Рождение новой Британской империи

В среду, 29 марта 2017 г., премьер-министр Великобритании Тереза Мэй уведомила председателя Совета Евросоюза Дональда Туска о начале процедуры выхода из ЕС. Это был по сути эпохальный шаг, который поставит нынешнего британского премьера в один ряд с другими великими правителями Великобритании, такими как Уинстон Черчилль или Маргарет Тэтчер. И не только потому, что это решение Великобритании существенно повлияет на международные отношения и будущее ЕС, но, прежде всего, потому, что этот шаг станет отправной точкой рождения новой Британской империи.

Не сбылись ожидания тех, кто полагал, что результаты британского референдума о Brexit от 23 июня 2016 г. — это некая аномалия, которую можно будет отыграть назад. Выступая в парламенте 29 марта сего года, Тереза Мэй дала ясно понять, что решение покинуть ЕС окончательное и пересмотру не подлежит. «Это исторический момент, после которого не может быть поворота назад… Мы используем эту возможность, чтобы построить более сильную и справедливую Британию — страну, которую наши дети и внуки будут с гордостью называть своим домом… Я верю в Британию и в то, что наши лучшие дни лежат впереди».[1] Так не говорят, когда желают остаться и пересмотреть итоги референдума.

Сейчас уже очевидно, что и сам референдум был простой формальностью. Решение покинуть ЕС британская элита приняла еще до него. И участие в агитации за Brexit ярких и колоритных представителей правящего класса, типа Бориса Джонсона и Найджела Фаража, — наглядное тому подтверждение. Красноречивым сигналом о том, куда склоняется чаша весов, стала публикация лондонской газеты The Sun от 9 марта 2016 года о том, что королева Великобритании Елизавета II поддерживает голосование за выход из ЕС. И хотя официально Букингемский дворец опроверг это сообщение, те, кому он был адресован в британских правящих кругах, все поняли. Такие утечки в Соединенном Королевстве не бывают случайными. И вот мы видим, что год спустя королевский «намек» претворился в жизнь.

Таким образом, британская элита в очередной раз подтвердила свое отличное политическое чутье, способность к стратегическому мышлению и долгосрочному внешнеполитическому планированию. Также прекрасно была разыграна вся операция по выходу из ЕС. Она была представлена как проявление народной воли, которая пробила себе дорогу вопреки сопротивлению британского правительства. Так что европейским партнерам Лондона некому и претензии выдвигать. На все такие упреки будет один ответ: «Ну мы же боролись, но не смогли».

Действительно, нельзя же потребовать отменить волю народа? Хотя в кулуарах наверняка британцам делались предложения такого рода, что, мол, давайте затянем процесс, проведем новый референдум (типа третьего тура украинских президентских выборов 2004 года). Но у британцев были железные, непробиваемые аргументы: они — поборники демократии и прав человека, а воля народа священна.

Британская элита всегда имела глобальные интересы. Эти интересы охватывали не только Европу, но и США, Китай, Индию, Юго-Восточную Азию, значительную часть Африки, а также бывшие британские доминионы — Канаду, Австралию и Новую Зеландию. В течение определенного времени участие Великобритании в процессах европейской интеграции не наносило ущерба британским глобальным интересам и даже гармонировало с ними. Однако во второй декаде нынешнего столетия ситуация изменилась. Интеграция внутри Европейского союза достигла такого уровня, что стала препятствовать полноценной реализации британских торгово-экономических интересов в других частях света. Это стало особенно актуально в условиях, когда возникли новые обширные рынки в Азии, связанны с быстрым экономическим ростом Китая, Индии, Индонезии и ряда других стран региона.

Проблема усугублялась теми трудностями, с которыми столкнулся Евросоюз в последние годы. Быстрое расширение ЕС, включение в него целого ряда слаборазвитых восточноевропейских государств усилило экономическое бремя для государств-лидеров, вынужденных субсидировать экономику стран-аутсайдеров. А Британия была вторым по значимости донором бюджета ЕС, уступая лишь Германии.

И если на первом этапе после присоединения к ЕС были некоторые иллюзии, что страны Восточной Европы смогут относительно быстро перейти к динамичному развитию, то начало мирового экономического кризиса в 2008 году и последующая стагнация экономики Евросоюза похоронили эти надежды. Все это усугубилось огромным наплывом беженцев на территорию ЕС после начала т.н. «арабской весны» и полной неспособностью решить эту проблему. Одним словом, будущее ЕС стало выглядеть туманно, и в Европе усилились скептические настроения относительно его дальнейшей судьбы. А для Великобритании экономические и прочие издержки пребывания в Евросоюзе стали перевешивать выгоды от этого членства. Тем более каких-либо перспектив улучшения ситуации даже в среднесрочной перспективе вообще не просматривается. К тому же в Лондоне не могли не учитывать, что наибольшие экономические и политические выгоды от расширения ЕС получила Германия, которая чужими руками (в том числе и руками Великобритании) создала нечто вроде четвертого рейха. И прагматичные британцы, видимо, посчитали чрезмерным расточительством оплачивать дальнейшее укрепление немецкого доминирования на европейском континенте.

Другим фактором, повлиявшим на выбор Великобритании, стали сомнения по поводу дальнейшей судьбы США. В Лондоне, видимо, осознали, что американская сверхдержава вступила в период заката. И нынешний раскол в американской элите — это лишь вершина айсберга будущих катаклизмов. Расовые и национальные проблемы в США будут только нарастать. К середине века белое и не белое население США сравняется по численности. Потеря власти белым большинством не может пройти бесконфликтно. Неминуемо произойдет резкое ослабление страны. Опыт Зимбабве и ЮАР — тому наглядное подтверждение. Но в США все может быть гораздо хуже. Там, скорее всего, произойдет раскол и развал на условно «белые» и «цветные» штаты. Хорошо, если это случится мирным путем.

Таким образом, США уже не смогут выступать в качестве лидера и защитника западного мира. И британцы вынуждены были задуматься о том, как обеспечивать собственное выживание в конкурентном многополярном мире без американского покровительства. Оставаться в ЕС означало бы стать младшим партнером Германии, поставить англосаксов в зависимость от тевтонов, то есть согласиться с той программой, которую в свое время предлагал Гитлер. Но гордые и упрямые британцы уже один раз не согласились с такой перспективой в 1939—1941 гг. Не приняли они ее и на этот раз. К тому же это означало, что другие англосаксонские страны, Австралия, Канада и Новая Зеландия, будут брошены на произвол судьбы.

Поэтому у Британии не остается никакого иного выхода, кроме как взять на себя роль объединителя англосаксонского мира, сплотить бывшие британские доминионы в единый союз. Поэтому дремавший в тиши океанов потенциал старой Британской империи будет вновь «мобилизован и призван» на защиту общего дела. И это — гигантский потенциал. По данным Мирового банка, ВВП Великобритании по паритету покупательной способности (ППС) в 2015 году составил 2,7 трлн долларов, что соответствует девятому месту в мировом рейтинге. (Для сравнения: ВВП России достигает 3,6 трлн — шестое место). [2] Если же к британскому ВВП добавить ВВП ее бывших доминионов — Канады, Австралии и Новой Зеландии, то их совокупный ВВП составит 5,57 трлн, что перемещает это англосаксонское сообщество на четвертое место после Китая, США и Индии. То есть в перспективе мы будем иметь дело с четвертым по экономической мощи мировым центром силы.

Лондон также является признанным в мире финансово-экономическим центром, сопоставимым с Нью-Йорком. Помимо своих бывших доминионов и Европы, британский капитал еще с колониальных времен основательно присутствует в таких ключевых странах, как Индия, ЮАР, Япония, Гонконг, Сингапур, Малайзия, Турция, Саудовская Аравия и ряде других. По объемам экспорта Великобритания занимает десятое, а по объемам импорта — шестое место в мире, что соответственно составляет 2,7% и 3,6% мирового экспорта и импорта. Но если добавить к этому объем внешней торговли бывших британских доминионов, то их совокупная доля мирового экспорта и импорта составит соответственно 6,8% и 7,6%. А это выводит англосаксонское сообщество на четвертое место по экспорту (после Китая, США и Германии) и на третье по импорту (после США и Китая). [3]

Не следует также забывать и об огромном ресурсном потенциале Канады и Австралии, что будет обеспечивать британской промышленности беспрепятственный доступ к основным источникам сырья. Что касается рынков сбыта, то здесь Лондон попытается реанимировать потенциал Британского содружества, включающего на данный момент 52 государства. Помимо бывших британских доминионов, в него входят такие экономически значимые страны, как Индия, Пакистан, Малайзия, Сингапур и ЮАР. [4]

Совокупный демографический потенциал четырех англосаксонских стран составляет около 130 млн человек, что делает его сопоставимым с российским. Если же брать в расчет научно-технический и человеческий потенциал этого сообщества, то он является одним из наиболее продвинутых в мире. Великобритания будет и далее инвестировать в человеческий капитал, причем не только путем совершенствования собственной системы образования, но и привлекать талантливых ученых и специалистов из-за рубежа. В одном из своих последних выступлений Тереза Мэй уже заявила, что намерена сделать Великобританию «одним из лучших мест в мире для науки и инноваций», «магнитом для талантов из других стран и домом для первопроходцев и новаторов». «Одна из наших очень сильных сторон — широта и глубина нашего академического и научного сообщества, поддержанная рядом лучших мировых университетов», — подчеркнула она. [5]

Великобритания также обладает значительным военным потенциалом, который занимает шестое место в мире по индексу военной мощи. [6] Если же к этому добавить военные потенциалы Канады и Австралии, то их совокупная военная мощь может уверенно претендовать на четвертое место после США, России и Китая. К тому же Великобритания располагает внушительным стратегическим ядерным арсеналом. Принятая британским правительством программа модернизации вооруженных сил является весьма амбициозной. Она, в частности, подразумевает строительство двух крупных авианосцев, четырех стратегических атомных подлодок, семи многоцелевых атомных подлодок, множества ракетных эсминцев и фрегатов, обновление самолетного и вертолетного парка.

Согласно этой программе, к середине следующего десятилетия британские вооруженные силы должны принципиально измениться. Предполагается, что они будут уметь противостоять «более широкому спектру более изощренных потенциальных противников», «максимально использовать новые технологии» и «сохранять превосходство в таких сферах, как киберпространство и космос». Они также должны быть в состоянии «развертываться быстрее и на более продолжительный срок», причем как в составе коалиционных сил, так и самостоятельно. И главный акцент делается именно на способность вести самостоятельные боевые действия, в том числе на удаленных театрах.^[7]

Залогом сохранения глобальной военной роли Великобритании служит ее контроль над заморскими территориями, такими как Гибралтар, Акротири и Декелия на о-ве Кипр, Бермуды в северо-западной Атлантике, Виргинские и Каймановы о-ва в Карибском море, Фолклендские о-ва, а также о-ва Святой Елены, Вознесения и Тристан-да-Кунья в южной Атлантике и о-в Диего-Гарсия в Индийском океане. Владение этими территориями позволит британскому флоту контролировать основные морские коммуникации из Азии, Америки и Африки, ведущие в Великобританию.

Реинтеграция Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии не будет такой уж сложной задачей. В том что касается расширения торгово-экономических отношений, то это будет только выгодно всем участникам данного процесса. Да и военно-политическое объединение англосаксонских стран вполне реально, если учесть, что английская королева до сих пор является одновременно королевой Канады, Австралии и Новой Зеландии. То есть сторонам не придется даже принимать каких-то эпохальных законодательных актов, достаточно будет обычных технических решений.

К тому же у Австралии и Новой Зеландии просто нет иного выбора, как только вернуться под опеку Лондона. Помимо таких факторов, как этническая и культурна общность, к такому варианту неизбежно подталкивают объективные экономические и военно-политические условия. Окруженные огромным азиатским регионом, где они являются чужеродным элементом, эти страны всерьез опасаются за свою безопасность в условиях динамичного развития азиатских гигантов, таких как Китай и Индия, а также соседней Индонезии. До последнего времени бывшие британские доминионы в обеспечении своей безопасности полагались на США. Но если США ослабеют, то предоставить такие гарантии будет некому. Канада находится в более предпочтительном положении. Но это продолжится только до тех пор, пока США сохраняют свою силу и внутреннюю стабильность. Если же в США произойдет раскол по расовому признаку, то это поставит Канаду в довольно уязвимое положение.

В перспективе отношения Великобритании с ее бывшими доминионами будут напоминать отношения между ними до начала Второй мировой войны. Однако, в отличие от того периода, основные решения будут приниматься не единолично в Лондоне, а коллегиально. Современные коммуникационные возможности позволяют обмениваться информацией и принимать решения в реальном времени, несмотря на огромные расстояния между четырьмя странами. Возможно даже образование некоего общего исполнительного органа и объединенного парламента для решения вопросов общего ведения. Эти вопросы будут включать единую внешнюю и оборонную политику и политику безопасности. В области экономической политики будет повышена координация. Возможно, британский фунт вновь станет денежной единицей всех четырех государств или параллельной валютой, имеющей там свободное хождение.

Но это — в более отдаленной перспективе. А в ближайшие несколько лет развитие Великобритании будет определяться процессом выхода из Евросоюза и попыткой занять новое влиятельное место в мировой экономике и политике. Прежде всего, Лондону предстоят долгие и трудные переговоры с Брюсселем об условиях выхода и последующих отношениях с Евросоюзом. Основной целью Лондона на этих переговорах будет стремление сохранить как можно более прочные позиции на европейском рынке после выхода из ЕС, но при этом минимизировать свои собственные обязательства по вопросам о расходах и мигрантах.

Задачей Лондона на этих переговорах будет выгодно обменять сохранение своего военно-политического присутствия в Европе на привилегированный доступ к европейскому рынку. Тереза Мэй уже сделала такую заявку, отметив в своей программной речи 17 января сего года, что «британские вооруженные силы играют важнейшую роль в обеспечении коллективной обороны Европы». Она особо подчеркнула, что в условиях «растущей обеспокоенности европейской безопасностью» британские военнослужащие «продолжат нести службу в европейских странах, включая Эстонию, Польшу и Румынию». [8]

Европейцы также заинтересованы в продолжении британского финансового вклада в бюджет НАТО. К тому же ряд европейских государств выигрывает от британского участия в некоторых общеевропейских военных программах. Таким образом, уже очевидна игра Лондона на противоречиях между теми государствами, кто более заинтересован в военном участии Великобритании в европейских делах, и теми, кому это безразлично.

Следует полагать, что Лондон будет и дальше проводить политику, направленную на стимулирование разногласий в ЕС и общее «разрыхление» этой организации. Великобритания будет искать поддержки тех стран и политических сил внутри ЕС, которые выступают против углубления европейской интеграции и отыгрывания ситуации назад. Предположительно, эта линия Лондона получит поддержку нынешней администрации США, также не заинтересованной в консолидации ЕС.

В отношениях с США Лондон, прежде всего, попытается заключить двустороннее торговое соглашение, расширяющее доступ британской продукции на американский рынок. Достигнуть подобного соглашения, будучи членом ЕС, Лондон никак не мог, а общее Трансатлантическое торговое соглашение (ТТИП), похоже, приказало долго жить. Великобритания также попытается выжать все, что можно, из военно-технического сотрудничества с США — провести модернизацию систем Trident-II, получить технологии производства истребителей F-35, систем ПРО и ПВО дальнего действия, а также, возможно, крылатых ракет большой дальности. Лондон также будет рассчитывать на поддержку Вашингтона в своих переговорах с ЕС.

В обмен Великобритания гарантирует США политическую поддержку по основным международным вопросам, активное участие, в том числе финансовое, в деятельности НАТО, участие совместно с США в различных военных операциях в мире, гарантированные закупки американской военной продукции, финансовое участие в различных военных программах, предоставление прав базирования на своих заморских территориях.

В отношениях с Канадой, Австралией и Новой Зеландией Лондон предпримет шаги по открытию своего внутреннего рынка, в той мере как это будет позволять текущая ситуация с выходом из ЕС. Активизируется сотрудничество в военно-технической области. Лондон расширит количество военных заказов по производству отдельных компонентов вооружений в этих странах. Усилится обмен военным персоналом и количество стажировок, возрастет число совместные учений, обмен военной информацией, количество консультаций по политическим вопросам.

Применительно к другим странам Британского содружества изменения во внешней политике Лондона будут носить в основном символический характер, ограничиваясь пока декларациями о намерениях и использованием элементов «мягкой силы». До завершения процесса выхода из ЕС и формализации новых условий сотрудничества с США каких-то серьезных подвижек в политических связях с этими государствами ожидать вряд ли возможно. Хотя начала переговоров о двусторонних торговых соглашениях можно ожидать уже сейчас.

Выбранная Лондоном стратегия отразится на отношениях с Россией двояким образом. С одной стороны, стремление Великобритании к диверсификации экономических связей в условиях выхода из ЕС будет служить стимулом для нормализации отношений с Москвой. Но, с другой стороны, желание застолбить за собой наиболее выгодные условия на рынке ЕС будет подталкивать Лондон к раздуванию мифа о российской военной угрозе. Такая угроза будет создавать у членов ЕС заинтересованность в вовлечении Великобритании в оборонные усилия на восточном фланге НАТО. А это предоставит Лондону рычаг на переговорах с Брюсселем по экономическим вопросам. При этом британцы будут всячески использовать антироссийские настроения в странах Восточной Европы — в Прибалтике, Польше, Румынии, возможно, также в Швеции, Норвегии и Дании, превращая эти страны фактически в лоббистов своих интересов внутри ЕС.

Поддержание атмосферы военной конфронтации с Россией будет выгодно Лондону и по другой причине. Новая роль, которую отводит себе Великобритания, потребует новых ассигнований на военные нужды. Естественно, возникнет (фактически уже возникла) необходимость убедить собственную общественность пойти на существенное увеличение военного бюджета. Поэтому интерес к нормализации отношений с Россией не сможет перевесить более основательные интересы Великобритании в Евросоюзе и в военной области.

В то же время можно предположить, что британская дипломатия способна пойти на ложные ходы с целью напугать страны ЕС возможностью сепаратных договоренностей с РФ. Такие маневры Москве не стоит воспринимать всерьез. Однако подыграть британским реверансам было бы правильно, так как это ослабило бы переговорную позицию ЕС и вынудило бы Брюссель искать расположения Москвы. Впрочем, полностью нельзя исключать и очень маловероятный сценарий, когда упрямая неуступчивость евробюрократии может так накалить отношения между Лондоном и Брюсселем, что Великобритания свернет свое военное присутствие в Европе и пойдет на одностороннюю сделку с Москвой в экономической области, забыв о всех санкциях и прочих проблемах.

После того, как произойдет существенное ослабление США (к 30-м годам нынешнего столетия), Великобритания откажется от скоординированной политики в рамках единой западной коалиции и перейдет к своему излюбленному принципу «баланса сил», но теперь уже не в Европе, а в мире в целом. НАТО к тому моменту утратит релевантность, а основными мировыми центрами силы будут выступать Россия, Китай, Индия, США, Британская империя и ЕС. Причем последний превратится к тому моменту из партнера в конкурента Великобритании. Возобновится традиционное для прежних времен противоборство Великобритании и Германии на Балканах, в Турции, на Ближнем и Среднем Востоке.

Отношения Великобритании с США будут определяться степенью ослабления этой страны. Если США сохранятся как единое целое, но превратятся в региональную державу, типа Бразилии, то Великобритания продолжит с ними самое разнообразное сотрудничество, но уже перестанет играть роль младшего партнера. Если же произойдет распад США, то Великобритания постарается включить в свою сферу влияния некоторые отколовшиеся от США штаты с преобладанием белого населения. Часть из них может примкнуть к Канаде, другие сохранят формальную независимость, но перейдут под протекторат Лондона.

Важным военно-политическим партнером новой Британской империи станет Индия. Дели будет стремиться к формированию своего собственного центра силы в Южной Азии и будет заинтересован в союзниках против Китая. Россия, хотя и продолжит военно-техническое сотрудничество с Индией, на такую роль не согласится, если только Пекин сам не спровоцирует обострение двусторонних отношений. Интересы ЕС в Южной и Юго-Восточной Азии ограничены и не предполагают формирования каких-то военных альянсов в столь отдаленном регионе. Поэтому Лондон будет единственным центром силы, готовым оказать военно-политическую поддержку Индии в ее противостоянии с Китаем.

Используя противоречия Индии и Китая в своих интересах, Великобритания будет развивать с Китаем самые широкие экономические отношения, но будет всячески мешать военно-политической экспансии Пекина в АТР. По существу, Лондон продолжит нынешнюю политику Вашингтона по сколачиванию здесь антикитайской коалиции, прежде всего, с опорой на Австралию и Новую Зеландию, а также через реанимацию военного потенциала Японии. Причем у Лондона это может получиться даже лучше, чем у Вашингтона. Поскольку мощь США внушала странам региона не меньшие опасения, чем мощь Китая, это подталкивало их к тому, чтобы балансировать между США и Китаем. В отсутствие ярко выраженного второго центра силы в АТР страны региона станут озабочены мощью Китая. А это будет поощрять их к объединению усилий, чтобы противостоять возрастающим амбициям Пекина.

Политика Великобритании в отношениях с Россией будет носить противоречивый характер. Она будет напоминать отношения Лондона и Москвы в 19-м веке. С одной стороны, Лондон будет стремиться сдерживать влияние России в традиционных зонах своих интересов, которыми в новой конфигурации вновь станут Балканы, Северная Африка, Ближний и Средний Восток. С другой стороны, Лондон будет рассматривать Россию как ситуационного союзника и в Европе, и в Азии. В Европе — как силу, уравновешивающую влияние Германии и ЕС в целом. В Юго-Восточной Азии как противовес влиянию Китая. Так что запрограммированного конфликта между Москвой и Лондоном не будет. Скорее, будут всплески конфронтации, сменяемые периодами потепления. Однако, до союзнических отношений с Великобританией дело не дойдет, разве что в условиях очередной крупномасштабной войны, в которой обе державы волею обстоятельств окажутся на одной стороне.

[1] www.gov.uk/government/speeches/prime-ministers-commons-statement-on-triggering-article-50

[2] databank.worldbank.org/data/download/GDP_PPP.pdf

[3] www.wto.org/english/res_e/statis_e/its2015_e/its2015_e.pdf

[4] С полным списком государств, входящих в Британское содружество, можно ознакомиться на сайте Содружества (http://thecommonwealth.org/member-countries)

[5] www.telegraph.co.uk/news/2017/01/17/theresa-mays-brexit-speech-full/

[6] www.globalfirepower.com/countries-listing.asp

[7] National Security Strategy and Strategic Defence and Security Review 2015. A Secure and Prosperous United Kingdom. Presented to Parliament by the Prime Minister by Command of Her Majesty. Cm 9161. November 2015. — p. 29.

[8] www.telegraph.co.uk/news/2017/01/17/theresa-mays-brexit-speech-full/