Главная угроза России: сословное общество

В потоке разнообразной аналитики, которая ежедневно выплескивается сегодня на читателя, иногда бывает очень трудно увидеть нечто действительно серьезное. Благодаря блогам слишком много людей стало писать о том, что они видят и слышат, поэтому качество аналитики (количество интересных мыслей на десяток публикаций) в целом за последние годы очень серьезно снизилось.

Однако периодически попадаются тексты, которые заслуживают самого пристального внимания. И сегодня мы нарушим нашу традицию анализировать несколько источников блогосферы, и посвятим внимание только одному. Речь идет об опубликованном 25 февраля тексте Михаила Хазина «Прогноз для России на 2017 год». На наш взгляд, это действительно весьма важный текст для понимания истинных проблем развития России и тех рисков, которые перед ней стоят.

Если говорить о сути этого программного текста, то, на мой взгляд, Михаил Хазин дает весьма точно описание тех трех концептуальных проектов развития страны, вокруг которых происходит концентрация практически всех политических сил внутри России. Первый проект — это проект глобальных либералов, которые хотят построить в России общество потребления, как на Западе, а себя видят смотрящими от Запада за российской территорией, полностью встроенной в западный мир на правах ресурсной провинции.

«У нас это условные «либералы», к которым относится вся «приватизационная» элита, часть бюрократии и часть предпринимательского сообщества (в основном связанные с госзаказами). Ее задача — ликвидировать Путина, по возможности организовав управленческий и общественный хаос. Судьбы России этих людей не волнуют, они будущее себя и своих детей с нашей страной не связывают, хотя поворовать еще какое-то время готовы. Эта группа контролирует экономическую политику страны со времен Гайдара. Их, локально, устраивает сословное устройство государства, но только при условии, что они будут определять его политику. Эта группа находится в активной позиции» — так их характеризует Михаил Хазин.

Второй проект — это проект православных монархистов, которые видят смысл своего проекта России в том, чтобы под любым соусом вернуть монархию. Российский Царь со всем корпусом обеспечивающих его функционирование институтов, в том числе, церкви, — вот та цель, к которой стремится эта политическая группа. Как и у либералов, этот проект предполагает, что монархисты образуют правящую Россией касту, а народ будет той почвой, которая будет подпитывать этот хрустальный дом новых помещиков и буржуа, обеспечивать непрекращающийся «хруст французской булки» в их опочивальнях.

Михаил Хазин следующим образом описывает эту группу: «Вторая группа, православно-монархическая. Они патриоты (и в этом смысле с «либералами» они согласиться никак не могут), но при этом хотят возрождения «старого доброго времени», в предположении, что именно они станут основой привилегированных сословий. Очень важная вещь: церковь нужна потенциальным дворянам (читай — патриотическим чиновникам) для того, чтобы провести «мостик» между царской Россией и нынешним временем, поскольку преемственность дворянского сословия была полностью разрушена».

Я бы добавил еще один очень очевидный фактор того, почему церковь нужна православным монархистам — для того, чтобы держать народ в повиновении. Им не нужны думающие, образованные люди, которые будут ставить под обоснованное сомнение действующую скалигеровскую историю, задаваться вопросами о том, откуда у древних людей были знания, но не было инструментов, техники, а главное — метода научного познания для их получения и так далее. И главное — церковь не способствует избавлению человека от тех проблем и комплексов, из-за которых он страдает, а только все больше их усугубляет, так как она занимается не их лечением, а эксплуатацией, так как если человек выздоровеет — то он вернется к продуктивной творческой или обыденной жизни.

Откуда же взялась эта вторая группа скрытых либералов-западников, рядящаяся в тогу православных монархистов аки Наталья Поклонская и иже с ней? — «Альтернативно одаренная» команда будет работать по нескольким основным направлениям. Первое — продолжение попыток ввести в России сословное государство. При этом главным «ударным инструментом» стала довольно специфическая группа, которая уж точно не является либеральной: это православно-монархическая группа.

Она активно пропагандирует соответствующие ценности, от пропаганды «белого» движения до прославления Николая II. При этом главной особенностью их пропаганды является то, что, скажем, в отличие от Франко, который в какой-то момент перешел к политике национального примирения, у нас речь идет не о примирении, а о ликвидации альтернативного имперского направления — социалистического. То есть, иными словами, в реальности православно-монархическая группа в нашей политической элите используется либералами для разрушения единства в рамках имперского направления в политике России».

Поэтому когда от православных монархистов мы слышим идею необходимости примирения советского и царского периода истории, то надо понимать, что речь идет исключительно об одном — сначала о подчинении советского периода истории монархическому, а затем и о его постепенной ликвидации.

Третий проект — это проект, который можно назвать по разному — имперский социализм или социалистический империализм, в зависимости от того, что закладывается в основание Империи — сама Империя как многоязыкий народ, или социализм как качественная характеристика строя, но суть его проста — это общество социальной справедливости с частной собственностью, но которая будет находиться под жестким контролем государства, чтобы обеспечивать социальную справедливость в обществе.

«Третья группа — это социалистические патриоты, которые хотят возрождения империи, но на принципах справедливости и равенства людей. Эта группа находится сегодня в глубоком пассиве, но поддержка ее со стороны населения, как я уже писал выше, очень растет. И если вспомнить логику связки трех сил» («если две силы в пассиве, а одна в активе, то выигрывает активная; а если две в активе, а одна в пассиве, то выигрывает пассивная»), то можно сказать, что политическая ситуация в России будет характеризоваться усилением социалистической идеологии, направленной на справедливость по отношению ко всем гражданам».

То есть, социализм и Империя — не противоречат друг другу. И пример этого — Советский Союз, который дал и равные права всем населяющим его народам, и социализм как принцип распределения прибыли. Конечно, СССР оказался не идеальной общественно-экономической формацией (ОЭФ), слишком в сложных условиях он пробивал себе путь в жизнь, слишком слаба еще была теоретическая база. Но достижения СССР на фоне кровавых итогов Первой мировой и междоусобной гражданской войны, разрухи первых лет построения первого в мире социалистического государства, которому мировой капитализм объявил войну на выживание, разрушений Великой Отечественной войны — просто потрясают. Если бы СССР сохранился еще двадцать-тридцать лет, то он бы сегодня правил миром. Но за одного битого — двух небитых дает. Мы знаем, что мы потеряли, и знаем, как это усовершенствовать так, чтобы эта идея стала светить всему миру и Россия вернула себе то призвание, которое у нее и было на протяжении всей мировой истории.

Поэтому соглашусь с мнением Михаила Хазина о том, что «тяга российского общества к империи все более и более приобретает социалистические оттенки, как бы это ни раздражало монархистов. Более того, усиливаются и националистические тенденции, причем не только в национальных регионах, но и чисто русских. Дело в том, что демонстративное игнорирование бюрократией населения ведет к тому, что неминуемо появляются силы, которые объясняют такое пренебрежение национальной дискриминацией (русской верхушкой для национальных элит и, наоборот, антирусской — для русского населения).

При этом бюрократия России в этом месте поддерживает монархистов в части воссоздания сословного общества, хотя и побаивается, что «государь-император» может потребовать ответственности. Вообще, это главный элемент современной политической жизни — восстановление политической активности на базе понятий «ответственности» — для власти и «справедливости» — для общества. В этом и причина роста популярности Сталина — он ассоциируется с ответственностью чиновничества перед обществом. И все попытки пропаганды, направленной на привязке к Сталину репрессий (кстати, не всегда исторически оправданной, поскольку, например, террор 36−38 гг. организовали люди, которые своей целью ставили ликвидацию Сталина и собственный приход к власти), сводятся к одному единственному тезису: «Расстреливал? Чиновников? Этих? Мало!»

На какой же почве происходит объединение прозападных либералов и православных монархистов и их борьба с имперскими социалистами? По мнению Михаила Хазина, на почве сословного общества: «объединение либеральной «приватизационной» элиты и православных монархистов на теме тяги к сословному обществу показывает, что для них на самом деле является главным. Провал всех праволиберальных партий связан, на самом деле, с одним очень простым обстоятельством: лидеров этих партий совершенно не волновали гражданские свободы и необходимость соблюдать законы, не говоря уже об интересах предпринимателей, они думали о своих личных коммерческих интересах. И это проявлялось в реальных политических действиях, что и привело к известным результатам.

Что касается монархистов, то они прямо говорят о необходимости вернуться к основному обществу, но в рамках ряда других тезисов и только их готовность к сотрудничеству с либеральной «приватизационной» элитой говорит о том, что именно восстановление сословного общества является их главной целью. Отметим, кстати, что именно сословное общество стало не просто главным тормозом для развития Российской империи в конце XIX — начале XX века, но и привело к поддержке практически всем образованным обществом эсеровского террора. Просто потому, что все понимали, что «по-доброму» сословная элита от своих позиций не откажется. Очень бы не хотелось, чтобы и в начале XXI века мы вернулись к аналогичной ситуации, тем более что, сегодня террор будет куда опаснее, поскольку направлен будет не против сословного общества, а против всего государства в целом».

Это — очень точная характеристика процессов, происходящих в российском обществе, которые имеют для будущего России не меньшее значение, чем гражданская война на Украине или действия российских ВКС в Сирии. Более того, такие внешние весьма яркие стимулы хорошо отвлекают внимание населения от тех действительно важных проблем социального и имущественного равенства, отделения церкви от государства, постепенной ликвидации в России того общества равных социальных возможностей, которое было в СССР.

Поэтому новая российская имущая элита как никто заинтересована в том, чтобы сохранить свое имущественное превосходство над подавляющим большинством весьма бедно живущего народа. Поэтому рано или поздно, а судя по всему — уже, она задумается над институализацией своего имущественного статуса как привилегированного общественного сословия. В этом плане ей, по большому счету, все равно, по какому сценарию будет осуществляться ликвидация доставшегося России в наследство от СССР социализма — по сценарию вхождения в западное сообщество на правах второсортного сырьевого придатка или же на правах православной монархии, но точно также обслуживающей своих западных покровителей (Британский королевский дом).

Поэтому, на мой взгляд, Михаил Хазин абсолютно прав в том, что проект православных монархистов — это лишь подвариант проекта либерального реванша, который пытается запустить определенная часть западных элит, чтобы снова лишить Россию мировой и геополитической субъектности. Только социальной базой для него должны стать те, кто ассоциирует себя с православием и монархией, царизмом. Однако это лишь очередная обманка для русского народа, поскольку именно немецкий царизм на Русском престоле был наиболее реакционной и консервативной формой сдерживания развития самой России, результатом чего и стали две революции 1917 года.

Хотелось бы напомнить, что сначала царизм снесли либералы, которые хотели обустроить Россию на западный манер, и только потом, когда их проект разграбления России стал вызывать закономерное сопротивление в народных массах, их уже снесли большевики, предложив людям идеи социальной справедливость, ликвидации классов и сословий, равные права и возможности. Именно благодаря тому, что в целом, в ужасающих внешних условиях, это общество было построено к 1940 году, мы и выиграли войну с тем фашистским монстром, который начал взращивать Запад сразу же после того, как увидел, что ему не удалось удавить силой и кровью первое в мире социалистическое государство.

И вот, к 2017 году ситуация в России созрела таким образом, что мы видим в целом повторение ситуации 1917 года, только на новом витке исторического развития. То, что это именно так, подтверждают и мировые геополитические и социальные процессы:

«Эта тенденция еще более усилится в связи с тем, что крайне ужесточается во всем мире противоречие с исламским фундаментализмом, который, в условиях либеральной глобализации, поднял флаг борьбы с неравенством. Да, равенство, которое он предлагает, весьма и весьма специфическое, но в условиях полного отсутствия альтернативы и постепенного перехода «среднего» класса в состояние «новых» бедных, он будет идти по планете с триумфом. Если — ему не предложат альтернативы. Которая на сегодня может нести только социалистические оттенки. Собственно, именно этого ждет сегодня мир от России, именно этим вызван повышенный интерес к нашей стране.

И усиление социально-политической активности, которое лучше всего видно в Санкт-Петербурге, как раз показывает, что общество поддерживает не православно-монархическую альтернативу «приватизационной» элите, а именно социалистическую. Что хорошо видно по численности митингов «за» и «против» передачи Исаакия церкви. Отметим, что в Москве это, судя по всему, поняли, даже в Патриархии, в связи с чем в последние дни принято решение о том, чтобы отложить процесс передачи.

Повторю еще раз, поскольку это принципиальный вопрос: общество протестует не против православной Веры (за которую почти все, за исключением мусульман, конечно), а против конкретного института, живущего (как бы не была сложно устроена его внутренняя структура) в рамках «приватизационной» логики. Кстати, один из факторов протеста — это поведение Патриархии (как целого), которая, судя по всему, совершенно не понимает, что ее имущественные интересы и вера в Бога — это не совсем одно и тоже».

На мой взгляд, Михаил Хазин очень тонко обозначил основные три проекта, которые в настоящее время существуют в России и к которым сводится в основном все партийное и общественное многообразие идей в обществе. Вместе с тем, данное понимание имеющейся проблемы автоматически приводит нас к следующему выводу — сословное общество, за которое, по мнению Хазина, ратуют либералы и православные монархисты, лишь частный случай классового общества в том варианте, в котором оно существовало в России на начало двадцатого века — верхам всё, низам ничего. На самом деле, сословное общество — это общество классовое, разделенное по принципу отношения к собственности: владеешь чем-либо, или только лишь наемный работник.

В этом плане, чем отличается новый социализм от этих двух проектов? Он допускает наличие частной собственности, однако она должна находиться под усиленным контролем государства. Главный вопрос — это наличие диспропорции между той прибылью, которую получает собственник предприятия или компании, и той частью прибыли, которая присваивается наемными работниками. В обществе социальной справедливости не может быть и речи о том, чтобы один человек увеличивал свой капитал на миллиард в год при средней зарплате в корпорации, например, на уровне всего в 500−700−1000 долларов.

«Система построения российского общества будет все более и более напоминать Россию начала ХХ века, только вместо консервативного и безграмотного крестьянства у нас сегодня городская беднота, не имеющая никаких шансов на то чтобы «подняться» (поскольку нет ни системы образования, ни потребности в грамотных управленцах). Но ненависть к власти и в том, и в другом случае беспредельная. А если учесть, что и Февральская революция и Великая Октябрьская социалистическая революции были, на деле, верхушечными переворотами, то это наводит на определенные ассоциации. Да, они, безусловно, в 2017 году себя еще не проявят, но тенденция, что называется, налицо».

Исходя из данного понимания, мы видим, что в сегодняшней России социализм, с одной стороны, одно из самых непопулярных среди элиты течений политической мысли, с другой — наиболее востребованное российским народом, как и народами других бывших республик СССР, которые проиграли от распада Союза еще больше, чем Россия, и влачат свое существование в бедности, нищете, социальной и творческой беспросветности, в результате чего агрессивный национализм получает питательную почву для своего развития. Поэтому выбор между социализмом и капитализмом — это не выбор между бедной и богатой Россией, это выбор между Россией и пропастью.

Соответственно, так как эта политическая ниша пуста, а теоретические разработки социализма и имперскости очень плодотворно развиваются как группой «Суть времени» Сергея Кургиняна, так и членами Изборского клуба, то творческий симбиоз этих подходов с выходом в политическую плоскость может стать не только очень продуктивным с теоретической точки зрения, но и политически оправданным в смысле поддержки курса Владимира Путина на построение сильной и свободной России.