Приднестровье

Проходящая сейчас в Приднестровье президентская избирательная кампания по праву может считаться беспрецедентной за всю историю приднестровской государственности. Дело даже не в количестве претендентов, а в той внутренней напряженности, которая создается усилиями многих сил, вовлеченных в выборную гонку. Разделение на «своих» и «чужих», привнесенное в приднестровское общество во время прошлогодней парламентской избирательной кампании усилиями президентской вертикали, не только не исчезло, но и усугубилось.

Неприятным «сюрпризом» данной кампании стало то, что в пылу предвыборной борьбы некоторые ее участники не останавливаются перед перспективой дискредитации не просто ключевых институтов демократических выборов, но и самих выборов как ключевого механизма для участия народа в управлении делами государства. В приднестровском случае речь идет о масштабной кампании, направленной на дискредитацию Центральной избирательной комиссии Приднестровья.

Напомним, что, по версии исполнительной власти, можно говорить о значительных «неточностях» в списках избирателей, которыми руководствуется ЦИК Приднестровья. Некоторые представители органов государственной власти, непосредственно подчиненных действующему президенту Приднестровья (который, как известно, является одним из кандидатов на предстоящих выборах), даже поспешили заявить о том, что количество лиц, неверно внесенных в списки избирателей, составляет порядка 51 тыс. человек, что для Приднестровья довольно много.

Вполне предсказуемо, что столь громкие заявления не остались без внимания Центральной избирательной комиссии — единственного органа, уполномоченного в соответствии с законодательством Приднестровья вести общереспубликанские списки избирателей. ЦИК попытался вернуться к существовавшей до августа с.г. практике, когда местные государственные администрации городов и районов Приднестровья регулярно информировали ЦИК о возможных изменениях в списках избирателей по установленной форме. В этих целях было даже принято отдельное постановление ЦИК Приднестровья с указанием местным администрациям на необходимость выполнения ими правовых норм.

Однако политическая логика кампании и ведомственная подчиненность оказались, по-видимому, выше обязанности соблюдения правовых норм. Так, Министерство юстиции Приднестровья продолжило настаивать на пресловутой «51 тысяче несоответствий» и ссылаться на некую учрежденную правительством Приднестровья в обход Избирательного кодекса ПМР собственную систему учета избирателей, а местные администрации проигнорировали предписания того же Кодекса и постановление ЦИК, представив в Центризбирком информацию, ни по форме, ни по содержанию не соответствовавшую запросам.

Заслуживают внимания несколько обстоятельств. К примеру, по информации ЦИК, в материалах местных органов власти оказались данные по жителям населенных пунктов, которые территориально и административно входят в состав Молдовы и вряд ли заинтересованы в голосовании на приднестровских выборах. Зачем за счет таких лиц структуры, подконтрольные президенту Приднестровья, пытались расширить избирательную базу, непонятно, тем более что реальных граждан ПМР, проживающих на спорных территориях, в эту «базу» не включили. Кроме того, как стало ясным из претензий исполнительной власти, они анализировали не реестры избирателей, которые вел ЦИК ПМР, а некие собственные реестры, основанные на ведомственных данных, не отличающихся особой точностью и не соответствующих параметрам, установленным избирательным законодательством Приднестровья.

«Масла в огонь» добавило публичное заявление действующего президента Приднестровья, где он также заявил о всё той же «51 тысяче», чем вызвал серьезную озабоченность населения. Дело доходило даже до того, что рядовые избиратели обращались в местные избиркомы с требованиями исключить своих родственников (законно прописанных в Приднестровье) из списков, ссылаясь на то, что они, дескать, на заработках за границей, «всё равно не приедут, а президент сказал, что их голоса украдут».

В такой ситуации руководство Центризбиркома приняло обоснованное решение об обращении в суд с тем, чтобы истребовать у местных администраций необходимые данные для уточнения списков избирателей в соответствии с законодательством. Забегая вперед, заметим, что после предоставления уточненных данных ни о каких десятках тысяч речь не шла; проверки потребовали около полутора тысяч заявлений, из которых подтверждение получили лишь несколько десятков, преимущественно связанных с событиями октября с.г. (уход из жизни, выезд на ПМЖ за пределы Приднестровья и пр.).

В судебном процессе (который, к слову, не получил практически никакого освещения в приднестровских СМИ, подчиненных президенту), местные администрации вообще не были представлены; позицию главы государства отстаивали руководитель Минюста; один из вице-премьеров, а также представитель Прокуратуры Приднестровья (напомним также, что действующий прокурор Приднестровья также является одним из кандидатов в президенты ПМР, причем на момент судебного процесса формально он не был зарегистрирован в таком качестве и, соответственно, мог в рамках своих полномочий давать указания нижестоящим прокурорам). Одним из парадоксальных аргументов президентской вертикали стало отрицание того факта, что председатель ЦИК Приднестровья вообще вправе обращаться в суд с исками от имени всей комиссии, хотя в Избирательном кодексе четко указано, что глава ЦИК самостоятельно представляет комиссию во взаимоотношениях с органами государственной власти, к каковым относится и судебная власть.

После достаточно бурных дискуссий Тираспольский городской суд вынес решение в пользу Центральной избирательной комиссии (позднее Верховный суд подтвердил законность и обоснованность данного вердикта), обязав местные органы власти представить в ЦИК затребованную информацию в соответствии с требованиями законодательства Приднестровья и решениями ЦИК. После некоторых проволочек решения судебных инстанций всё же были выполнены, однако стабильность вокруг ЦИК, к сожалению, не была в полной мере восстановлена.

Так, спустя несколько дней после решения Тираспольского суда приднестровская Общественная палата, фактически подконтрольная президенту Приднестровья, выступила с резким осуждением позиции ЦИК ПМР, фактически повторив аргументы, которые к тому времени уже были опровергнуты судебной инстанцией. Одним из примечательных пассажей в заявлении Общественной палаты стала рекомендация, адресованная ЦИК ПМР, с призывом как можно реже обращаться в судебные инстанции, а чаще руководствоваться чем-то вроде «революционной целесообразности», выразителями которой являются, безусловно, только лояльные исполнительной власти общественники. Такой «пафос» Общественной палаты Приднестровья можно было бы понять, если бы ее руководители и самые громкие «спикеры» так же оперативно реагировали на действительные вызовы, возникающие перед Приднестровьем, — к примеру, на августовскую декларацию так называемого «гражданского общества Молдовы» о переговорном процессе: тогда реакции приднестровской Общественной палаты пришлось ждать почти месяц.

Приходится признать, что конфликт интересов, противодействие нормальной работе ЦИК пока, к сожалению, не закончены. Для отдельных сил, похоже, важнее принцип «как посчитать», а не «как проголосуют», что и обуславливает попытки дискредитации нынешнего состава Центризбиркома Приднестровья. Приходится в очередной раз напомнить: именно с дискредитации ЦИК начался первый украинский Майдан, который завершился «третьим туром». Хочется надеяться, что уроки соседей будут учтены всеми органами власти Приднестровья и общественниками, которые так активно на словах выступают за политическую стабильность и адекватность.