CNS/Annette Schreyer
Брат Гай Консолманьо: «Испокон века в нас живет неукротимая жажда познания, страсть

Ватиканской обсерватории (в ее нынешнем виде) на этой неделе исполнилось 125 лет. Она расположена при летней резиденции понтификов в Кастель-Гандольфо. Как напоминает ватиканская газета L'Osservatore Romano, 14 марта 1891 года папа Лев III, «чтобы опровергнуть постоянные обвинения в том, что Церковь выступает против научного прогресса, провозгласил особый папский рескрипт Ut mysticam, которым заново учредил обсерваторию». А первым, кто ее создал, был Григорий XIII, более известный нам как инициатор перехода Католической церкви с юлианского на григорианское летоисчисление. В целях подготовки календарной реформы он и открыл в 1578 году обсерваторию в Ватикане и пригласил иезуитских математиков и астрономов из Римской коллегии поработать в Башне Ветров.

С этого времени Святой престол всегда проявлял большой интерес к астрономическим исследованиям. Вершиной стали труды астронома-иезуита Анджело Секки в XIX веке, который первым предложил классификацию звезд на основе их спектров и доказал экспериментально, что Солнце является звездой. Именно для того, чтобы поддержать эту научную традицию, Лев III решил провозгласить Ut mysticam. В послании понтифик объяснял связь веры и науки. Он напоминал, что именно Церковь завершила создание свода права, а ее учение способствовало «решению сложных вопросов, касающихся так называемых экономических и социальных наук». В то же время нет пренебрежения теми дисциплинами, которые «исследуют природу и ее силы». Среди всех наук видное место занимает астрономия, предлагающая изучать «неодушевленные создания, которые больше, чем другие провозглашают славу Божию».

Здесь, на наш взгляд, требуется кое-что дополнить. Между наукой и верой нет противоречий, потому что отвечают они на разные вопросы. Наука спрашивает, «как?». Как устроен мир, как устроено то или иное явление. Веру интересует «зачем?». Обычный астроном, увидев Вифлеемскую звезду, заинтересовался бы тем, комета она или метеор, каков ее состав и прочими подробностями материального толка. Но для Трех Царей «звезда» стала объяснением важнейшего события в истории человечества — рождения «царя Иудейского», ради чего волхвы отправились в путь, чтобы поклониться Ему. Ученый может объяснить, как роза стала красной и почему мы ее такой видим. Но наука — и это не ее дело — отказывается интересоваться, почему эта конкретная роза красная, а не малиновая в фиолетовую крапинку, например. Ответ на этот вопрос пытается найти вера, поскольку «зачем» в данном случае предполагает замысел, а замысел — Творца. И поэтому важно соблюдать автономность веры и науки, иначе одно начинает мешать другому.

На днях в Риме прошел симпозиум, посвященный 400-летней годовщине первого процесса над Галилеем и организованный Комиссией по культуре при итальянской Палате депутатов и Папским советом по культуре. Галилея обвиняли в продвижении гелиоцентрической теории Коперника. В центре противостояния был не столько астрономический аспект как таковой, сколько проблема определения центрального места человека. Смущала идея о том, что Земля, местопребывание человека как окончательной цели сотворения мира, была как бы оттеснена со своей центральной позиции во Вселенной. Однако, по словам председателя Папского совета монсеньора Джанфранко Равази, Церковь должна быть признательна ученому Галилею за то, что он провел различие между наукой и верой. Взаимоотношения между ними после тех событий были непростыми, но постепенно в их основу лег диалог.

Примером такого диалога служит директор Ватиканской обсерватории брат-иезуит Гай Консолманьо, назначенный на эту должность папой римским Франциском в сентябре 2015 года. Он американец, что понятно. После того, как ночи в Риме стали слишком светлыми, штаб-квартира осталась в Кастель-Гандольфо, а исследовательский центр переместился в штат Аризона, где обслуживает 1,8-метровый ватиканский телескоп. В 1975 году брат Гай получил степень магистра в области наук о Земле и планетах в Массачусетском технологическом институте, в 1978 году в Университете Аризоны защитил докторскую. В 1978−80 годах читал лекции в Гарвардской обсерватории, затем в МТИ. Он работал экспертом в Центре космических полетов имени Годдарда при НАСА и был в составе миссии Корпуса Мира в Африке. Нередко посещал конвенты поклонников научно-фантастической литературы. В 2004 году Консолманьо дал обширное интервью журналу Astrobiology Magazine (немногим позже его опубликовал российский журнал «Компьютерра»), где объяснил свою тягу к звездам: «Вот что отличает человека от животного. Испокон века в нас живет неукротимая жажда познания, страсть первопроходцев и исследователей. Эта страсть присуща человеку в той же мере, в какой ему необходима пища и кров над головой. Те, кто мешает ее утолению, низводят себе подобных до скотского уровня… Что касается дня сегодняшнего, то Церковь всячески заботится, чтобы ее не обвинили в том, будто она пасует перед наукой, и посему оказывает поддержку различным исследованиям, повсюду заявляя, что наука — это замечательно. Это делается не только для того, чтобы задобрить ученую братию, но и ради умиротворения верующих, дабы убедить их в том, что наука — вещь полезная. Не верьте тем, кто утверждает, что вера и наука — взаимоисключающие понятия. Они прекрасно уживаются. Коли Господь создал Вселенную и, сказав, что «это хорошо», возлюбил ее так горячо, что послал в нее своего единственного Сына, то нам, можно сказать, сам Бог велел попытаться проникнуть в тайны мироздания. Кажется, Фрэнсис Бэкон говорил, что Бог задумывал мир, в котором мы живем, как хитроумную головоломку для людей. Чтобы хоть немного познать Бога, надо понять, как этот мир создан. То есть никакая предвзятость недопустима. Нельзя навязывать кому бы то ни было свое представление о Сотворении. Каждый должен сам разобраться, что есть Вселенная на самом деле».

И важнейшим в разгадывании этой головоломки является дилемма, одинок ли человек как творение Божие во Вселенной или нет. Директор Ватиканской обсерватории считает возможным существование братьев по разуму и душе. О чем-то подобным говорит и папа Франциск. Ему несколько раз приходилось отвечать на вопросы журналистов. «Честно говоря, я не знаю, как ответить, — сказал понтифик, ссылаясь на то, что научное знание до сих пор не исключает возможность жизни других разумных существ во Вселенной. — Пока Америка не была открыта, мы думали, что ее не было, а она была. В любом случае известно, что Создатель бесконечно больше наших знаний». Более того, Франциск объявил, что он готов крестить инопланетян, если те придут в Ватикан. Католичество — это Церковь «открытых дверей», апостола Петра в свое время критиковали христиане Иерусалима за общение с «нечистыми язычниками», что было немыслимым. Так что, заключил с юмором папа, если завтра экспедиция марсиан — «зеленых, с длинными носами и большими ушами, как в детских рисунках», — скажет: «Мы хотим креститься!», — что делать?

За этой шуткой стоит нечто большее, чем желание отделаться от вопросов прессы. Если те самые «марсиане» для нас могут оказаться «ближними» в евангельском понимании этого слова, то вряд ли есть основания и дальше отрицать нужность общения с земными братьями из иных христианских конфессий. Конечно, кому-то покажется, что это развитие теорий Коперника—Галилея, опровергающих центральное место человека в картине мира. Однако если человек сойдет с пьедестала, куда он некогда сам себя поставил, может быть, ему станет проще находить общий язык в первую очередь с себе подобными, пока Ватиканская обсерватория ищет во Вселенной зеленых гуманоидов с длинными носами и большими ушами.