Александр Горбаруков ИА REGNUM

Парижское климатическое соглашение открывается к подписанию 22 апреля. Подписывать его в нынешнем виде нельзя, ибо оно в корне противоречит национальным интересам России: удушает российскую промышленность сразу тремя путями:

— во-первых, оно принуждает нас сокращать выбросы парниковых газов. Это ставит крест на реиндустриализации. При существующем технологическом укладе развитие и рост выбросов находятся в прямой пропорциональной зависимости: нет выбросов — нет развития;

— во-вторых, Парижское соглашение открывает дорогу углеродному налогу — удавке для субъектов Федерации и предприятий, которые будут обязаны оплачивать каждую тонну выбросов: по 20 у.е., как заявил олигарх Дерипаска на Красноярском экономическом форуме. Промышленность рухнет: сначала нефтяная и угольная, за ними химия, металлургия — и вся цепочка. За промышленностью обвалятся занятость и социальная сфера. Ну и какой у нас, точнее ОТ НАС, останется «геополитический статус»?

— в-третьих, Парижское соглашение создает условия для внешнего управления и изоляции страны. Оно обязывающее и проверяемое: каждые 5 лет на уровне ООН подводятся итоги и берутся новые обязательства по деиндустриализации. Это не Киотский протокол, из количественных обязательств не выйдешь, как в 2012 году. Против нарушителей будут вводиться санкции, и Запад такую возможность не упустит.

Наступает момент истины. И надо понимать:

1) Что у Парижского соглашения внутри страны имеются мощные лоббисты:

— экономический блок правительства, прежде всего глава Минприроды Донской и вице-премьер, полпред Президента России в ДФО Трутнев;

— ведущие государственные монополии: Газпром желает занять на рынке нишу угольщиков и нефтяников, а Сбербанк рассчитывает и дальше незаконно рулить углеродным рынком;

— советник Президента РФ по климату Бедрицкий и глава Росгидромета Фролов;

— либеральные ВУЗы (ВШЭ, РАНХиГС), центры и СМИ;

— объединения предпринимателей, в том числе олигархов (РСПП, «Деловая Россия»);

— глобальные экологические НКО (WWF, Гринпис).

2) Надо понимать и что широкая общественность не в теме: ей это преподносят как защиту синего неба, зеленой травки и чистого воздуха. Поэтому когда начинаются события в Сирии, люди понимают, что там решается судьба не только Ближнего Востока, но и России, а в том, что касается Парижского соглашения, — нет широкого понимания, что продаются наши права на жизнь;

3) И на высшем уровне чёткое отношение к этой проблеме отсутствует:

Вот цитаты из двух выступлений Владимира Путина, интервал между которыми — два месяца.

«…Устанавливая квоты на вредные выбросы, используя другие по своему характеру тактические меры, мы, может быть, на какой‑то срок и снимем остроту проблемы, но, безусловно, кардинально ее не решим. Нам нужны качественно иные подходы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба. Убежден, чтобы ответить на него, у человечества есть интеллектуальный потенциал. Предлагаем созвать под эгидой ООН специальный форум, на котором комплексно посмотреть на проблемы, связанные с исчерпанием природных ресурсов, разрушением среды обитания, изменением климата».

«Мы перевыполнили свои обязательства по Киотскому протоколу: с 1991 года по 2012 год Россия не только не допустила роста выбросов парниковых газов, но значительно их уменьшила. Благодаря этому в атмосферу не попало около 40 миллиардов тонн эквивалента углекислого газа. Для сравнения скажу, уважаемые коллеги, что выбросы парниковых газов всех стран мира в 2012 году составили 46 миллиардов тонн, то есть можно сказать, что усилия России позволили затормозить глобальное потепление почти на год. …К 2030 году рассчитываем уменьшить выбросы парниковых газов до 70 процентов от базового уровня 1990 года».

С одной стороны, на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН (первая цитата) президент выступает за новый форум, то есть за перезагрузку всего этого климатического процесса. С другой, на парижской конференции по климату (вторая цитата) сообщает, что Россия подпишется под обязательствами по сокращению на 30% выбросов от уровня 1990 года. Это означает, что мы не оставляем себе задела для роста. Объем выбросов за прошедшие 25 лет по факту упал на 32%, и если мы говорим о 30%-ном сокращении де-юре, нам расти и увеличивать выбросы просто некуда. 2% — это, извините, не пространство роста, а статистическая погрешность. А через 5 лет нас заставят уйти ниже уровня 1990 года. Уже разговоры идут, что для сокращения выбросов нужно уменьшить население до 120 миллионов человек!

Что необходимо понимать в Парижском соглашении?

Весь климатический «процесс», который я называю лохотроном, от начала до конца выстроен на ряде тщательно охраняемых мифов.

МИФ №1: «глобальное потепление» или «глобальные изменения климата».

«Скорость современного роста глобальной температуры, вызванного в основном увеличением концентрации парниковых газов, составила за 1976 — 2015 годах около 0,17° С за 10 лет (оценка по данным центра Хэдли метеослужбы Великобритании»). Это из только что появившегося доклада Росгидромета об особенностях климата на территории России в 2015 году. Документявляется официальным изданием этого ведомства и выпускается с 2006 года; его глава Фролов, как помним, фигурирует в списке лоббистов Парижского соглашения.

Предыстория такова. В 2009 году, в канун конференции в Копенгагене, которая должна была принять нынешнее соглашение, но провалилась, грянул скандал под названием «Климатгейт». В Интернете появилась переписка британских и американских климатологов, из которой следовало, чтостатистика подчищена, и тенденцию понижения глобальной температуры подменили ее повышением.

Другой пример: в 2014 году вышел пятый оценочный доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата (А. Гора). Из него следовало, что антропогенный фактор составляет 95% глобального потепления. Но еще в 2010 году, когда рабочую группу по подготовке этого доклада только сформировали, она получила директивную установку помощника генсека ООН по климату Р. Орра, который настаивал на цифре в 90%. В ходе работы «соцобязательства», как водится, перевыполнили.

В январе 2004 года, когда встал ребром вопрос о ратификации Киотского протокола, президент Путин прямо спросил Президиум РАН: обоснован ли он научно?

«НЕТ!», — ответили академики.

Тем не менее, протокол ратифицировали — со словами: «Это политическое решение». Какое? Обменяли на вступление в ВТО: две удавки на шею себе повесили вместо ни одной! И сейчас кое-кто очень хочет обменять ратификацию Парижского соглашения на вступление в ОЭСР. Мало нам удавок!

Третий важный момент: никто не оценил степень воздействия на климат со стороны американской системы HAARP. Между тем, она расположена в трех точках (Аляска, север Норвегии, Гренландия) и накрывает полярную область треугольником, разогревающим стратосферу. Имеются научные статьи и высказывается мнение, что помимо влияния на климат, ставится задача создать абсолютно непроницаемую ПРО.

МИФ №2. Структура спектра парниковых газов.

Официально говорится, что 90% составляет углекислота — CO2. Поэтому и ополчились на промышленность, которая ее выбрасывает. Но специалистам известно, что на самом деле 78% парниковых газов — это водяной пар, а 90% CO2 — это не от 100%, а от остающихся 22-х. По официальным оценкам российских ведомств, удельный вес углекислоты в выбросах в целом всего около 16%. Почти в шесть раз он уменьшается за счет одного только метода подсчета, если убрать игру в наперсток.

Причем, водяной пар выбрасывается атомными станциями, и если эти 78% включить в антропогенный фактор, то вне закона оказывается атомная энергетика, которой пользуются очень многие на самом Западе, во Франции, например, где 80% электрогенерации — это именно АЭС.

МИФ №3 — самый главный, «святая святых» киотско-парижского лохотрона.

Считаются ТОЛЬКО выбросы, но не учитывается их поглощение природной средой. Не только лесами, но и тундрой, болотами, водными поверхностями и даже степями, имеющими травяную растительность. Ноль поглощения только у городов и пустынь, поэтому самый отрицательный баланс у Голландии — выбросы превышают поглощение в 15−17 раз и у Саудовской Аравии — в 12 раз.

У России же территория поглощает в 4 раза больше, чем выбрасывает промышленность. Мы — безусловные лидеры среди экологических доноров планеты, и кроме нас, таких стран еще всего лишь пять: Канада, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и Швеция (которая и то с помощью махинаций с подсчетом).

Все остальные ведущие страны — загрязнители окружающей среды. У США и Китая выбросы превышают поглощение в 2 раза, у Европейского союза, в целом, — в 4 раза. И вот два принципа из базового документа — Рио-де-Жанейрской декларации 1992 года.

Принцип 2-й: «В соответствии с Уставом ООН и принципами международного права, государства имеют суверенное право разрабатывать свои собственные ресурсы согласно своей политике в области окружающей среды и развития и несут ответственность за обеспечение того, чтобы деятельность в рамках их юрисдикции или контроля не наносила ущерба окружающей среде других государств или районов за пределами действия национальной юрисдикции».

Принцип 16-й: «Национальные власти должны стремиться содействовать интернализации экологических издержек и использованию экономических средств, принимая во внимание подход, согласно которому загрязнитель должен, в принципе, покрывать издержки, связанные с загрязнением, должным образом учитывая общественные интересы и не нарушая международную торговлю и инвестирование».

Видите? Ясно ведь, что сокращать выбросы должны только загрязнители, а доноры-очистители окружающей среды — не должны. Но на деле Парижское соглашение, которое в 2020 году придет на смену Киотскому протоколу, всех ставит в общий ряд, заставляя доноров и чистить планету за загрязнителями, и самим еще и сокращатьвыбросы, удушая промышленность.

Даже те накопления — сэкономленные квоты на выбросы с 1990 по 2012 годы — у России мошенническим способом отняли: отказались перенести их во второй период Киотского протокола, который начался в 2013 году. А остаток съела «инфляция квот», которую устроил Евросоюз. Сократить выбросы на одну тонну стоит 100 евро, купить ее по европейскому законодательству — 30 евро, а «на стороне», у кого угодно, включая тех, кто не имеет права торговать квотами, — 1 евро.

Естественно, покупали «из-под полы», и в итоге необратимо обрушили рынок. А мировые выбросы парниковых газов на фоне этих махинаций и заклинаний о противодействии изменениям климата тем временем выросли на 60%.

Вы меня спросите: почему кто-то имеет право торговать квотами, а кто-то нет? У Рамочной конвенции ООН об изменении климата имеются два приложения — I и II. Страны-участницы приложения I, в которое входит Россия, «проводят национальную политику и принимают соответствующие меры по смягчению последствий изменения климата путем ограничения своих антропогенных выбросов парниковых газов». Страны приложения II «предоставляют новые и дополнительные финансовые ресурсы для покрытия всех согласованных издержек, вызываемых выполнением Сторонами, являющимися развивающимися странами, своих обязательств».

Кто в приложения не входит, то есть развивающиеся страны, у того только одно право — принимать помощь (а не продавать квоты). Чтобы это поменять, нужно переписать приложения, а это практически невозможно.

В целом же надо понимать, что Парижское соглашение — часть большого процесса, конечной целью которого является ликвидация государственных суверенитетов. Они заменяются коллективным суверенитетом и централизованным контролем над национальными природными ресурсами. Это такая глобалистская стратегия, связанная с Римским клубом, уходящая корнями в ряд базовых документов ООН. Чтобы Запад процветал за счет остальных, прежде всего России. Ибо как говорил Бжезинский, новый мировой порядок должен строиться «против России, за счет России и на ее обломках».

Что происходит сейчас, в преддверие подписания Парижского соглашения, под которое созывается специальный форум в Нью-Йорке? Поскольку тема ПОГЛОТИТЕЛЬНОГО РЕСУРСА все-таки «утекла» в СМИ в обход ловушек, которые расставили киотско-парижские лохотронщики, основная борьба ведется именно здесь. Российский вклад — 30% сокращения выбросов к 2030 году по сравнению с 1990 годом, — исходит из Указа Президента России №752 от 30 сентября 2013 года «О сокращении выбросов парниковых газов». В представленном в 2015 году в ООН российском национальном вкладе это обязательство сопровождается оговоркой: «при максимальном учете поглощающей способности лесов».

И здесь встает вопрос, как считать эту поглощающую способность? Вся лукавость международно-правовой базы в следующем. Перед вами выдержки из трех документов — Декларации Рио, Киотского протокола и Парижского соглашения, точнее, «проекта решения» парижской конференции:

Из Рио-де-Жанейрской декларации (1992 г.): «Принцип 17-й. Оценка экологических последствий в качестве национального инструмента осуществляется в отношении предполагаемых видов деятельности, которые могут оказать значительное негативное влияние на окружающую среду и которые подлежат утверждению решением компетентного национального органа».

Из Киотского протокола к Рамочной конвенции ООН об изменении климата (1997 г.): «Ст. 5, п. 2: Методологиями для оценки антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями всех парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом, являются методологии, принятые Межправительственной группой экспертов по изменению климата и одобренные Конференцией Сторон Конвенции на ее третьей сессии (в Киото, 1997 г. — Авт.)».

Из «проекта решения» 21-й Конференции Сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (2015 г.), к которому прилагается Парижское соглашение: «Ст. 31, п. а): Стороны представляют отчетность по антропогенным выбросам и абсорбции в соответствии с методологиями и общими метриками, оцененными Международной (так в документе, на самом деле Межправительственной. — Авт.) группой экспертов по изменению климата и утвержденными Конференцией Сторон (Рамочной конвенции. — Авт.), действующей в качестве совещания Сторон Парижского соглашения».

Что получается? Декларация Рио относит методику подсчета к суверенной компетенции государств, а Киотский протокол требует отчитываться строго по методике Межправительственной группы экспертов. Сегодня это требование перенесено даже не в само Парижское соглашение, а в некий, с непонятным статусом, проект решения парижской конференции. Это развязывает руки и авторам этого документа, и либеральной пятой колонне внутри России; выступая 18 февраля на «зеленом» форуме, Бедрицкий потребовал отчитываться именно по международной методике.

Какая между ними разница? В разы!

Министр природных ресурсов и экологии Донской не упоминает документы Межправительственной группы экспертов, но привязывается именно к ним, когда говорит, что российские леса поглощают лишь 36% выбросов, которые он оценивает в 2,3 млрд тонн. То есть всего лишь 800 млн тонн CO2. Поэтому и Донской, и автор этой разработки некто Замолодчиков из МГУ твердят, что мы должны выбросы непременно сокращать. А вот оценка профессора Лукьяненко, члена президиума Российской экологической академии, и заслуженного энергетика России Виталия Болдырева. Суммарный поглотительный ресурс по их расчетам составляет 11,2 млрд тонн, превышая в 5 раз оценку Донского и в 15 раз — Замолодчикова. Более скромные оценки поглотительного ресурса — 3,2−3,4 млрд тонн. Как видим, они тоже положительные, требующие от нас не сокращать, а ждать, пока сократят другие.

Напомню: в российском вкладе, отправленном в ООН, говорилось о МАКСИМАЛЬНОМ учете поглощающей способности лесов. А министр Донской, вопреки этому, с подачи экспертов, сидящих на западных грантах, все сводит к МИНИМУМУ.

Интересно: официальные представители Японии на днях заявили, что собираются подождать, когда Парижское соглашение вступит в силу. И только после этого начнут процедуру ратификации.

Вы спросите, а какая официальная методика у нас принята? Ответ: никакой!

Именно поэтому министр Донской и позволяет себе заявления, которые в корне расходятся с мнением признанных специалистов. А пункт в указе президента Путина повисает в воздухе. Но это — зацепка, причем, важная! С ее помощью можно отстоять национальные интересы, ссылаясь на Декларацию Рио, — она в иерархии документов ООН выше и Киотского протокола, и Парижского соглашения. Неслучайно в парижском тексте она вообще не упоминается — махинаторам от климата это невыгодно. Поэтому никаким «нарушением международного права» с нашей стороны своя методика не станет. Нужно только одно: политическая воля и решимость ее, наконец, разработать. На строго научной, а не конъюнктурно-политической, основе!

Процедура подписания Парижского соглашения рассчитана на год — по 21 апреля 2017 года. Поэтому торопиться и подписывать в первых рядах не следует.

Имеется и вторая зацепка, основная.

Под названием «Парижское соглашение» на самом деле зашифрованы два разных документа:

— Проект решения парижской Конференции Сторон Рамочной конвенции;

‑ и само Соглашение.

Достаточно одного взгляда на титульные страницы того и другого: «Проект решения» начинается на 1-й странице, а само Парижское соглашение — только на 24-й странице, причем, указывается, что оно является лишь «приложением» к «проекту решения». Разве не понятно, что эти документы разные? Но они сведены в один текст, в рамках общей номенклатуры. Возникает целый ряд вопросов:

— каков статус «проекта решения», и почему он стоит впереди Парижского соглашения?

— как соглашение может быть приложением к «проекту решения»?

— почему если наполнить Парижское соглашение пунктами из «проекта решения», то из нейтрального к России оно превращается в ликвидационное?

‑ и главное: что будет означать наша подпись? Согласие только с соглашением или с «проектом решения» тоже? То есть со стратегией «четырех ДЕ», как я неоднократно называл концепцию «устойчивого развития», которая лежит в основе «климатического процесса»:

ДЕИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ,

ДЕПОПУЛЯЦИЯ,

ДЕСОЦИАЛИЗАЦИЯ,

ДЕСУВЕРЕНИЗАЦИЯ.

И становится ясно, что пока исчерпывающего ответа на эти вопросы не будет, ставить подпись и выносить подписанный документ на ратификацию — преждевременно.