Ранее мы рассказывали об историческом опыте Турции, наделавшей сегодня ошибок в Сирии, который доказывал возможность совместной работы и кооперации турок и русских в Закавказье. Наследников Российской и Османской империй сплотило общее желание выдавить на обочину геополитического процесса внешних игроков — страны Запада, от Британии, Германии и Франции до североамериканских Соединенных Штатов. В этой тактической борьбе за влияние в регионе одновременно решались и важнейшие стратегические вопросы государственного строительства народами Закавказья и государственного модерна бывших империй. Архаика уступала место демократическим решениям, однако недолгий триумф демократических решений уступал в итоге перед напором бытовавших традиций. Но то, что почти сто лет назад казалось верным, в наши дни оборачивается цивилизационным провалом…

meb.gov.tr
Визит советской делегации в Анкару, 1933 г. Справа — Мустафа Кемаль

15 января 1919 года было учреждено Карабахское генерал-губернаторство. Британское военное командование утвердило назначение Хосров-бека Султанова генерал-губернатором Карабаха и Зангезура, однако Армянский национальный совет Карабаха отказался с ним сотрудничать. Со своей стороны правительство Республики Армении назначило генерал-губернатором Карабаха и Зангезура капитана Арсена Шахмазяна, не признанного британскими военными властями, которые требовали его отзыва. 9 мая 1919 года Мустафа Кемаль — тогда еще инспектор 9-й армии — высаживается в Самсуне. Спустя месяц в Амасье он выступает с циркуляром «Независимость народа будет спасена по воле и решению самого народа», а также объявляет о созыве депутатов на Сивасский конгресс. Вслед за этим у самых границ Армении в Эрзеруме проводится еще один национальный конгресс. Это означало, что внутри Восточной Анатолии создается центр силы.

В мае 1919-го войска Араратской республики начали боевые действия против Аракской республики. Так началась армяно-азербайджанская война. 25 июля 1919 года они взяли Адрианополь (Эдирне) и в дальнейшем стали расширять плацдарм в Малой Азии, заняв Ушак, Бандырму и Бурсу. Не случайно, что эти действия совпали с объявлением Лондоном о начале вывода своих войск из Закавказья, что создавало определенный геополитический вакуум в регионе. Его мог заполнить генерал Деникин. 22 мая 1919 года Микоян в письме, адресованном Центральному Комитету РКП (б), докладывает, что правительство Республики Армения «вступило в тайный военный союз с Деникиным, 2-я армянская дивизия считается его резервной силой и в любой момент готова к нападению». Тогда же Орджоникидзе в своей докладной в Совет народных комиссаров, ЦК РКП (б) и Военно-революционный совет указывал: «Армения подписала секретный военно-политический договор с Деникиным и может с тыла нанести удар по Грузии и Азербайджану, чтобы присоединить Борчалинский уезд и Карабах к Армении». Но Деникин планировал сначала организовать переворот в Баку, выйти в Армению и вступить в прямое боевое соприкосновение с войсками Кемаля. Либо прорваться в Армению и оттуда, возможно, совместно с армянскими войсками начать наступление на Баку.

В июле 1919 года Комитет Государственной Обороны Азербайджана объявил в стране чрезвычайное положение. Тогда же соответствующим указом впервые в государственной системе Азербайджана был учрежден независимый орган специальной службы — «Организация по борьбе с контрреволюцией». В официальной справке о создании этого ведомства борьба с деникинцами выводится на первое место, на второе — противодействие большевикам. В конце сентября 1919 года в Эривань прибыл официальный представитель Деникина полковник Зинкевич, который вручил министру иностранных дел Хатисяну верительную грамоту об установлении официальных отношений Добровольческой армии Юга России с Арменией. Деникин в главе 18 «Очерков русской смуты» пишет следующее: «Бывали неоднократно моменты, когда занятие всей территории Азербайджана в военном отношении не представляло затруднений, и этим положен был бы, без сомнения, конец волнениям на Северном Кавказе… Политика Азербайджана являлась как будто сплошной провокацией в этом отношении главного командования. Но за этим актом явно виделась перспектива всеобщего закавказского пожара, в котором легко было опалить зарождающуюся мощь армий Юга. На чашки весов поставлено было — на одну достоинство вождей и Армии, на другую — успех Белого движения. Естественно, что вторая перетянула».

Но как бы то ни было, 29 октября 1919 года между Оттоманской империей и Азербайджанской республикой был подписан оборонительно-наступательный военный союз, то есть по сути первый документ с Константинополем после Мудросского соглашения, согласно которому османские войска покинули пределы Закавказья. Впрочем, свои суверенные права Баку передавал Стамбулу. Основанием для этого предположения является сохранившийся в архивах текст турецко-азербайджанского военного союза от 29 октября 1919 года, статья 10 которого указывает на абсолютную подчиненность Азербайджанской республики Турции: «Азербайджанское Правительство обязуется не заключать какое бы то ни было соглашение с внешними Государствами без ведома и одобрения Оттоманского Правительства». Это был поворотный момент, стала выстраиваться любопытная комбинация.

В работе Махмуда Исмаила «История Азербайджана (Краткий обзор с древнейших времен до 1920 года)», изданной в Баку в 1995 году, констатируется, что московские большевики начали выстраивать альянс с дашнакским правительством в Армении. Чтобы обеспечить проход на территорию этой страны своей армии, они вступили в переговоры с грузинским премьер-министром Жордания о признании независимости Грузии. Московские большевики не отменили декрет «О Турецкой Армении» и в принципе на определенных условиях могли поддержать готовившийся Севрский договор. Такие хитросплетения политики большевиков в Закавказье серьезно беспокоили Кемаля, который понимал, что при осуществлении намеченного сценария Москва изолирует и Баку.

«В начале февраля 1920 года Кемаль обратился к войсковым командирам с посланием, в котором анализировал ситуацию, высказывая свое мнение и ожидая реакции соратников, — пишет французский историк Александр Жевахов. — Оценивая обстановку в Анкаре, Кемаль отмечал, что «нас пытаются взять в окружение». Чтобы противостоять этому, «мы должны либо договориться с правительством Стамбула, либо вступить в контакт с большевиками с целью координации военных операций и получения новых ресурсов». Именно эти обстоятельства толкнули Кемаля в итоге в сторону Москвы. Была поставлена задача сорвать Севрский договор о расчленении Турции и создании Большой Армении. «А что с большевиками, — спрашивал один из соратников Кемаля, — Для нас Восток — это точка опоры против политики Запада, стремящегося нас уничтожить. Но это сближение нас пугает. Кавказ враждебен нам — они признают Армению. Если на Кавказе вступят в соглашение с большевиками раньше нас, что будем делать мы? В интересах нашей страны и нашего народа как можно скорее заключить соглашение с большевиками. Пусть этим займется правительство». В свою очередь московские большевики, вступая в контакт с Кемалем, решили разыграть азербайджанскую «карту». И успешно сделали это, завершая «план Ширван».

6 января 1920 года в газете «Известия» появилось сообщение: «С целью положить конец двусмысленности и колебаниям в политике Грузии и Азербайджана по отношению к Деникину, Народный Комиссариат по иностранным делам 2 января обратился по радио к Грузии и грузинскому народу, а также к Азербайджану и азербайджанскому народу с предложением о заключении военного соглашения между их военными командованиями и нашим военным командованием с целью совместных действий против Деникина». Баку молчал целую неделю, поскольку утратил полномочия самостоятельно вести какие-либо переговоры с другими странами. 12 марта 1920 года из Тифлиса в Лондон лорду Керзону посылается депеша Верховного Комиссара Великобритании в Завкавказье Уордропа: «Кемаль имеет соглашение с Лениным, которое предоставляет большевикам свободу рук на Северном Кавказе и в Азербайджане с целью обеспечить свободный провоз оружия для него. Турки предлагают вскоре совершить государственный переворот в Баку». В ответ 16 марта 1920 года Великобритания решила оккупировать Стамбул, генерал Милн начал проводить аресты иттихадистов, часть из которых была сослана на Мальту, а другие скрылись в Анкаре у Кемаля, многие из которых потом перебрались в Азербайджан. Султан своим указом распустил тот самый парламент, который принял выработанный на Эрзерумском и Сивасском собраниях «Национальный обет», что предусматривал «объединение и освобождение от чужеземного ига всех османов-мусульман и их столицы — Константинополя». Более того, чтобы упредить развитие событий в Закавказье, он предписал обеспечить решение вопроса о трех восточных вилайетах (Карс, Ардаган, Батум) и западной Фракии свободным волеизъявлением (плебисцитом).

23 апреля 1920 года наркоминдел РСФСР Чичерин сообщил члену Кавказского бюро ЦК РКП (б) и РВС Кавказского фронта Орджоникидзе: «Руководитель национального движения в Турции Мустафа Кемаль-паша требует от Азербайджана пропуска советских войск к границам Турции для обороны их от английских нападений. При этом не исключена возможность бескровного нашего вхождения в Баку и объявления его советским». Этой же датой помечена и радиограмма-инструкция заместителя Наркоминдела Карахана тому же Орджоникидзе: «Я лично считаю, что наши войска должны получить полную возможность контакта с Турцией, эта задача должна быть выполнена, но необходимо избрать путь наименьшей затраты военных сил. Надо потребовать у армянского правительства согласия на занятие местностей со смешанным армяно-мусульманским населением русскими воинскими силами. Это означало бы, что наши войска должны быть пропущены на границу Турции. Сделать это надо открыто, чтобы вся Армения знала бы об этом нашем требовании и понимала бы наше желание предупредить всякую провокацию и национальную резню».

26 апреля 1920 года на Большом национальном собрании Турции в Анкаре было принято предложение советскому правительству: «Первое. Мы принимаем на себя обязательство соединить всю нашу работу и все наши военные операции с российскими большевиками, имеющими целью борьбу с империалистическими правительствами и освобождение всех угнетенных из-под их власти. Второе. Если советские силы предполагают военные операции против Грузии или дипломатическим путем, посредством своего влияния заставят Грузию войти в союз и предпринять изгнание англичан с территории Кавказа, турецкое правительство берет на себя военные операции против империалистской Армении и обязывается заставить Азербайджанскую Республику войти в круг советских государств».

В ночь с 27 на 28 апреля 1920 года Баку без боя был занят частями Красной армии. Примечательно, что военный министр Азербайджана Мехмандаров сдал свои полномочия (28 апреля) вполне миролюбиво, причем уже в августе он переехал в советскую Москву, где поступил в распоряжение Всероссийского Главного штаба, затем — Артиллерийской уставной комиссии. Его заместитель в правительстве генерал Шихлинский был назначен помощником наркома по военным и морским делам советского Азербайджана. Известно письмо одного из известных азербайджанских политиков Агаева на имя Энвер-паши: «Весной 1920 года среди азербайджанских тюрков велась энергичная пропаганда о том, что будто на основании состоявшегося между Вами и советским правительством соглашения армии договорившихся сторон, соединившись в Анатолии, поведут войну против Антанты за освобождение мусульманского мира, и в частности Турции. В этих слухах самым основным и важным мне представляется следующее: русская армия проследует через Азербайджан, не заходя в Баку, по направлению Карабах — Армения в Анатолию. В начале апреля 1920 года советское правительство стало подвигать свою армию к северной границе Азербайджана. На ноту Министерства иностранных дел азербайджанского правительства о причинах, побуждающих советское правительство направлять столь многочисленную армию к нашим границам, от Чичерина так и не было получено ответа. 27 апреля 1920 года вечером русская армия была уже в 15 км от Баку. А как только ее части вступили в город, то были встречены приветственными словами Халил-паши и доктора Фуада, называвшими красных «нашими союзниками» и удерживавшими население от всякого сопротивления».

Таким образом, 27 апреля в 1−2 часа ночи власть в Баку фактически перешла в руки большевиков.