Промышленная политика как стратегический тренд

Промышленная политика становится стратегическим трендом государственного регулирования российской экономики, и это хорошо видно по развороту существующих базовых институтов.

Ставшая уже привычной политика дерегулирования и дебюрократизации (кто помнит, 1-й и 2-й волны), сегодня находится уже совсем не в авангарде экономической повестки, как это было 15 лет назад, когда принимались законы о регистрации юридических лиц (от 08.08.2001 № 129-ФЗ), о контроле и надзоре (от 08.08.2001 № 134-ФЗ) и о лицензировании (от 08.08.2001 № 128-ФЗ), которые позволили в некоторой степени упорядочить отдельные взаимоотношения предпринимателей и государственных органов, а также запоздалые законы о саморегулировании (от 01.12.2007 № 315-ФЗ) и малом и среднем предпринимательстве (от 24.07.2007 № 209-ФЗ). Конечно, сегодня эти правила никуда не делись, они продолжают совершенствоваться и развиваться: сроки регистрации юридических лиц доведены до 5 дней со дня предоставления необходимых документов (статья 8 закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ), в контрольно-надзорной деятельности наконец-то начал внедряться риск-ориентированный подход (статья 8.1 закона от 26.12.2008 № 294-ФЗ), а количество лицензируемых видов деятельности не превышает 50 (статья 12 закона от 04.05.2011 № 99-ФЗ). В развитии саморегулирования наметилось возможное просветление: он претендует все-таки превратиться из финансового барьера в механизм самостоятельного установления и контроля стандартов бизнеса, как и задумывалось изначально. Правда с малым и средним бизнесом, несмотря на принятое законодательство и выделяемое финансирование, все, по-прежнему, непросто.

В последние несколько лет, как представляется, в нашем государстве, как и во всем развитом мире, возникло понимание того, что только за счет устранения избыточного регулирования добиться экономического роста не получится. Нужен более осознанный стратегический подход к экономической политике. И речь здесь не ограничивается сугубо качеством регуляторики, наглядным примером которой является эволюция инструментария оценки регулирующего воздействия в Европейском Союзе (переход от «дерегулирования» к «умному регулированию»).

Российский тренд экономической политики носит именно стратегический, структурный характер, то есть не сводится к установлению требований к предприятиям, а захватывает управление инвестиционными потоками и распределение экономических ресурсов в широком смысле этого слова.

Конкретно этот тренд характеризуется систематизацией стратегического планирования и активизацией промышленной политики, которые выражаются в принятии следующих новых основополагающих законов:

В связи с тем, что в 2012 году Россия вступила в ВТО, так и не добившись конкурентоспособности инвестиционного климата, то есть не обеспечив приемлемые цены ресурсов, инфраструктуру, законную (а не коррупционную) защиту прав собственности. В совокупности с имеющейся сравнительно высокой доходностью и повышенной свободой перемещения товаров это привело к оттоку капитала (раз уж барьеры низки, то выгоднее производить в хорошем инвестиционном климате, то есть не у нас, а продавать там, где доходность выше, то есть у нас) и, как следствие, к экономическому спаду. Поскольку политика изоляционизма в условиях глобализации столь же ограничена, сколь бесперспективна с точки зрения экономической безопасности, а времени улучшать инвестиционный климат уже нет (капитал утекает быстрее), обеспечить экономическое развитие можно только выиграв в глобальной конкуренции. А этого можно добиться путем активизации подзабытой промышленной политики и стратегического планирования как минимум на национальном уровне (есть возможность активизации этой функции и на уровне ЕАЭС). Чтобы получить конкурентоспособность, нужна активная стратегия.

Таким образом, закон о стратегическом планировании нацелен скоординировать и направить экономику с помощью государства в единое русло. Именно это и должно лечь в основу долгосрочной стратегии социально-экономического развития, которая должна стать самостоятельным федеральным законом (задающим целевые установки, определяющим ресурсы с конкретными направлениями и механизмами их использования и устанавливающим персональную ответственность за неисполнение). Более умеренный вариант — Указ президента, но его эффективность можно оценить на примере «майских указов» или национальных планов противодействия коррупции. Соответственно, варианты правительственного распоряжения или академической разработки, разродившиеся соответственно в так называемые КДР 2020 и Стратегию 2020, можно даже не обсуждать с учетом опыта их реализации, а точнее отсутствия оного.

Законом о промышленной политике задается базовый ресурсный инструментарий для этого. А закон о государственно-частном партнерстве позволяет распределить ряд инвестиционных рисков между государством и инвесторами.

Закон о стандартизации обеспечивает возможность гибко управлять конкурентными преимуществами с помощью включения национальных и прочих стандартов в нормативно-правовую базу. Правда наряду с преимуществами это создает и риски негативного влияния на этот процесс, поскольку фактически означает возврат к широкому ведомственному нормотворчеству в сфере установления обязательных требований, на устранение чего и была направлена в свое время реформа технического регулирования (закон от 27.12.2002 № 184-ФЗ). Поэтому, чтобы обеспечить гибкость нормативной базы, с одной стороны, и баланс интересов представителей национальной экономики (как производителей, так и потребителей), нужна достаточно тонкая настройка процедуры разработки, принятия и использования национальных стандартов в нормативной правовой базе, позволяющая максимально учесть национальные интересы и исключить негативное влияние стратегических конкурентов.

Однако следует отметить, что увлекаясь промышленной политикой с целью выиграть в глобальной конкуренции, не следует забывать и о конкуренции внутренней. Можно заметить, что и в этой сфере укрепился тренд на консолидацию усилий, наблюдаемый как в произошедшем включении тарифных функций в компетенцию ФАС России, так и в предполагаемом включении регулирования естественных монополий в общее русло закона о защите конкуренции (от 26.07.2006 № 135-ФЗ) в рамках разрабатываемого уже «пятого антимонопольного пакета». Важно отметить, что конкурентная и промышленная политика не обязательно противоречат друг другу, как это может показаться. Нужно только, хоть это и не просто, обеспечить, во-первых, процесс проведения промышленной политики внутри страны на конкурентной, состязательной основе, а во-вторых, в результате промышленной политики должен, как правило, возникать не монополизированный, а конкурентный внутренний рынок (к вопросу об импортозамещении).