И сущим во гробех живот даровав: дорога из блокадного Ленинграда

27 января Россия отмечает День воинской славы — День полного освобождения советскими войсками блокадного Ленинграда от немецко-фашистских захватчиков. 18 января 1943 года в районе Рабочего поселка и Шлиссельбурга силами Ленинградского и Волховского фронтов было прорвано кольцо блокады, что стало переломным моментом в битве за освобождение осажденного города. Через год и 9 дней советские войска полностью сняли длившуюся 900 дней фашистскую блокаду.

В тот день, когда было прорвано кольцо, Государственный комитет обороны СССР принял решение построить железнодорожную магистраль, которая должна была соединить внутреннюю блокадную сеть железных дорог с внешней, ведущей на восток страны. Ветка длиною 33 километра была построена в январе 1943 года всего за семнадцать дней. Трасса проходила по самой линии огня, и железнодорожники прозвали её «Коридором смерти». К концу мая 1943 года через коридор проходило по 35 поездов в сутки, каждый из которых заменял тысячу грузовиков, работавших на Ладожской Дороге жизни. Строительством и обслуживанием составов в связи с нехваткой профессиональных машинистов занимались женщины и девушки блокадного Ленинграда.

Это история легла в основу художественного военно-исторического фильма с символичным названием «Коридор бессмертия» режиссёра и сценариста Фёдора Попова. В настоящий момент съёмки картины проходят в Санкт-Петербурге.

Накануне памятной даты 27 января с режиссёром фильма беседует корреспондент ИА REGNUM.

— Фёдор Максимович, расскажите, как к Вам пришла идея этого фильма? Почему решили снимать?

— Почему решил. Первое — об этой железной дороге практически никто не знал. Хотя факт не малозначимый. 5 тысяч человек за 17 дней построили трассу в 33 километра, которая имела огромное значение для Ленинграда, гораздо большее, чем Ладожская дорога жизни, а о ней было снято множество фильмов. По этому железнодорожному пути, который сами участники строительства называли «Коридором смерти», было перевезено в 4 раза больше груза, в 4. Он дал такой огромный позитивный импульс для народа. Примерно к февралю существенно увеличилась норма хлеба, нормы продовольствия вскоре можно было сравнить с московскими. Дорога имела решающее значение. И о ней никто не знает…

Когда начинаешь любую картину, когда выбираешь тему, всегда думаешь не о банальности какой-то, а об открытии, потому что зрителю нужно нести новое. В этом сути моей профессии — как режиссёра и продюсера. Надо что-то новое людям предложить, вызывающее интерес как минимум, а лучше — огромное удивление. Мне кажется, эта история, над которой мы работаем сейчас, удовлетворяет этим критериям. И самого меня она увлекла. Это не просто холодный расчёт — вот я покажу зрителям, им понравится, я удовлетворюсь. Нет, меня самого это невероятно сильно поразило. История про подвиг народа, советского, российского, подвиг длиною в год. Это я говорю сейчас без всякого пафоса. Подвиг многонациональный, там были испанцы, эстонцы… Всё это вдохновило на долгую работу, которая сейчас уже на новом витке.

— На новом витке? А расскажите с самого начала. Как начинались съёмки?

— В начале у нас были сложные дни. Съёмки начались 20 декабря прошлого года. И Вы знаете, произошла ситуация одна, оказалось, что деньги на съёмочный процесс, которые находились в банке, пропали. Нужно снимать, а на счетах ноль. Было трудно. И я тогда подумал, что мы взялись за фильм о таких людях, которые совершали настоящий подвиг, умирали, водили паровозы под обстрелами, а тут наши ничтожные невзгоды, денег нет… Нельзя бросать, нужно идти вперёд. Меня эти мысли укрепляли. Я рад, что тогда не поддался слабости, не бросил, и мы прекрасно провели декабрьские съёмки. Для пущего драматизма скажу, что зимние эпизоды пришлось снимать при плюсовой температуре. Представляете, на дворе +5, а в кадре — 30…

— А как же сугробы? Приходилось делать искусственный снег?

— Да. Весь декабрь был чудовищно тёплым, иногда даже шёл дождь, а под дождём делать снег уж никак невозможно. Так и снимали — дождь пройдёт, запорошим всё снегом искусственным. И знаете, получилось шикарно. Я очень доволен тем, как получилось. Это вызывает у меня такую гордость — преодолели стихию, что называется, а стихию преодолевать сложно.

— На какой стадии фильм находится сейчас?

— 20 декабря мы начали и 27-го закончили. Сделали перерыв на каникулы и подготовку. Теперь с 25 января у нас стартовал новый блок, основной. Он будет состоять из трёх экспедиций — первая началась вчера в Санкт-Петербурге, потом мы переезжаем под Великий Новгород на берег озера Ильмень, там уже установлены декорации, которые должны передать масштабы строительства железнодорожного моста через Неву длиной 1 километр 300 метров. Потом мы переезжаем в Ленинградскую область, город Лугу, там будем проводить основные съёмки, связанные с железной дорогой, на военном учебном полигоне.

— Расскажите, как Вы подбирали актёров на главные роли?

— Подбирали очень долго, весь прошедший год. И сейчас я очень доволен командой. Поначалу были и интриги свои, были накладки. Например, на одну из главных ролей у нас была утверждена актриса Маша Кожевникова, но из-за проекта на «Первом канале» «Звёзды в цирке», из-за того, что их график съёмок по ряду причин перенёсся на этот год, нам пришлось искать замену. И мы за неделю нашли актрису Светлану Смирнову из Санкт-Петербурга, я очень доволен, как она работает. И главное, что я вижу сейчас, это то, как счастливы сами ребята, как они любят друг друга, как они буквально тащатся от работы. Удалось собрать коллектив. А это очень важно для режиссёра. Наша бригада — 11 человек, они все очень разные, от неизвестных актёров и актрис до таких, как Саша Яценко, Даша Екамасова. В главной роли в фильме Артём Алексеев, он окончил ВГИК несколько лет назад и уже там блистал на фестивалях. Есть очень хороший испанский актёр, замечательная молодая эстонская актриса. Ещё снимаются настоящие железнодорожники, очень фактурные, они по сути не играют, а делают в кадре свою работу.

— Что в работе над этим фильмом было или является для Вас самым сложным?

— Вы знаете, для меня самое сложное, наверное, не только в этой картине, а в целом в работе — это то состояние кинематографа, в котором сейчас находится наша страна. У нас очень много снимается сериалов. Пусть всё больше и больше хороших, достойных. Но и огромное количество мыла. Общее состояние кинематографа сейчас плачевное. Не потому что страна плохая или мы плохие, не потому что нет традиции, наверное, это всё есть. Но сейчас в год снимается где-то по 60−70 картин. А для того, чтобы люди учились, необходимо постоянное производство, постоянный съёмочный процесс. Я могу сравнить с лётчиками. Если они не будут летать, самолёты будут падать. Лётчикам нужно нарабатывать лётные часы, а для этого нужен керосин, а для него — финансирование. Иначе они будут учиться на тренажерах или в теории. Такая же история происходит с кино. Люди учатся на тренажерах, на сериалах, а для сериалов совсем другие требования, там другая скорость. Я недавно посмотрел фильм «Выживший», а потом почитал, как его снимали, за сколько месяцев, в каких условиях. Такая тщательная работа для нас сейчас невозможна. Фильм про блокаду, где много технологий, где железная дорога, паровозы — его нельзя снять просто как сериал, здесь всё нужно оттачивать, работа очень кропотливая, которая требует много сил.

— И денег, наверное. Фильм получил государственную поддержку?

— И денег, конечно. Мы получили 35 миллионов рублей из Минкульта в позапрошлом году.

— Это не очень много…

— Это мягко сказано просто (смеётся). Уже закончились все эти деньги давно, мы ещё не начали снимать, они уже закончились. Такая картина требует очень серьёзной подготовки, чего стоит только одно оснащение декораций, вся военная техника. Нужно сказать, кстати, что нам очень хорошо помогает Министерство обороны, оказывает организационную, консультативную, военно-техническую поддержку — это пиротехника, сам полигон, где мы снимаем. Помогает губернатор Великого Новгорода, мы собираем массовку на предприятиях, как это делалось раньше, при советской власти, когда, если фильм нужен для страны, люди понимают это, заражаются, не остаются равнодушными. Помогает население, мы объявили сбор средств на одной из платформ — на «Бумстартере», люди откликнулись и продолжают откликаться, вносят частные пожертвования. Тут важна ещё и моральная составляющая — важно, что мы не одни, что люди в нас верят, в наш проект, готовы его поддержать.

— Когда планируется выход фильма в прокат?

— Это вопрос преждевременный. До проката ещё очень далеко. Мы ещё как минимум год будем работать над картиной. Поэтому даже при самых перспективных планированиях сказать что-то конкретнее, чем 2017 год, сложно. Дальше уже посмотрим, это будет зависеть в том числе от прокатчиков, от того, какая ситуация будет в российском прокате. Будем выбирать дату и готовить, как это обычно делается. Подготовка проката такой картины занимает не один месяц.

— О фестивальных планах тоже пока говорить рано?

— Да, о них всегда рано говорить, не мы решаем фестивальную судьбу картины, это делают фестивальные отборщики. Но я думаю, этот фильм мы скорее делаем для проката. Мне трудно сказать, насколько он будет интересен на международных смотрах. Не хотел бы загадывать, это дело такое, не благодарное. Мне важно, чтобы картина вызвала интерес у отечественных зрителей, чтобы нашла отклик в сердцах, чтобы запомнилась, вызвала эмоции. Это главное.

— Фёдор Максимович, спасибо Вам за подробный рассказ. Ещё один вопрос к Вам. Этот год стал Годом российского кино, и кинотеатрам предложено определённый процент прокатного времени отдать под фильмы отечественного производства. Как Вы к этому относитесь?

— Вы знаете, меня огорчает тут то, что у нас всё делается к датам. Страна должна развиваться, развивать спорт, здоровое питание, здоровую душу, сознание. А если мы всё будем только к датам делать, как это будет? Год здорового питания, год морали… Это напоминает рассказы Салтыкова-Щедрина. Да, конечно, даты нужны, но давайте не будем забывать о том, что между ними. Когда будет следующий год кино? Наверное, не скоро. И мы будем в вакууме жить всё это время? Я знаю, много мероприятий проходит сейчас. Конечно, мы рады, что в нашу сторону повернулись на год, или на несколько дней в этом году, это лучше, чем ничего. Но хотелось бы, чтобы кино развивалось. Наше кино имеет очень серьёзную историю. Многие фильмы вошли в мировой Золотой фонд, на них учились американские кинематографисты. Снимались великие фильмы, в том числе про войну. Сейчас обидно за кинодержаву. Я вижу, как сложно всё даётся, и как зритель вижу, и как режиссёр. Вот если бы мы, скажем, все силы потратили на разработку стратегии развития кино на ближайшие 5−10 лет, и следовали бы ей, вот это было бы дело. Нельзя одной мерой всё изменить, нужен комплекс мер. Чтобы через какое-то время условия кинематографа были у нас если не такие, как в Америке, то как в Европе. Так что в целом такое у меня отношение, скептическое. В частном, да, я не против, я рад, что называется, «я поел, мне хорошо».

Справка ИА REGNUM:

Режиссёр Федор Попов родился 20 февраля 1956 года. В 1979 году окончил экономический факультет Всероссийского государственного института кинематографии имени Сергея Герасимова, а в 1998 году — режиссерский факультет того же института, мастерскую Сергея Соловьева и Валерия Рубинчика.

В 1990 году Попов основал Творческую киностудию «Стелла». В период с 2000 по 2014 год студия выпустила 15 полнометражных картин, в числе которых «Коля — перекати поле», «Петя по дороге в царствие небесное» режиссера Николая Досталя, «Кавказская рулетка», «Четыре таксиста и собака», «Совсем не простая история» Федора Попова, «Спартак и Калашников» Андрей Прошкина.

В 2004 году на фестивале «Окно в Европу» в Выборге фильм Попова «Четыре таксиста и собака» получил приз «За самый веселый фильм конкурса». Картина «Петя по дороге в царствие небесное» в 2009 году была удостоена Гран-при «Золотой Георгий» за лучший фильм на Московском Международном кинофестивале в Москве.

Фёдор Попов является членом Союза кинематографистов и членом Гильдии продюсеров России, с 2002 года — генеральным директором Федерального фонда социальной и экономической поддержки Российской кинематографии.

Читайте также: Константин Бронзит: «Мы не можем жить без космоса»