dishupravoslaviem.ru

В жизни Русской православной церкви и, соответственно, в общественной жизни нашей страны в целом произошло из ряда вон выходящее и тревожное событие. И дело тут не в том, что протоиерей Всеволод Чаплин, один из ближайших и давних соратников патриарха Кирилла, был неожиданно освобождён от должности руководителя Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества, а в том, что после увольнения он сделал несколько публичных высказываний, содержащих резкую критику высшей иерархии РПЦ. Его высказывания контрастно высветили действительно серьёзные проблемы, существующие и в самой РПЦ, и в её взаимоотношениях с властью и обществом.

Свою трактовку этой ситуации попыталось дать и журналистское сообщество. В большинстве случаев получилось поверхностно и предвзято. Чтобы не быть голословным, приведу одну фразу: «Ранее Чаплин выступал от имени РПЦ с неоднозначными инициативами. Например, он активно выступал против теории Дарвина, эвтаназии, абортов и гомосексуальных браков». Неоднозначными с чьей точки зрения? С точки зрения общества? Но разве он мог, если бы даже был просто верующим человеком, выступать как-то иначе? И разве это не благо, что человек, призванный, в частности, пояснять обществу позицию Церкви, излагает то, что полностью соответствует этой позиции? «Вы своими заявлениями многих отвратили от Церкви!» — бросил кто-то ему в упрёк. Да не отвращал отец Всеволод никого от Церкви, а лишь заставлял задуматься, правильно ли человек считает себя православным, если думает иначе, во всяком случае, по выше перечисленным вопросам.

Итак, если говорить о сути произошедшего, то для меня очевидно, что речь идёт не о конфликте внутри Церкви, а о расхождениях во мнениях внутри её руководства, причем расхождениях по вопросам внешним, общественным.

В этой связи важно, однако, иметь в виду, что смотреть на Церковь только как на один из общественных институтов является упрощением. Тем более некорректно — а мы с этим, к сожалению, тоже сталкиваемся нередко — сводить Церковь к духовенству. Церковь — это не сообщество людей, объединённых общими догматами, совместным участием в таинствах и так далее. А.С.Хомяков в книге «Церковь одна» писал по этому поводу: «Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». Заметьте: единство в восприятии Божьей Благодати, то есть Святого Духа, и это главное!

Ответственность за то, чтобы в Церкви сохранялась эта благодать, чтобы в ней жил Дух Божий, чтобы видимая Церковь жила в неразрывной связи с Церковью невидимой, чтобы она, говоря современным языком, не была подвергнута коррупции, разделяют все члены Церкви. Её степень различается только в силу того, какими талантами для работы на данном поприще наделил Господь того или иного из них— архипастыря, священника, дьякона или мирянина.

Соответственно, на разногласия, возникшие между отцом Всеволодом и Святейшим патриархом Кириллом (речь, напомню, шла о позиции по отношению к политическим силам, узурпировавшим власть в Киеве, о судьбе русских на Украине и в Донбассе, об отношениях РПЦ с правительством России, а также с региональными бюрократиями и с российскими толстосумами) я бы предложил именно под этим углом зрения. То есть не с той точки зрения, как позиция РПЦ по тому или иному вопросу влияет на его решение во внешней по отношению к Церкви жизни, а с той, как она влияет на состояние самой РПЦ.

Возьмём украинский кризис. Можно и нужно, конечно, желать восстановления мира и согласия на Украине. Можно и нужно пытаться практически способствовать этому. Но не ценой же компромисса с тем, с чем компромисса по определению быть не может! Сегодня об этом мало говорят, но осенью 2013 года глава Украинской православной церкви Московского патриархата митрополит Владимир (Сабодан) присоединился к прозападному «Обращению к народу Украины по поводу европейских перспектив Украины», подписанному главами всех украинских конфессий, включая раскольника Филарета («Украинская православная церковь Киевского патриархата»). Не то ли это было «согласие», которое лишь распалило силы, нацеленные на дальнейшее разжигание конфликта? Не тот ли это был случай, когда надо просто было вспомнить известное поучение «не ходить на совет нечестивых»? Вспомнили бы его тогда, возможно, внесли хотя бы какое-то отрезвление в голову Януковича, а позже — были бы более разборчивы в контактах с представителями хунты, пришедшей к власти в результате госпереворота.

Возможно, я тоже «отвращу» кого-то из неофитов от Церкви, хотя, думаю, кого-то и привлеку простым напоминанием о том, что в первые самые чистые века христианства, да и не только тогда, благом считалось пострадать за Христа. Сегодня у меня такое впечатление, что критерием «успешности» для многих в нашей Церкви стала считаться способность обеспечить получение благ «за Христа». Это, конечно, повод для глубокой печали.

Все понимают, что отец Всеволод прав, когда говорит о пагубности увлечённого развития священниками тесных связей с местными чиновниками и бизнесом. В исполняющейся на Утрене песни Пресвятой Богородицы есть, как известно, такая строфа: «Низложи сильныя со престол, и вознесе смиренныя; алчущия исполни благ, и богатящияся отпусти тщи». Такое отношение к сильным и богатящимся Богородица относит в заслугу Своему Сыну. Не это ли должна вслед за Христом делать и Церковь? Между тем, сильные остаются у власти, смиренные продолжают претерпевать скорби, а богатящиеся пользуются особым расположением церковной иерархии. Подвиг преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского, священномучеников митрополита московского Филиппа и патриарха Гермогена, поставивших во главу угла своего служения то, что одним словом можно охарактеризовать как вразумление власти, сегодня, похоже, далеко не первое, к чему стремится клирик РПЦ.

Все это представляет собой не только серьезное искушение для мирян, но и угрозу духовной цельности духовенства. Об этом отец Всеволод говорит с особой тревогой и правильно делает. Неспроста в русском языке слова «цельность» и «цель» — однокоренные. Только храня свою цельность, русский человек может ставить перед собой правильные цели. И это тем более так, когда речь идет о пастырях и архипастырях.

Вопрос об отношении к верховной политической власти имеет ещё один аспект. Некоторые иерархи РПЦ усердно настойчивы в осуждении правителей предыдущей, советской, эпохи. У отца Всеволода, кстати говоря, этот мотив в общественных выступлениях тоже присутствует. Но мне приходилось, и не раз, слышать подобные гневные филиппики с амвона. И тогда я всегда невольно вздрагивал, памятуя, что ни в одном из поучений Иисуса Христа ничего подобного не встретишь. А ведь мог бы Он сказать, что ради счастливого будущего, чтобы со спокойной душой дальше идти по пути веры в Отца небесного, жителям Израиля надо осудить репрессии царя Ирода, убийство Иоанна Предтечи, геноцид младенцев в Вифлееме. Кто-то тут, видимо, чего-то недопонял…

Итак, вернусь к тому, с чего начал: конфликт отца Всеволода Чаплина со священноначалием РПЦ — это конфликт общественный, но конфликт, высветивший такие грани во внешних аспектах жизни Церкви, которые серьёзно влияют на её внутреннее состояние. Это и, к сожалению, конфликт, пусть и заочный, отца Всеволода со многими рядовыми священниками, вполне довольными тем, как сегодня складываются дела в РПЦ, и, соответственно, считающими его слова, в том числе и о кадровых проблемах в Церкви, наветом. Но, знаю, есть и те, кто его поддержит. И я отдаю должное его готовности поднять все эти вопросы, встать на позицию принципа.

Что дальше произойдёт с отцом Всеволодом Чаплиным? Кем он станет? Мудрым священником, который будет помогать пастве глубже понимать происходящее вокруг? Успешным и, что говорить, востребованным сегодня на российской политической сцене политиком традиционалистского направления? Посмотрим. Здесь более чем к месту будет вспомнить известную русскую мудрость: «Конец — делу венец».