Дмитрий Семушин: О сакральности Крыма для русских

Отношения России и Запада переживают острый кризис из-за конфликта на Украине. В ноябре месяце проблема Крыма вновь вышла на передний план во враждебной риторике лидеров Запада в отношение России. Поэтому логично, что о Крыме в своем ежегодном послании Федеральному собранию говорил 4 декабря 2014 года и президент Российской Федерации Владимир Путин. В частности, тогда он сказал: «…произошло историческое воссоединение Крыма и Севастополя с Россией. Для нашей страны, для нашего народа это событие имеет особое значение. Потому, что в Крыму живут наши люди, и сама территория стратегически важна, потому что именно здесь находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства. Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь. Наряду с этнической близостью, языком и общими элементами материальной культуры, общей, хотя и не очерченной тогда устойчивыми границами территорией, нарождающейся совместной хозяйственной деятельностью и властью князя христианство явилось мощной духовной объединяющей силой, которая позволила включить в формирование единой русской нации и образование общей государственности самые разные по крови племена и племенные союзы всего обширного восточнославянского мира. И именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом. И это дает нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда».

Означенное положение встретило, как и следовало того ожидать, показное «недоумение» у комментаторов в СМИ Запада и открытые насмешки со стороны части нашей интеллигенции, объявившей себя «русскими европейцами».

Конечно, можно признать, что сравнение Корсуня (Херсонеса) с Храмовой горой является достойным политического момента преувеличением, хотя бы потому, что креститель Руси, святой и равноапостольный князь Владимир Святославич (†1015) был канонизирован достаточно поздно после крещения Руси — по-видимому, не раньше второй половине ХIII века, а сам Корсунь никогда не был особо почитаемым местом у русских церковных паломников. Кроме того, место и обстоятельства крещения князя Владимира из-за состояния источников и их противоречивого содержания остается спорным в исторической науке. И, тем не менее, в сочинении культурного-исторического фундамента нашего народа — «Повести временных лет» — в Сказании о крещении Владимира речь идет именно о Корсуни в Крыму и принятии православия Владимиром именно в этом городе.

Между тем, российский президент говорил об очевидной вещи — о цивилизационной связи российского социума с византийским культурным и духовным наследием. Впрочем, для наших европоцентристов-западников Византия еще со времен Чаадаева является не данностью, как это есть на самом деле, а ложным религиозно-цивилизационным выбором России, определившим ее роковую историю.

В этой связи характерно, что в своем выступлении президент РФ использовал понятие «христианство», но слово «православие» ни разу не прозвучало в нем. Хотя именно в свете переходящего в активную стадию конфликта с Западом именно это понятие было бы более уместно для политического момента, поскольку, с обычной точки зрения т. н. «христианского мира» — Европы, — русские — или не христиане, или же схизматики. И наоборот, с канонической точки зрения православных, западные христиане — католики и протестанты — это еретики. Поэтому, если мы сейчас пытаемся апеллировать к Западу, говоря о христианстве и наших христианских сакральных местах, то для них таковые не имеют ни малейшего значения. Более того, они с удовольствием растопчут их в случае конфликта с Россией.

Вместо слова «сакральный» относительно Крыма уместней было бы говорить «священный», поскольку последнее понятие в случае с Крымом поднимает и другие смыслы, особенно актуальные на фоне идущего конфликта с Западом вообще и Европой в частности. Оно бы напоминало нам об обороне Севастополя 1854-1855 годов и 1941-1942 годов. Первая сорвала планы решительного поражения России, переведя события в русло поражения без капитуляции и с достаточно приемлемыми условиями, от ограничений, налагаемых которыми Россия отказалась уже спустя четырнадцать лет после заключенного в 1856 году Парижского мира. Вторая оборона Севастополя притянула к себе и перемолола значительные силы гитлеровцев, которые Германия могла бы использовать в другом более важном месте на южном стратегическом направлении. Если и говорить о священном для русского сердца Крыме, то, с этой точки зрения, вспоминать нужно то, что именно Севастополь является огромной гекатомбой и вторым после Сталинграда воинским мемориалом России.

При обсуждении темы сакральности Крыма для России в ежегодном послании Федеральному собранию, нельзя уйти от одной очевидной и неприятной параллели — параллели с Югославией. Сербы тоже в свое время очень много говорили о сакральности Косово для Сербии. Однако Запад это не остановило от решительных действий по расчленению Сербии и отделению от нее Косово. Для нас очевидно, что священный характер Косово для Сербии стал еще одним из побудительных факторов, заставивших Запад с особым удовольствием топтать святыни своего противника. В марте 2014 года российская сторона указала на косовский прецедент как легитимирующий фактор присоединения Крыма к России. В связи с этим не хотелось бы повторения «реализации» сакральности Косово для Сербии так, как это было проделано на практике. Надо понимать, что ставки в украинском конфликте стоят слишком высоко для России и русских. Для нас очевидно, что, в случае поражения России в нем, русское население будет изгнано из сакрального для России Крыма либо истреблено. Иллюзий на этот счет не должно быть. Дмитрий Семушин — обозреватель ИА REGNUM