С 1 января 2011 года Венгрия заступила на пост председателя Европейского Союза. Она переняла эстафету у Бельгии, которая возглавляла ЕС в последние полгода. В свою очередь на сцену выходит и Франция. С ноября 2010-го Париж председательствует в G20, будет принимать и саммит G8. Оба эти форума намечено провести осенью на Лазурном берегу в Ницце.

Таким образом, два государства ЕС получили разные повестки дня в мировой политике. Правда, председательство Венгрии в ЕС после вступления в начале 2010-го в силу новой европейской конституции - Лиссабонского договора - приобретает характер, как выразилась одна из европейских газет, "ведущего только общее собрание". Другое дело Франция. Президент Николя Саркози выступил с глобальной идеей провести реформу международной валютной системы, ввести координированные, более жесткие меры контроля над трансграничным передвижением капиталов, твердое регулирование экономической и валютной политики, принять меры по стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию и многое другое. Наконец, сделать G20 постоянно действующим органом с собственным секретариатом, разумеется, в Париже. Это - демонстрация глобального подхода к проблемам не только мировой политики, но и к новому порядку мироустройства, который может затронуть и Европу.

Хотя главы стран Евросоюза одобрили план по созданию нового фонда финансовой поддержки стран еврозоны, спорные вопросы окончательно не сняты, рынки по-прежнему не верят в решимость Европы спасать свою валюту. "Если зона евро развалится, - а есть люди, которые сейчас говорят, что это возможно, - тогда вопрос в том, что есть Евросоюз?", - именно так ставит сейчас проблему The Wall Street Journal.

Вот почему предложенная Будапештом европейская политическая повестка дня выглядит архаично. Как создавать постоянный стабилизационный фонд, принимать многолетнюю стратегию экономического развития, проводить саммит Евросоюза в рамках программы "Восточное партнерство", говорить о намерении ускорить процесс по вступлению в ЕС Турции, если президент Франции Николя Саркози все может развалить? Тем более, как свидетельствуют материалы Wikileaks, он с момента своего вступления в должность всегда давал понять, что, какими бы ни были последствия удержания Турции от вступления в ЕС, он все равно выступает против появления еще 70 миллионов мусульман в Европе. Да и Берлин поддерживает Париж, призывая власти Турции "активнее защищать свободу слова и вероисповедания". Это означает, что Европа на турецком направлении продолжает вести тонкую и изощренную игру.

Для Турции проблема европейской идентичности исторически болезненна. Она оказывает давление на страну с начала 19-го века, с момента, когда европейские политики объявили Османскую империю "больным человеком континента". Поэтому, начиная с момента образования республики в 1923 году, Мустафа Кемаль Ататюрк пренебрегал многочисленными предложениями Иосифа Сталина вступить в стратегический альянс против "мирового империализма". Позже, оказавшись в НАТО, Турция - вплоть до развала СССР в 1991 году - практически ни разу не отступила от принципов Ататюрка, который позиционировал страну в качестве единственного в мусульманском мире светского государства. Но времена меняются.

Изменился и подход Европы к новому мироустройству. Как считает эксперт политико-экономического исследовательского фонда Турции Нилгун Арисан Эралп, внешняя политика Анкары стала результатом регионального вакуума после распада СССР и ввода американских сил в Ирак и Афганистан. "В регионе был вакуум регионального лидера, и Турция была единственным безопасным и демократическим государством в регионе, превосходя остальные, прежде всего, в экономическом плане", - отмечает она. Но если раньше Турция выступала в роли единственного носителя светских идеалов в построении государства и в этом качестве видела свою историческую миссию на Ближнем Востоке, то смещение акцентов в сторону экономики при выстраивании отношений с соседними странами, а вслед за этим и религиозный ренессанс породили неожиданный для многих синдром османизма. Политики современной Турции, следующие в фарватере европейского законотворчества с туманной перспективой вступления в ЕС, стали уподобляться реформаторам младотурецкого типа, которые на исходе 19 - в начале 20-го веков пробудили в стране процессы самоидентификации проживающих на территории страны малых народов.

В первую очередь, речь идет, конечно, о курдском факторе. Кроме того, возрастающая геополитическая роль страны, основанная, с одной стороны, на экспорте "нового ислама", с другой - на импорте энергоресурсов, стали выталкивать Турцию в зону глобального геополитического противостояния как на Западе, так и на Востоке. Как пишет газета Today's Zaman, "Турция находится в центре богатого энергетическими ресурсами ближневосточного и евроазиатского регионов и намерена занять узловую позицию на маршруте снабжения Европы нефтью и газом". Именно в этом ее сила и огромная слабость.

Начало сближения со странами Ближнего Востока заставило Запад сомневаться в турецкой идентичности. Как писал в журнале Foreign Policy глава МИД Турции Ахмед Давудоглу, "ориентация Турции и стратегический союз с Западом отлично совмещаются с вовлеченностью в вопросы, в том числе, Ирака, Ирана, Кавказа, ближневосточного мирного процесса и Афганистана". Тем не менее, фактом является то, что недавно подметила французская газета Le Monde: "турки стали бороться против блокады сектора Газа, поддерживая при этом уже шестнадцать лет блокаду Армении". Более того, если сравнить, к примеру, то, что писали стамбульские, российские или европейские газеты в период конца 19 - начала 20-х веков относительно проживавших на территории Османской империи так называемых "христианских миллиетов", и то, что пишется на эту тему сейчас в западных и в некоторых турецких СМИ, то порой кажется, что в Малой Азии история остановилась, или стала двигаться в обратном направлении.

Выясняется, что из всех проблем, которые вызывают наибольшее раздражение в Европе в отношении Турции, это не ее многомиллионное население, а неспособность провести по европейскому сценарию кипрское урегулирование и срыв процесса нормализации отношений с Арменией. То есть Турцию, как и во времена Османской империи, выставили на линию противостояния с частью христианского мира. Неслучайно многие европейские политики при посещении этой страны считают своим долгом демонстративно встретиться с местным христианским духовенством, побывать в том или ином храме, где совершаются богослужения. Но и тут не все так просто. В этой связи любопытным выглядит заявление, сделанное в The Guardian нобелевским лауреатом, турецким писателем Орханом Памуком. Комментируя напряжённые отношениям между Турцией и ЕС, турецкий писатель отметил, что источниками всего этого являются якобы турецкая армия, некоторые СМИ и экстремистские правые партии, которые всячески пытаются провалить переговорный процесс Турция - ЕС. "Посредством представителей тех же структур против ряда писателей, в том числе и против меня, заводились уголовные дела, - говорил писатель. - С помощью их посредничества совершались нападения на писателей, убивали миссионеров и христианских духовных лидеров". Если продолжать мыслить в предложенных категориях, то напрашивается следующий сценарий: ЕС, на словах поддерживая Анкару в ее реформаторских начинаниях, на самом деле ведет политику двойных стандартов, закулисно симпатизируя военным. Поэтому вновь напрашивается историческая аллегория: накануне Первой мировой войны Европа заявляла султану одно, а младотурок подталкивала к иным действиям, что, кстати, стало одной из предпосылок Геноцида армян в 1915 году и выдавливания христианского элемента с территории Малой Азии.

На днях четыре министра иностранных дел - Великобритании, Швеции, Финляндии и Италии - опубликовали в газете Herald Tribune совместное обращение к коллегам по ЕС. Они предупреждают: "Поворачиваться спиной к Турции - опасно для Европы". "Основной вопрос не в том, отвернется ли Турция от Европы, - говорится в обращении. - А в том, что ЕС отворачивается от тех принципов, без которых было бы невозможно обеспечить европейскую интеграцию. Вступление новых стран помогает ЕС поддерживать экономическую динамику, и прием Турции придаст блоку новый экономический импульс". Однако это, скорее всего, реакция на то, что Турция, помимо расширения торгово-экономического и политического сотрудничества со странами Ближнего Востока, вступила на путь стратегического партнерства с Россией. Объем ее торгового оборота с Россией превысил показатели торговли с Германией. По данным на конец 2010 года, он составляет 40 миллиардов долларов. 67 процентов турецкого природного газа и 20 процентов импортируемой нефти поступает из России. Около 3 миллионов российских туристов ежегодно приезжают в Турцию, и страны недавно подписали соглашение о взаимной отмене визового режима. Кроме того, Турция вычеркнула Россию из списка внешних угроз, что является несомненным признаком доверия к северному соседу. Плюс к этому, между Москвой и Анкарой регулярно осуществляются дипломатические контакты, и на многих направлениях, особенно по части карабахского урегулирования, ведется согласованная политика.

Не помехой для этих отношений является и так называемое стратегическое сотрудничество Анкары с Баку. Как считает Today's Zaman, Турция рассчитывает также на определенное содействие России и в отношении урегулирования ее отношений с Арменией, чтобы развалить формирующийся в Европе против нее "христианский фронт". Вот почему на этом фоне резким контрастом звучат озвученные намерения Будапешта относительно будущей политики ЕС в регионе Ближнего Востока и Кавказа: инвестиции в энергетическую инфраструктуру, строительство газопроводов NABUCCO и AGRI, по которым нефть из Азербайджана и других прикаспийских государств должна потечь в Европу в обход России. То есть Турцию пытаются втянуть в борьбу с Россией, кормя ее туманными обещаниями о членстве в ЕС. Нужна ли Турции такая Европа?