Как сообщалось ранее, 14 декабря Государственная Дума приняла во втором чтении проект закона о внесении поправок в Уголовный кодекс РФ, согласно которым из ст. 228 Уголовного кодекса (Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов) должно быть удалено понятие "средняя разовая доза потребления". Комментарий к этому событию дал корреспонденту ИА REGNUM один из наиболее активных борцов со средними разовыми дозами независимый депутат Евгений Ройзман. Иную точку зрения представил в комментарии агентству член Общественной палаты РФ, президент фонда "Нет алкоголизму и наркотикам" (Фонд "НАН"), доцент кафедры наркологии Московской медицинской академии кандидат медицинских наук Олег Зыков.

"Для меня очевидно, - отметил Зыков, - что сам факт обсуждения в думе темы отмены понятия "средняя разовая доза" - это не результат здравого смысла и какого-либо позитивного движения, а результат того информационного и эмоционального фона, который существует вокруг темы наркотиков. Место обсуждения технологий и способов того, как решать проблему, занимает некий политический пафос. При этом вся эта политизация замешана на репрессивном мышлении, когда кажется, что достаточно поймать виновного, наказать его, и проблема будет решена. А виновным чаще всего оказывается тот, кого легче всего поймать.

На этом фоне - с моей точки зрения, абсолютно психологически патологическом - возникает тема осуждения постановления правительства России № 231 от 6 мая 2004 года. Хотя правительство в этом документе всего лишь установило дозы для нужд уголовного судопроизводства, возникает идея, что сама по себе идея средних разовых доз потребления - это чуть ли не установка для общества на то, что наркотики можно употреблять. В постановлении определено, какое количество средних разовых доз наркотических средств должно быть найдено при гражданине для того, чтобы наступала уголовная ответственность. Тяжесть этой ответственности зависит от количества изъятых наркотиков - в крупном или в особо крупном размере.

Логика исчисления крупного и особо крупного размера, исходя не из произвольно установленного количества, а из средних разовых доз потребления, была предложена для того, чтобы уйти от существовавшего до этого репрессивного подхода. До принятия этого постановления у нас существовала ситуация, когда человек, у которого в кармане обнаруживалась героиновая пыль, получал несколько лет тюрьмы. Минимальное количество наркотика, которое наркоман вводил себе однократно, попадало сразу в категорию особо крупного размера. Таким образом любой героиновый наркоман автоматически приравнивался к наркобарону. В результате значительную часть тюремного населения страны составляли обычные наркоманы - потребители.

Попадание наркоманов в тюрьму никак не было позитивным явлением для общества, потому что таким образом из-под удара уходила настоящая наркомафия. Что касается их самих, то их судьбы ломались, они становились рекрутами криминального мира. Фактически действовала своего рода фабрика по производству бандитов из наркоманов. Хочу подчеркнуть, что это было на руку прежде всего наркомафии. До нее руки у правоохранительных органов не доходили, и даже мысль в эту сторону не двигалась. У меня вообще было ощущение, что эта логика репрессивного мышления проплачивается наркомафией, потому что она была наркомафии очень выгодна. Чем более истерическая атмосфера в обществе, чем больше прессинг правоохранительных органов на потребителя, тем выше цена на наркотик, то есть прибыли у наркомафии таким образом только росли.

Новый Уголовный кодекс (а именно он ввел понятие "средних разовых доз") усилил уголовную ответственность за продажу, поэтому разговоры о том, что произошла легализация наркотиков, - это вранье в чистом виде. Болтовню про легализацию легко оценить, если рассмотреть те правовые механизмы, которые заложены в Уголовном кодексе. Средние разовые дозы вообще не при чем, когда речь идет о доказанном факте продажи наркотиков. Продажа в любом количестве влечет за собой уголовную ответственность - это очень важно.

В соответствии с Уголовным кодексом, определение ответственности за хранение наркотического вещества связано с оценкой того, сколько вещества нашли. В зависимости от количества средних разовых доз наступает та или иная ответственность - если меньше десяти, то административная, а если больше - уголовная. То, что административная ответственность наступает за любое количество, найденное в кармане у человека, будь то хоть та же героиновая пыль, это само по себе является рычагом давления на наркоманскую среду. Раньше у нас практически не было административных дел в отношении наркоманов. Применялось или условное наказание или сразу наступала уголовная ответственность, то есть не было средства давления, чтобы заставить людей, употребляющих наркотики, обращаться в реабилитационые программы.

Средние разовые дозы стали той логической основой, на которой строились представления о том, за что людей надо сажать в тюрьму, а за что не надо сажать. Кстати, это было вполне сопоставимо с теми методиками, которые применяются во многих странах. Установленный у нас размер средних разовых доз по разным наркотикам, и порог наступления уголовной ответственности за хранение примерно соответствует международному опыту. Мало того - наша таблица средних разовых доз в ее нынешнем варианте - самая жесткая в Европе.

Я думаю, что производимая сейчас Госдумой отмена самого понятия средней разовой дозы - это повод для того, чтобы в дальнейшем изменить цифры, заложенные в постановление правительства. Я думаю, что желание изменить постановление, которое действовало меньше двух лет, это в чистом виде последствие политиканствующей истерии репрессивно мыслящих людей и желания специальных служб, в том числе Госнаркоконтроля, создать более благоприятные условия для своей деятельности. Естественно, это никак не улучшит ситуацию с незаконным наркооборотом.

Сейчас раздаются крики о том, что надо еще ужесточить наказание для наркоторговцев. Тот же господин Ройзман представил проект поправок к Уголовному кодексу, в которых увеличиваются сроки лишения свободы по 228-й статье. Но если посмотреть на статистику прошлого, 2004 года, когда новый Уголовный кодекс и 231-е постановление действовали в их нынешнем виде, то оказывается, что по ч. 3 ст. 228 (Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка без цели сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов в особо крупном размере) было всего 268 дел, из которых наказание сроком свыше 10 лет получили 13 человек, а свыше 15 лет вообще никто не получил, хотя такая норма в законе есть. Суд не счел никого достаточно серьезным наркомафиози, чтобы дать такой срок. Видимо, это говорит о том, что таковых просто не поймали. Все разговоры об усилении ответственности вплоть до смертной казни, это не более, чем сотрясение воздуха. Сначала нужно этих серьезных наркодельцов поймать, а этого не происходит. Ужесточение же постановления, то есть уменьшение количества наркотического вещества, за которое можно будет посадить в тюрьму, приведет к тому, что будут больше ловить наркопотребителей - и все.

К моменту вступления в силу нынешнего постановления в мае 2004 года из 700 тысяч, которые сидели в тюрьмах, люди, которые сидели по 228-й статье, составляли примерно десятую часть. Кто-то получил 5-6 лет за килограмм героина, а кто-то - тот же срок за десятые доли грамма героина. Уровень судебной несправедливости просто потрясал. Я предполагаю, что в случае снижения порога уголовной ответственности уровень судебной несправедливости опять увеличится, и шанс для обычного наркомана попасть в тюрьму повысится, хотя и не до такого уровня, как прежде. Да и подбросить полграмма героина все-таки труднее, чем обеспечить обнаружение в кармане человека героиновой пыли

Для меня рядовой наркопотребитель, даже если он в той или иной ситуации продал дозу своему другу, все равно продолжает оставаться потребителем и не превращается в наркобарона. Дело в том, что серьезные наркодельцы вообще наркотики не употребляют. Они вообще имеют дело не с наркотиками, а с деньгами. Основная логика борьбы с наркомафией в развитых странах это отслеживание цепочек отмывания денег, которые приводят к серьезным людям, которые ведут этот бизнес. Это вообще не вопрос химических веществ, это вопрос финансовых махинаций.

Господин Ройзман, кроме всего прочего, говорит о том, что когда вступило в силу 231-е постановление, произошло обвальное увеличение смертности от передозировки. Это правда, однако это был вполне предсказуемый эффект. После принятия постановления из тюрем вышли 30 тысяч наркоманов. Но известно, что наркоманы в тюрьмах не перевоспитываются и, выходя из тюрьмы, чаще всего возвращаются к употреблению наркотиков. Более того, по данным ГУИН за 2003 год, из числа людей, находящихся в заключении, до 25% начинают употреблять наркотики, именно находясь за колючей проволокой. Но когда бывший или новый наркоман оказывается на свободе, у него резко меняется схема употребления, кроме того, он не знает своей физиологии, не знает рынка, в том числе и чистоты предлагаемого вещества. У наркомана после тюрьмы гораздо больше шансов погибнуть по неосторожности от передозировки. При этом смертность прямо пропорциональна количеству лет, проведенных в тюрьме.

Если взять родной город господина Ройзмана Екатеринбург, то очень показательно, что смертность среди детей и молодежи там не изменилась. Всплеск смертности пришелся на более взрослую возрастную группу, к которой относятся люди, которые могли пройти через тюрьму. Очень важно иметь в виду и то, о чем господин Ройзман умалчивает - увеличение смертности носило характер всплеска, и было связано именно с массовым выходом на свободу людей, ранее осужденных на основе более жестокого законодательства. В разных регионах освобождение происходило разными темпами, соответственно, и длительность, и интенсивность всплеска была разной, но везде он в конце концов прошел, и смертность при действующем 231-м постановлении вернулась к уровню, существовавшему до его принятия. То есть представление о том, что после того, как это постановление вышло, люди в массовом порядке бросились в наркоманию, это просто бред.

Есть два способа профилактики смертности наркоманов по выходе из тюрьмы. Первый - это работа с ними во заключении. Он сложный, трудоемкий и малоэффективный, потому что выздоровление от наркомании всегда связано с духовным ростом человека, а за колючей проволокой это почти невозможная вещь. Второй способ профилактики смерти после тюрьмы - туда человека не сажать. Но то увеличение смертности среди наркоманов, которое было связано с массовым выходом из тюрем, как видно, ничему нас не научило, раз опять идет речь о том, чтобы их туда сажать.

К сожалению, окончательно победить наркоманию нельзя, как нельзя победить природу человека. Все равно мода будет диктовать некоторой части молодых людей какие-то формы разрушительного поведения. Мы должны сделать все, чтобы минимизировать эти потери, чтобы человек выбирал позитивный образ жизни, но это не вопрос репрессий на улице, это вопрос влияния на молодежную моду, позитивной первичной профилактики, культурной, социальной политики и т.п. Ключевая тема - защита прав ребенка. Насилие над ребенком в семье ведет к тому, что он уходит из пространства семьи и дальше происходит то, что нам хорошо известно. Вот чем нужно заниматься, но этим-то мы как раз и не занимаемся! Первый закон в области ювенальной юстиции завис в Госдуме, несмотря на то, что еще в марте его поддержал президент, и совершенно непонятно, почему он не принимается.

Возвращаясь к теме изменения постановления, надо еще иметь в виду, что благодаря действию 231-го постановления, у нас стало развиваться административное право в отношении наркоманов. Появление административных дел стимулировало возникновение реабилитационных программ, потому что помимо штрафа надо было что-то делать с этими людьми, и подталкивало общество к обсуждению вопросов реабилитации наркоманов. Это в принципе подход нерепрессивный, и это, безусловно, позитивный процесс, который, как я надеюсь, даже в новых условиях сохранится.

Больше всего меня в изменении постановления волнует намерение ввести туда понятие "смесь". Сегодня таблица размеров средних разовых доз построена, исходя из чистых веществ. Но дело в том, что то, что продается на улице, это не чистый героин, а смесь, в которой может быть больше или меньше талька или еще какого-нибудь вещества-наполнителя, добавленного продавцом. При этом практика такова - взвешивается то, что нашли в кармане, и все это считается героином. Но фактически у нас нет технологии оценки чистоты вещества, и это дает, с одной стороны, теоретическую возможность отстаивать права наркомана и, с другой - говорить правоохранительным органам о том, что они должны совершенстововать свои методы и техническую базу. Когда господин Черкесов (Виктор Черкесов, директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков РФ - прим. ИА REGNUM) заявляет, что благодаря тому, что по антинаркотической программе Госнаркоконтролю выделено 6 миллиардов рублей, он уменьшит количество наркоманов с 6 до 4 миллионов человек, я удивляюсь. Кто их считал? Эти цифры совершенно произвольные. Вот эти 6 миллиардов и надо бы потратить на техническое оснащение, чтобы иметь возможность отделять чистый наркотик от наполнителя, а не болтать языком о том, что "вот-де мы этого не можем". Почему люди должны от этого страдать? Но если в постановлении появится понятие смеси, у них опять не будет ни малейшего стимула улучшать свою техническое оснащение и двигаться в направлении цивилизованной доказательной базы. Это просто узаконит сегодняшнюю практику, когда, несмотря на то, что размеры в таблице относятся к чистым веществам, никто не занимается вычислением реального количества чистого наркотика в изъятом веществе, и из-за невежества судов людей фактически сажают за вес смеси, грязного вещества.