15 лет назад, 3 июля 2007 года, на территории последнего рубежа обороны города — 35-й береговой батареи был установлен закладной камень, ознаменовавший начало работ по созданию музейного комплекса в память о тех защитниках Севастополя, которые в количестве около 80 тысяч человек остались здесь, на Херсонесском полуострое, под скалами и в прибрежной зоне до мыса Фиолент. Все они либо погибли, либо попали в плен.

Onegai87
Памятная арка

А 10 лет назад, 5 мая 2012 года, состоялось торжественное завершение работ по созданию музейного комплекса «35-я береговая батарея». При этом отсчет посетителей ведется сотрудниками музея с даты открытия первого экскурсионного маршрута — 3 июля 2008 года, когда в казематах батареи и снаружи еще продолжались строительные работы.

Уже в 2018 году, 10 августа, комплекс встретил миллионного посетителя.

У «35-й береговой батареи» один из лучших рейтингов среди российских музеев (например, на tripadviser), и все, кто бывал там летом, знают, что очереди в него в это время года начинаются с 6 утра.

В Севастополе по сей день нет Музея второй обороны.

В итоге музейный комплекс «35-я береговая батарея» — единственный музей в Севастополе, подробно рассказывающий о второй обороне города, начиная с первого штурма — в октябре 1941 года. И происходит этот рассказ в тех самых казематах, где имели место трагические события июля 1942 года. Частично о второй обороне рассказывает Музей Черноморского флота, самые большие фонды хранятся в Музее героической обороны и освобождения Севастополя. Однако этот музей-заповедник федерального значения сконцентрирован, с одной стороны, на первой обороне города в годы Крымской войны, его экспозиция и экскурсия строятся вокруг знаменитой Панорамы Франца Рубо, а с другой — на не менее знаменитой диораме на Сапун-горе, с рассказами о штурме Сапун-горы и об освобождении Севастополя в мае 1944 года.

Уникальность музейно-мемориального комплекса «35-я береговая батарея» состоит и в том, что только здесь можно узнать о завершающем периоде обороны города в июле 1942 года, а этот период выходит за рамки официального «оставления Севастополя советскими войсками 3 июля 1942 года» — по данным, собранным сотрудниками музейно-мемориального комплекса, сопротивление нацистским оккупантам в казематах батареи, в скалах, в целом на территории Херсонесского полуострова продолжалось вплоть до середины июля 1942 года.

В советское время подробности последних дней обороны были малоизвестны, после развала СССР государство Украина и героической, и трагической русской историей тем более не интересовалось, создавая свою историю «незалежной» Украины, в которой были совсем другие герои и совсем другие подвиги.

Тем не менее, вопреки этому обстоятельству, создание музейного комплекса на бывшей 35-й береговой батарее не только дало, по сути, вторую жизнь самой батарее, но и предоставило севастопольцам и многочисленным гостям города-героя новую цельную картину второй обороны города.

Onegai87
Вход в цитадель

Еще немного, и эта страница из истории Севастополя могла бы навсегда уйти в небытие, оказавшись окончательно погребенной в результате «освоения» земель коттеджной застройкой сотрудников СБУ и других чиновников, близких к власти из Киева.

О музейном комплексе «35-я береговая батарея» много написано и немало сказано, в этой статье сделана попытка системно изложить историю возникновения этого мемориального пространства, начало которому было положено в день 65-летия окончания второй обороны — 3 июля 2007 года.

***

Все, кто имеет хотя бы приблизительное представление об истории возникновения музейного комплекса, знают, что 35-я батарея обязана своей «второй жизнью» Алексею Михайловичу Чалому, в 2000-е годы — генеральному директору им же созданной промышленной группы «Таврида Электрик», а в скором будущем — «народному мэру» Севастополя, взявшему на себя ответственность за город в феврале 2014 года в условиях Майдана в Киеве.

Предыстория появления комплекса датируется 2005 годом, строительные работы начались по сути в 2008 году, но вплоть до декабря 2011 года общественности не было известно, кто персонально инициировал и профинансировал его создание. Однако 13 декабря 2011 года в Кремле на церемонии вручения международной общественной премии «За веру и верность», ежегодно проводившейся фондом имени Андрея Первозванного под руководством Владимира Якунина, «за бескорыстный труд по сохранению национальной исторической памяти» и «за создание музейно-мемориального комплекса на территории 35-й береговой батареи как символа мужества защитников Севастополя», был награжден А. М. Чалый.

Речь Алексея Чалого на вручении премии — одно из двух его выступлений, посвященных музейному комплексу. Второе выступление, по которому можно понять цели создания музея с точки зрения автора и общего идеолога проекта, — это речь Алексея Михайловича спустя полгода, 5 мая 2012 года, на официальном открытии комплекса. Оба выступления относятся к тому периоду, когда Севастополь находился в составе Украины, и фиксируют в первую очередь именно этот, «украинский» контекст жизни города.

Интервью «народного мэра» Севастополя о Музее вне этого контекста, то есть после 2014 года, датируется 2018 годом, однако канал «Россия 1» на текущий момент заблокирован Ютубом, соответственно, узнать содержание этого интервью сегодня невозможно.

Сравнение между собой выступлений А. М. Чалого декабря 2011 года в Кремле и мая 2012 года на 35-й береговой батарее показывает, что основных целей, предположительно, у него было две. Во-первых, достучаться до России, в первую очередь до ее руководства, а во-вторых, достучаться до севастопольцев, преимущественно до молодого поколения.

Официальное интернет-представительство президента России
Алексей Чалый

На вручении премии «За веру и верность», помимо благодарности всем, кто помогал в создании комплекса («Их было так много, что я даже не могу их всех назвать. А многих я даже не знаю»), Алексей Михайлович сказал:

«Хотел бы поделиться с присутствующими той болью, которая сидит во мне много лет. Это боль о судьбе Севастополя. 20 лет назад севастопольцы не по своей воле оказались за пределами России. 20 лет они подвергаются давлению, цель которого — разрыв исторических связей со своей Родиной, отказ от своей истории, подмена её историей иногда чужой, а иногда и вовсе лживой. Поэтому хочу обратиться ко всем присутствующим с предсмертными словами адмирала Корнилова, которые, к сожалению, сегодня по-прежнему актуальны: «Отстаивайте же Севастополь!».

Довольно неожиданная для постороннего отсылка к словам, являющимся символом первой обороны города в годы Крымской войны эпохи Российской империи, при вручении премии за создание музея, посвященного второй — «советской» обороне города, оказывается вполне органичной для позиции Алексея Чалого, который выступление на открытии Музейного комплекса в мае 2012 года во многом посвятил необходимости «встречи поколений». Когда погибшие в июле 1942 года или попавшие здесь в плен последние защитники города, лица которых бесконечно выплывают на посетителя в Пантеоне памяти, «встречаются» с современной молодежью.

Итак, для автора идеи музея и одновременно его единственного спонсора 35-я батарея была способом соединить многие поколения, стоявшие за спинами севастопольцев 2000-х годов, в борьбе с той фальсификацией истории города, которой занималась постсоветская Украина, и передать эту эстафету следующим поколениям горожан.

Вскользь говорит о своей мотивации при создании комплекса «народный мэр» Севастополя в передаче января 2016 года «Лица с Татьяной Шкириной» — передаче, снимавшейся почти полностью в Пантеоне памяти, квинтэссенции музейного комплекса. Отвечая на вопрос ведущей о событиях 2014 года и причинах готовности пойти на риск, Алексей Чалый отметил:

«Когда случился 1991 год, я был взрослый, мне было 30 лет, я был гражданином СССР и потом России, но не Украины. Считал жутким недоразумением, что Севастополь выпал из России в результате интриг, которые были в Кремле. Поэтому вопрос даже так не стоял… Я это делал для себя, для правды, для истории, для города. Тут же знать надо, по какой земле, по каким костям ходишь. Тут же столько людей полегло. Зачем? Чтобы их имена потом на табличках на украинский переделывали? А у них посложнее ситуация была, чем у нас. И возраст у них был не 50 лет, как у меня, я — состоявшийся человек, а в основном двадцать с небольшим плюс. Или минус».

Ближайший сподвижник А. М. Чалого в его гуманитарных проектах на протяжении четверти века — Екатерина Борисовна Алтабаева, историк, сегодня — сенатор от исполнительной власти Севастополя в Совете Федерации, в разговоре с автором этих строк пояснила:

«Необходимость борьбы с фальсификацией истории появилась сразу же после возникновения независимой Украины, в составе которой оказался Севастополь. Украинский национализм взрастал долгие десятилетия, еще даже до Первой мировой войны на территории Австро-Венгрии. Позднее украинский интегральный национализм был унесен украинской диаспорой, например, в Канаду. И как только возникло независимое Украинское государство, стала насаждаться совершенно извращенная историческая парадигма и в исторической науке, и в образовательных учреждениях любого уровня. Было абсолютно очевидно, что эта парадигма разрушает здоровое самосознание человека. Это один аспект проблемы.
И другой. Объективно и независимо от Украины были страницы Великой Отечественной войны, и история последних дней обороны Севастополя 1941–1942 годов как раз к таким страницам относится, которые были мало изучены и по разным, прежде всего политическим причинам, недостаточно освещены или освещены под определенным углом зрения. И задача, которую формулировал Алексей Михайлович, — отдать дань уважения, дань памяти мужеству и героизму защитников Севастополя, рассказать о них правду, о тех людях, которые до последнего стояли на рубежах Севастополя, защищая родную землю. Не дать забыть об этом, не дать этим фактам раствориться в небытии. Вот что было важно.
И третий момент. Почему Алексей Михайлович так активно занялся этим вопросом именно в эти годы. Земля, на которой расположена 35-я батарея, переходила в частные руки, стала активно застраиваться коттеджами, на которых собирались развлекаться люди из разных украинских органов, в том числе СБУ. Для нас было важно не потерять сам объект».
Council.gov.ru
Екатерина Алтабаева

На официальном открытии Музейного комплекса 5 мая 2012 года Алексей Чалый сказал о том, что «Идея эта возникла в 2005 году. Наверное, сразу на следующий день после того, как Таврида-Электрик завершила работу по восстановлению британского и русского памятников на Суздальских высотах» (речь идет о памятниках Инкерманскому сражению в годы Крымской войны — Л. У.).

Начальник экскурсионно-просветительского отдела Музейного комплекса 35-й береговой батареи Татьяна Ивановна Уманская, один из руководителей создания комплекса в 2007–2012 годах, уточнила:

«Конечно, лучше спросить у Алексея Михайловича, чем он руководствовался в 2005 году. Я так понимаю, что это было связано с вышедшей тогда книгой И. С. Маношина «Героическая трагедия». Цифры, озвученные в ней, приводили в шок. Я помню 1998 или 1999 год, когда мой знакомый подсунул чуть ли не в самиздатовском варианте публикацию, где говорилось, что на 35-й батарее было оставлено 80 тысяч. И я кричала, что это ложь. Ну пусть не 5,5 тысячи, как говорил адмирал Октябрьский в своих донесениях. Пусть 10. Но не 80 же. После книги Маношина Алексей Михайлович решил заняться 35-й батареей, хотя понимал, что это будет сложный процесс во всех отношениях, далеко не только в финансовой составляющей».

О том, что книга Маношина «Героическая трагедия» сыграла принципиально важную роль в концентрации внимания А. М. Чалого на создании мемориального пространства на территории 35-й береговой батареи, рассказал и директор музея с 2012 года Валерий Иванович Володин:

«Впервые я встретил Алексея Михайловича на собрании в мастерской нашего севастопольского скульптора Станислава Чижа в ноябре 2005 года. Встреча была посвящена идее увековечить память тех, кто остался на 35-й батарее в июле 1942 года. Чалый тогда сказал, что это место трагическое, но оно замалчивалось, а сейчас вышла книга «Героическая трагедия» Маношина. Я знал эту книгу и хорошо знал автора, которому помогал в создании книги, — его не допускали в фонды Музея Черноморского флота, где хранилось около 300 писем участников обороны, а я тогда был председателем офицерских собраний, доложил командующему ЧФ Александру Пенкину, он пригласил директора Музея ЧФ Николая Лебедева, решили создать комиссию для изучения писем, но по факту работал один Маношин. Книга была потрясением, и она попала Чалому в руки».

Екатерина Алтабаева поясняет:

«Вначале Алексей Михайлович обращался в наши музеи, но и Музей героической обороны и освобождения Севастополя, и даже музей Черноморского флота не сочли возможным заняться реализацией этого проекта. И по финансовым причинам, и по политическим соображениям. Мы в это время тесно сотрудничали в реализации самых различных гуманитарных проектов, и Алексей Михайлович спросил, кто из севастопольцев знает историю и может поучаствовать в обсуждении вопроса, т. к. он тогда решил заняться реализацией проекта без участия севастопольских музеев. Я предложила ряд коллег, кого хорошо знала. У нас были очень теплые отношения со Станиславом Александровичем Чижом — наш талантливый скульптор, патриот города, всю свою жизнь посвятивший увековечиванию истории Севастополя. Его мастерская находилась в центре города, и он разрешил собраться у него».

В. И. Володин так определил состав первой встречи:

«На тот момент — ноябрь 2005 года — я занимался общественной работой в Фонде культуры имени Черкашина, с которым был знаком. С. А. Чиж также был знаком с Черкашиным. И вот мне позвонила Екатерина Борисовна и пригласила меня на важный разговор в мастерскую Чижа. В это время я работал в штабе флота в управлении связи по автоматизированным системам боевого управления, на мне было много общественной нагрузки, оставшейся после раздела флота, помимо этого, я был членом комиссии по топонимике при управлении архитектуры и градостроения Севастополя, то есть в целом занимался историко-общественными делами.
В мастерской Чижа собралось несколько человек, из которых я знал только Екатерину Алтабаеву. Кроме нее, там был Игорь Шаповалов, впоследствии — директор одного из региональных офисов Тавриды, Юрий Падалка, тогда — сотрудник Музея героической обороны и освобождения Севастополя, заведовавший фондами Музея на Сапун-горе. Кроме того, присутствовал Вадим Колесниченко, на тот момент — депутат Крыма, переехавший в Севастополь и баллотировавшийся в Верховную раду Украины от отделения Партии регионов в городе. Ну и, конечно, сам Чалый».

Именно на этой встрече А. М. Чалый озвучил идею мемориального пространства для увековечивания памяти последних защитников города — хотя, по словам Володина, первоначально было логично предположить, что речь идет о памятнике, а не целом мемориале.

Для создания же целостного мемориального пространства требовалась большая работа — начиная от концептуально-смысловой, заканчивая юридически-правовой.

Onegai87
Пантеон памяти последним защитникам Севастополя

***

В начале 2006 года прошли выборы в новый состав севастопольского горсовета, на первой сессии которого было принято решение № 12 от 26 апреля 2006 года под названием «О создании музейного историко-мемориального комплекса героическим защитникам Севастополя на территории 35-й береговой батареи».

Этим решением определялось, что музейный комплекс должен быть создан в фортификационных границах 35-й береговой батареи, а севастопольская городская государственная администрация (СГГА) должна была составить перечень «земельных участков, находящихся в собственности либо пользовании физических и юридических лиц, подлежащих изъятию для общественных нужд» (в конечном итоге это изъятие коснулось только части территории кооператива «Феникс»).

Этим же решением при председателе горсовета был создан Совет по организации общественных слушаний — стандартная правовая процедура для общественно значимых проектов. Интересен состав этого совета: помимо председателя горсовета В. В. Саратова, в него вошли музейщики (руководители Музея Черноморского флота Н. Н. Лебедев и Музея героической обороны и освобождения Севастополя Ю. И. Мазепов), представители ветеранских организаций по районам города, а также начальники профильных структур севастопольской государственной городской администрации, отвечавшие за земельный вопрос, градостроительство и архитектуру, культуру и туризм.

Нужно отметить, что именно СГГА назначалась Киевом (в отличие от горсовета, избиравшегося самими севастопольцами), подчинялась ему, а кроме того, именно в ведении администрации находился «земельный вопрос».

Кроме представителей СГГА, в состав Совета вошли и известные общественные деятели — уже упоминавшиеся С. Чиж, В. Володин, представители научной общественности (Е. Б. Алтабаева), а также депутат Верховной рады Украины от Севастополя В. Колесниченко.

Состав Совета позволяет предположить, что именно эта площадка в июне 2006 года стала местом согласования позиций будущих участников создания музейного мемориального комплекса (Алтабаева, Володин, Колесниченко) с теми людьми, которые назначались Украиной и в чьих руках была не только политическая власть, но и земли города Севастополя.

Видимо, в том числе о них руководитель строительства комплекса в 2007–2012 годах Михаил Михайлович Чалый много позднее, в интервью 2022 года севастопольскому интернет-СМИ «Форпост» сказал, что в СГГА хоть и работали чиновники от Украины, но в то же время они являлись севастопольцами, то есть в конечном итоге всё же «были своими».

Валерий Володин, отвечая на вопрос, было ли сопротивление со стороны украинских властей реализации проекта, сказал в том числе и о севастопольской городской администрации:

«Когда было принято решение горсовета о создании здесь мемориального комплекса, который всё время находился в антагонизме с нашей администрацией, то, естественно, начали задавать разные вопросы, уточнения. Были попытки уйти от решения вопроса о выделении участка. Исходя из этих поползновений доложили мэру Москвы Юрию Лужкову, который тогда открыл шефство над Черноморским флотом, за каждым капитаном 1-го и 2-го рангов была закреплена техническая поддержка. И тогда в российских газетах появилась статья «Лужков поддерживает создание мемориального комплекса». Давление со стороны администрации, над которой довлел Киев, было постоянным, они не давали нам ставить памятник Екатерине, два суда прошли тогда с фондом Черкашина. Созданию музейного комплекса 35-й береговой батареи они прямо не препятствовали, во всяком случае, документального подтверждения этому у меня нет, всё же севастопольцы, не чужие люди — судов, во всяком случае, не было. На фоне конфронтации города с В. Ющенко нас начали поддерживать ветераны, общественные комиссии, изначально во многом — от противного. А каждый ветеран вел за собой семью. У меня около 100 человек — это близкие родственники и друзья, с которыми я всю жизнь. Потом нас стала поддерживать газета «Слава Севастополя», Юрздицкая Елизавета Георгиевна, единственная из журналистов, награжденная Орденом Трудового Красного Знамени, которая вызвалась поехать в Киев, к семье комбата Лещенко. В итоге наш проект получил общегородскую поддержку».

Возвращаясь в апрель 2006 года, к решению горсовета, стоит отметить, что этим решением было определено название комплекса, которое осталось за ним в дальнейшем.

В то же время, отвечая на мой вопрос, почему название было таким сложным — «Музейный историко-мемориальный комплекс героическим защитникам Севастополя 35-я береговая батарея», М. М. Чалый отметил, что это название «придумала сама жизнь», у него не было «конкретного автора»:

«Ключевые слова «35-я береговая батарея» напросились сами собой. А остальная часть названия «Музейно-мемориальный….» родилась и закрепилась в процессе легализации комплекса. Дело в том, что нельзя было в Украинский период иметь нечто под названием МУЗЕЙ (в этом случае он попадал под необходимость выполнять требования, обязательные для украинских музеев). Нужно было что-то историческое, музейно-мемориальное, но не музей (с бОльшей степенью свободы, которой мы неоднократно в Украинский период пользовались)».

Так или иначе, случайно или нет, но уже первый документ, закладывавший правовую базу для создания в будущем мемориального пространства, определил и его дальнейшую направленность — рассказ обо всех защитниках города, а значит — обо всей обороне, а не только об ее последних днях.

Совет по организации общественных слушаний, о котором шла речь в решении горсовета, назначил общественные слушания на 24 июня 2006 года. К этим слушаниям были представлены эскизный проект и концепция создания мемориального комплекса, одобренные жителями города, собравшимися в зале пленарных заседаний городского совета (порядка 300 человек).

В своем выступлении на официальном открытии музейного комплекса 10 лет назад, в мае 2012 года, Алексей Чалый отдельно вспомнил эти общественные слушания:

«Когда проект заканчивается, невольно начинаешь сравнивать то, что получилось, с тем, что закладывалось. Если говорить о формальном соответствии результата тому проекту, который был представлен на общественные слушания, то тут все получилось».

Что же именно было вынесено в июне 2006 года на суд севастопольцев?

По словам Валерия Володина — автора первоначальной эскизной концепции, который и представлял ее на общественных слушаниях, в ней было прописано много разных деталей, вплоть до климатических особенностей, уровня осадков, оползневых зон, при этом «я не взял на себя смелость описывать музеефикацию казематов, т. к., по информации Юрия Падалки, было ясно, что территория заминирована». В эту концепцию, говорит Валерий Иванович, «рукой Чалого» было вписано — «Пантеон памяти». М. М. Чалый в разговоре с автором этих строк также отметил, что «автором идеи Пантеона является Алексей Михайлович Чалый».

Представленная на общественные слушания концепция, утвержденная 24 июня 2006 года горожанами, состояла из 12 пунктов, которые и стали основой для дальнейшей реализации проекта.

В дальнейшем севастопольский городской совет неоднократно принимал решения, касающиеся землеотводов и границ земельного участка под музейный комплекс (решение № 411 от 04 июля 2006 года, решение № 806 от 13 сентября 2006 года, решение № 1274 от 23 января 2007 года, решение № 2055 от 16 мая 2007 года). Решением от 16 мая 2007 года территория комплекса была уменьшена в два раза: вместо16,9041 га — 7,8991 га (за предоставление этой информации автор статьи выражает благодарность Александру Андреевичу Кулагину).

По словам Т. И. Уманской, в музейный комплекс не вошел целый ряд территорий: «правый командно-дальномерный пост, ложная 35-я батарея, батарейный городок. В непосредственной близости — 400 м находится правый КДР, остальные объекты, от которых мало что осталось, находятся подальше».

В то же время в выступлении А. М. Чалого 5 мая 2012 года на торжественном открытии комплекса отмечалось — на старте проекта вообще не было никакой гарантии, что удастся преодолеть бюрократические препоны.

***

Создание музейного комплекса 35-й береговой батареи было важным, но далеко не единственным начинанием А. М. Чалого середины 2000-х годов. Один из его помощников и руководитель организационно-подготовительной части по созданию комплекса до осени 2007 года Игорь Владимирович Шаповалов, отвечая на мои вопросы, отметил, что это была целостная программа «контрпропаганды», основанная на трех пунктах: «Мы имеем право на свою историю, мы имеем право на свой язык, мы имеем право на самоуправление». Среди составных частей этой программы был запуск в Севастополе телеканала НТС, а также создание цикла фильмов для показа на российском Первом канале под названием «Севастопольские рассказы».

Onegai87
Музейный комплекс «35-я береговая батарея»

Описывая содержание своей деятельности, И. Шаповалов в 2018 году рассказал в фильме телеканала НТС «35 батарея. Жизнь потомству в пример»:

«Севастополь в то время оказался брошенным, и хотелось какой-то сигнал послать в Москву, что мы — свои. Как из подводной лодки, и ты посылаешь сигнал СОС. Этот мемориал как цитадель, форпост. Так нужно сделать, чтобы здесь никогда не висел украинский флаг».

В сентябре 2006 года, спустя три месяца после общественных слушаний в Севастополе, благодаря И. Шаповалову на Первый канал в программу «Жди меня» были приглашены В. И. Володин и В. Колесниченко. Рассказывая об этом эпизоде, Т. И. Уманская всегда отмечает, что ведущий программы Игорь Кваша, представляя зрителям проект музейного комплекса, которому была нужна информация о последних защитниках Севастополя, не смог сдержать слез (всего севастопольцы трижды участвовали в передаче «Жди меня»).

В этот же момент, осенью 2006 года, И. Шаповалов вышел на московского архитектора А. И. Хомякова, который не только создал цельный архитектурный облик музейного комплекса, но и принципиально переработал первоначальный проект Пантеона памяти, планировавшийся на старте проекта в виде купола наподобие здания севастопольской Панорамы со ступеньками наверх.

Сам Хомяков в программе городского СМИ «Форпост» в мае 2022 года так рассказал эту историю:

«Приехал в Севастополь, увидел топографию, территорию, первоначально растерялся, но был слаженный коллектив историков, археологов — Вячеслав Горелов, Юрий Падалка, Вадим Пигарев, Михаил Михайлович Чалый, благодаря им быстро вошел в тему. Старался создать нешаблонный образ. Щель, метафора раны, она же метафора бесконечности, черной дыры, она же образ дзота. Бывал там несколько раз до начала работ и слушал рассказы ветеранов. Мне было важно выразить художественными средствами тему барьера, сопротивления, обреченности. Это сложилось в виде черной щели-трещины-раны, которая сопровождает половину фасада».

Словами И. Шаповалова, «проект Хомякова успел одобрить и С. Чиж» — фигура, знаковая для Севастополя: »Хомякова удалось присоединить к нашей команде. И у него было опыт строительства мемориальных рекреационных зон. Хомяков застал Чижа, успел с ним вместе поработать».

Как отметила Е. Б. Алтабаева, «В то время Чиж как раз реализовывал свой проект, который завершал его творческий путь — памятник Екатерине II. Станислав Александрович не участвовал непосредственно в нашем проекте, но его профессиональный совет маститого скульптора и человека, который понимает и знает душу Севастополя, был, конечно, нужен».

Архитектурный проект, разработанный Хомяковым, был представлен на конкурс по созданию музейного историко-мемориального комплекса, объявленный горсоветом 16 мая 2007 года.

В условиях конкурса был прописан пункт бесприбыльности — то есть организация, которая должна была строить музейный комплекс, должна была быть неприбыльной и не имела права брать плату за посещение музея. Понятно, что такие условия конкурса отпугнули возможных желающих, на конкурс была подана одна заявка — неприбыльной организации под необычным названием «Учреждение объединения граждан 35-я береговая батарея».

Разработкой ее правовой основы занимался Александр Андреевич Кулагин, привлеченный в проект также И. Шаповаловым по совету единомышленников.

Правительство Севастополя
Александр Кулагин

Как рассказывает А. Кулагин, сегодня — заместитель губернатора — председателя правительства Севастополя: «Прецедентов такой организации на Украине не было. И вообще никто не верил, что человек за свой счет будет создавать комплекс. Отдельная сложность состояла в том, что на территории участка были объекты, должным образом не оформленные, и был даже один небольшой гранитный камень, который оказался объектом культурного наследия (не сама 35-я батарея), где есть надпись, что на этом месте находилась 35-я береговая батарея. Нужно было создать и неприбыльную организацию. Так впервые в истории Украины появилось частное негосударственное учреждение — Учреждение объединения граждан 35 ББ, понятное дело, что в украинской литерации».

Учредителями этой организации стали Севастопольский информационный центр развития туризма и организация В. В. Колесниченко «Севастопольская городская общественная организация «Союз Севастопольцев — Вместе». Председателем правления Учреждения на учредительном собрании в мае 2007 года была выбрана Татьяна Ивановна Уманская, председателем Наблюдательного Совета — Колесниченко.

Именно они — Уманская и Колесниченко — представляли проект на конкурсе в горсовете, который состоялся, как рассказывает Татьяна Ивановна, в 17.00 2 июля 2007 года.

А утром следующего дня, то есть 3 июля 2007 года, в день 65-летия окончания обороны Севастополя в годы Великой Отечественной войны, у будущего музейного комплекса был установлен закладной камень.

На тот момент территория батареи представляла собой снаружи, по сути, «свалку», а «внутри можно было отдельным музеем выставить бутылки».

***

Начиная с 2007 года 3 июля — всегда особенный день для музейного комплекса 35 ББ.

Татьяна Уманская говорит: »Через год, 3 июля 2008 года, был открыт первый экскурсионный маршрут, 3 июля 2009 года — 2-й экскурсионный маршрут, 3 июля 2010 года — первое захоронение, открыт 3-й маршрут, состоялся первый концерт, 3 июля 2011 года открыли часовню и Пантеон памяти».

Судя по некоторым интервью Михаила Михайловича Чалого, руководившего процессом строительства, этот процесс временами напоминал приключенческий фильм. По словам Володина, »здесь одновременно было до 1,5 тысячи строителей, трижды производилось разминирование МЧС, 2223 боеприпаса было вынуто из территории».

Т. И. Уманская в интервью «Форпост» в мае 2022 года отметила, что «в процессе строительства было обнаружено и предано захоронению 695 человек, из них у 22 удалось установить имена». Об этом процессе в своей статье 2009 года подробно рассказывал председатель наблюдательного совета благотворительной организации «35-я береговая батарея» Вячеслав Николаевич Горелов.

Всё время строительства продолжалась и концептуально-содержательная работа, в первую очередь касавшаяся внутреннего наполнения Пантеона памяти. Как рассказал В. И. Володин, «Михаил Михайлович Чалый ездил в Иерусалим, а Алексей Михайлович Чалый ездил в Лондон, они ездили и в Сталинград, смотрели мемориал. И Алексей Михайлович сказал: у нас должно быть по-другому. Вначале думали, как в Панораме: поднимаемся снизу по ступенькам, купол, неоновые свечи мерцают по количеству погибших. А потом концепцию сменили благодаря Фирсову».

М. М. Чалый в передаче к 10-летию также отметил роль В. Фирсова в окончательном оформлении Пантеона изнутри:

«Я бы назвал фамилию Фирсова, предложенный им звуковой ряд. Мы специально собирали разные категории севастопольцев — молодых, учителей, ветеранов, военных и т.д. Можно назвать это фокус-группами. Многие рекомендовали использовать в Пантеоне «Заветный камень» — в Севастополе мелодия узнаваемая. Но единоличное решение Алексея Михайловича Чалого состояло в создании уникальной музыки. Мне кажется, что это лучше, чем «Заветный камень». И посетители тоже так говорят (автор музыки — Дарил Сысоев. — прим. Л. У.) Я тогда единственный раз в жизни летал в Израиль за счет заведения, в Яд Ва-Шем, в Пантеон, который сделали израильское руководство и меценаты в память о погибших при Холокосте. У нас получилось лучше, на мой взгляд. Там, где у нас фотографии, у них — пустые книжные полки, аллегория погибших. Впрочем, понятно, что у них численность другая».

К декабрю 2011 года строительство музейного комплекса было окончено, какое-то время ушло на сдачу объекта различным госкомиссиям, и 6 апреля 2012 года музейный комплекс был принят горсоветом уже нового созыва — под председательством Юрия Дойникова.

После непродолжительной подготовки торжественного открытия комплекса накануне 9 мая 2012 года это открытие состоялось.

Отвечая на вопрос, почему это событие не был приурочено к 3 июля, Т. И. Уманская отметила:

«3 июля — особый день с 99-го года, день памяти и скорби. А 5 мая — день-праздник, день завершения создания Музея. Память о наших защитниках. Музей задумывался Чалым как мемориал памяти последних защитников Севастополя. Мемориал, посвященный июльским событиям. Но это нелогично — как рассказать про конец, не рассказав про начало. Что предшествовало всему этому? Нужно показать всю оборону Севастополя. Мы и показываем».

Случайно или нет, но и общественные слушания, давшие публичный старт проекту в 2006 году, были привязаны к дате, связанной с Великой Отечественной, — 22 июня. В этот день в издании горсовета «Севастопольская газета» появился материал, анонсирующий общественные слушания 24 июня, с заголовком «Дело о 35-й батарее» и подзаголовком: «22 июня — День скорби и памяти жертв войны. На 35-й батарее должен быть мемориал, а не дачные участки, считают севастопольцы».

После передачи «Жди меня» сентября 2006 года в Севастополь потекли письма, которые первоначально концентрировались в Музее героической обороны и освобождения Севастополя, а после прохождения конкурса Учреждением объединения граждан в июле 2007 года и заключения договора аренды земельного участка в декабре того же года — уже в саму 35-ю береговую батарею. С 2008 года в музейном комплексе стала создаваться база защитников Севастополя. И если в Пантеоне памяти только имена тех, кто оставался в Севастополе после эвакуации командования в те трагические июльские дни 1942 года (на данный момент — это 44,5 тысячи имен из 80 тысяч), то в музейной базе — имена 136 тысяч защитников города, это примерно половина общей численности участников второй обороны.

Пользуется музейный комплекс и Книгой памяти, которая создается начиная с 1970-х годов старейшим музеем города — Музеем героической обороны и освобождения Севастополя, на текущий момент издано 9 томов. Но, словами В. И. Володина, »у них была своя задача, в базу включены имена людей, которые и обороняли, и освобождали город. Есть у Книги памяти и вторая задача — собрать имена людей, которые погибли или пропали без вести. Мы свою базу данных изначально формировали, основываясь на данных Книги памяти, а также на письмах, которые мы сами стали получать после программы «Жди меня». Недавно начали открывать архивные данные в Министерстве обороны, это огромная нам помощь. Мы сверяемся, ищем».

В том же 2008 году Михаил Михайлович Чалый говорил в интервью недавно возникшему севастопольскому интернет-СМИ «Форпост»: «Этот комплекс, собственно, не только о 35-й батарее. Он посвящен последнему сопротивлению советских войск. Над могилами защитников города сейчас возвышаются мусорные кучи и народные тропы на пляж. Батарея в данном случае является своеобразной квинтэссенцией народного подвига и народной трагедии».

Екатерина Борисовна Алтабаева, отвечая на мой вопрос о значении музея 35-й береговой батареи для изучения истории второй обороны в целом, отметила:

«Это очевидно. И так было с самого начала. Нельзя рассказать о последних днях обороны, не рассказав о том, как вообще разворачивалась оборона Севастополя. Да, конечно, это в первую очередь предмет изучения Музея героической обороны и освобождения, но экспозиции в этом музее, по сути, нет. И единственная экспозиция, которая купировала этот недостаток, — это экспозиция на 35-й батарее».

***

В 2018 году музейный комплекс «35-я береговая батарея» отмечал 10-летие открытия первого экскурсионного маршрута.

В своих интервью в том году участники создания комплекса — В. Н. Горелов, Т. И. Уманская, М. М. Чалый — много говорили о роли музея в событиях 2014 года, в первую очередь психологической. Сквозной линией проходит та же мысль в фильме телеканала НТС «35 батарея. Жизнь потомству в пример»: в феврале 2014 года те, кто создавал музей, и знал, почти физически ощущал, через что прошли на 35-й батарее люди в июле 1942 года, словно чувствовали за собой коллективную поддержку последних защитников города эпохи второй обороны. По сути, об этом же говорил «народный мэр» Севастополя А. М. Чалый в передаче 2016 года, цитировавшейся в начале статьи.

Ни экспозиция музея, ни экскурсионный текст не претерпели каких-либо изменений после исчезновения «украинского» контекста, т.е. после 2014 года. Там продолжают столь же безоценочно — и если это вообще возможно в истории, то музейный комплекс 35-й береговой батареи дает этому лучший пример — рассказывать о второй обороне города и ее последних днях.

Но в конечном итоге сейчас это пространство вмещает в себя сразу три контекста, от которых всё равно не абстрагироваться при посещении комплекса: правду о событиях последних дней второй обороны города в июле 1942 года; историю «третьей обороны» Севастополя, закончившейся в 2014 году; и полноценную и единственную в своем роде — от начала до конца историю всей обороны Севастополя в годы Великой Отечественной войны.