Мировое сообщество – кто это и что ему от нас надо?

Зоран Аврамович. Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии? М: Алетейя, 2017

Мировой поворот к западной демократии и «правам человека» не решил толком никаких проблем. Политика не превратилась в разумный поиск общего блага равными людьми. Общества раскалываются на непримиримые группы по любому вопросу: прошлого, будущего, картины мира, ценностей, национальности… Материальное неравенство ужасает. Доверие официальным лицам, прошедшим все формальные демократические процедуры, всё равно находится на рекордно низком уровне.

Низовая самоорганизация не породила ничего подобного рабочему движению ХХ века — впрочем, это как раз правильное функционирование западной демократии (недопущение «тирании большинства», угрожающей богатым). Беда в том, что замена «классовой борьбы» на «демократические» инструменты контроля за элитами обернулась для подавляющей части человечества катастрофическим проигрышем — почти фатальным. Капитал, кое-как служивший общим интересам к 1970-м годам, стал полным хозяином положения. И западная демократия успешно оформила этот поворот.

Как сказал бы Маркс, переход к формальной демократии не снимает классовую борьбу, а предельно её обостряет. СМИ, которые должны служить обществу, находятся в руках немногих капиталистов и узкой политической элиты. На выборах соревнуются топ-менеджеры и представители уже власть имущих. Общественный контроль представлен лоббистами и советами предпринимателей. Что происходит в недрах бюрократической машины и в чём суть очередного принимаемого парламентом 1000-страничного пакета законов — похоже, не знает вообще никто.

Кто, как и в чьих интересах принимает решения — вопрос нетривиальный. О том, как эти решения исполняются, и говорить нечего. Но есть ли в демократии хотя бы кто-то, несущий ответственность за результаты политики? Национальный лидер? Глубинное государство? Обобщённый народ (по крайней мере именно за его счёт спасают банки и ведут геополитические игры)?.. Вместо «прозрачности» и подотчётности современная демократия даёт нам максимально запутанную получастную-полугосударственную систему, активно защищающую свои тайны, при встрече с которой у любого нормального человека должны просто опускаться руки.

И вот такая внутренне конфликтная система сегодня встаёт перед вызовом качественно иных международных связей. Бум коммуникаций, относительный рост мобильности, сложные финансовые и торговые взаимосвязи (особенно если учитывать сети подставных лиц, офшоров, перекрёстного владения акциями и т. д.), мировое разделение труда. И без того непонятный баланс сил внутри нации накладывается на мировую конъюнктуру и многомерное влияние «мирового сообщества».

Но если функционирование национального сообщества столь проблематично — что уж говорить о мировом? Кто все эти люди, вводящие санкции, начинающие войны, спонсирующие правительства и оппозиционеров, зачем-то насаждающие какие-то идеи? Как это всё выживает в мире, повёрнутом на демократии?! Достаточно ли здесь рассуждений про «капитал, не знающий отечества», или собирательный «злой извращённый Запад», который при любом раскладе хочет уничтожить Китай/Иран/Россию/Сербию/Конго и т. п. Но как же условные рядовые американцы, которые явно не хотят умирать в каком-то неизвестном им Ираке или выделять деньги чьему-то марионеточному диктатору из ниоткуда?

Распутать эту паутину пытается сербский политический философ Зоран Аврамович в книге «Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии?». Несложно догадаться, из какого парадокса исходит автор: демократическая система, победившая «тоталитарный» СССР, в высшей точке своей эйфории, во имя окончательного утверждения прав человека… бомбит Югославию, нарушив все международные процедуры (не получив мандата ООН). По итогу, несмотря на жертвы среди мирного населения, сотни тысяч беженцев, уничтоженные культурные памятники и общее повышение напряжённости в регионе, — никто не понёс за это ответственности.

Но ещё удивительней, что в самой Сербии возникли диаметрально противоположные оценки произошедшего. Часть политической элиты, интеллигенции, общественных организаций и избирателей осудили Милошевича за «тоталитаризм» и «геноцид». Желание сблизиться с европейским агрессором отнюдь не угасло. Если сегодня евроинтеграция объявлена «приоритетной задачей» Сербии — это результат «демократизации» или внешнего управления?

Аврамович утверждает, что западная демократия опирается на институты, не являющиеся по сути своей демократичными. Так, победившая на выборах партия может нарушить все свои обещания и, при определённых раскладах, даже упразднить демократию (то же может случиться, когда большинство выдвигает лидера-популиста в пику «истеблишменту»). Законы могут подавлять определённые идеи или группы; процедура выборов может отдавать предпочтение конкретным регионам и партиям. СМИ, зависящие от государственного или частного финансирования, легко превращаются в пропагандистскую машину. И так далее.

Все эти институты не обладают каким-то врождённым стремлением к народности. Скорее, как всегда указывали марксисты, в условиях капитализма эти инструменты «естественным» образом оказываются в руках меньшинства, господствующего класса, антагонистичного народным массам. Потому коммунисты так радели за возможность отзыва депутатов, за систему Советов и профсоюзов, за рабочий контроль и т. д. Аврамович также приходит к мысли, что демократия нуждается в активном и организованном гражданском обществе — хотя институционально никак его не поощряет (выборы вместо прямого постоянного массового участия).

На уровне внешней политики вся эта недемократичность институтов только усиливается. Если условный президент США ещё как-то зависит от своих избирателей, то мнение населения других стран на него вообще никак не влияет. Тем не менее США считают нормальным вмешиваться, вплоть до военного вторжения, во внутренние дела других демократических стран. Аврамович замечает, что такое по определению недемократическое вмешательство имеет двойной эффект. С одной стороны, в стране-жертве худо-бедно демократические процедуры грубо нарушаются неконтролируемой народом, т. е. авторитарной силой. С другой стороны, элита США может использовать свою бесконтрольность и безнаказанность на международной арене для укрепления своего господства внутри страны: хоть через пресловутую эксплуатацию образа врага, хоть через секретные «военные» расходы.

С моральной точки зрения всё ещё хуже. Если внутри страны президент действует как выразитель воли своего народа, в рамках закона, то кого представляет этот же президент на мировой арене, от чьего лица он действует? Своей нации? Когда мы говорим про «мировое сообщество» — какую мировую демократическую систему мы имеем в виду? В таких случаях чаще всего речь идёт о нескольких странах (США, Франция, Германия, Британия), вне всякой демократичной процедуры, опираясь исключительно на свою экономическую и военную силу, присваивающих себе моральное превосходство. Якобы они представляют собой демократию как таковую, как метафизическую сущность, которой не требуется иная легитимация.

Аврамович же указывает на то, что суть демократии — не в определённых идеях (они-то как раз являются постоянным предметом дискуссии и сильно зависят от времени и территории), а в институтах и процедурах, в культуре, в максимально широком участии, в принципиальном подходе к принятию решений. Всё это требует долгой, кропотливой работы с широкими массами, с созданием для них минимально стабильных экономических и политических условий (а не оккупации), когда люди сами принимают решения и берут на себя риски (а не принимают навязанного «хорошего» лидера), вырабатывают своё критическое мышление (а не заучивают западные рецепты).

Иначе, как в старой отечественной шутке, у нас получится, что демократия — это власть демократов. А на самом деле — крупного капитала, относящегося и к своему, и к чужому населению как к источнику прибыли; создающего образ врага, чтобы разворовать чужую стран, и одновременно обобрать собственных граждан во имя «борьбы за справедливость».

К сожалению, выходя на интересные и правильные вопросы, Аврамович оказывается не в состоянии адекватно их раскрыть — постоянно срываясь в демонизацию США, в метафизическое значение древней сербской нации или в биопсихологию (типа «естественной» недемократичности психики некоторых людей или патологичной одержимости «американского человека» деньгами). Бросается в глаза, что в книге совершенно игнорируется экономическое и классовое измерение: есть албанцы и сербы, патриоты и ренегаты, но не мобильный средний класс и прикованные к территории рабочие.

Критикуя «прозападные» сербские силы за призывы к цензуре и дискредитации своих оппонентов как злодеев и врагов (что антидемократично), автор занимается ровно тем же самым. Сторонники евроинтеграции для него — исключительно западные наймиты, криминал (воры и сутенёры!), девианты (алкоголики и наркоманы!!!) или иррациональные злодеи. Аврамович то клеймит либеральную оппозицию за борьбу против избранной большинством власти, то сам объявляет пришедших к власти либералов предателями.

Характерно, что вроде бы сложные и критические размышления у автора регулярно подменяются нравственным негодованием. Например, постоянно упоминая, что в Югославии и Сербии издавна существовали сильные «демократические», антигосударственные и местнические позиции, автор ни разу не задаётся вопросом — что их питает, на что они опираются, в чём их рациональное зерно? Всё это сводится к крестьянской психологии, глупости или злодейскому предательству — целых слоёв населения и регионов!

Экспансия США объявляется чем-то уникальным, почему-то связанным с особым психотипом «американского человека», для которого единственной ценностью в мире являются деньги. Аврамович не вспоминает ни мировое господство Британской империи, ни эпоху империализма тотальных государств, ни системную потребность капитала в экспансии. С другой стороны, сербская нация рассматривается автором как метафизическая ценность, «мистическая интуиция» и очевидная каждому сербу «судьба». Как следствие, Аврамович крайне упрощает проблему конструирования сербской нации на обломках довольно децентрализованной Югославии: мол, интуиция всё подскажет; а кому не подскажет — те просто злодеи и предатели.

Наконец, автор явно недооценивает связность современного мира. Да, военное вмешательство других стран недопустимо. Пожалуй, прямое финансирование НКО и политиков — тоже. Ну, а косвенное финансирование? Если отечественный чиновник и бизнесмен сильно вложился в иностранные рынки, владеет долей в западных компаниях, дачей в Испании и т. п. А возможно ли вообще в XXI веке вести крупный бизнес, не завися от иностранных партнёров? Значит ли это, что все достаточно крупные бизнесмены — иностранные агенты?

А если ваша страна зависит от поставок нефти и газа конкретным странам; или, наоборот, полагается на кредиты? Мы видели, как весьма патриотичные левые греческие политики, придя к власти, тут же разбились о государственные финансовые обязательства. А если Ваш мэр приглашает иностранных специалистов, архитекторов и в целом пытается соответствовать западным стандартам? Не получится ли в итоге, что крупный капитал и действующая власть пользуются как национальными ресурсами, так и иностранными, в то время как рядовые граждане не получают ни того, ни другого?

Далее, довольно популярно мнение, что небольшие страны вроде Сербии в принципе не могут быть полностью самостоятельны — и экономически всё равно будут зависеть от той или иной крупной державы. Соответственно, ты как политик либо за Россию, либо за ЕС, либо за США, либо за Китай. Как разграничить национальные и иностранные интересы в этой ситуации?

Читайте также: Граждане мира из Москвы: почему глобализм — не внешняя угроза, а внутренняя

Аврамович обеспокоен интеллектуальным и моральным авторитетом Запада — но разве интеллигенция когда-либо была исключительно национальной? Просвещение, республиканство, демократия, социализм — даже, по иронии, национализм! — всё это мировые движения. КПСС так и вообще входила в Коминтерн. Если довольствоваться простым делением на суверенную нацию и прозападных предателей, мы придём к парадоксальным сравнениям в стиле Петра Толстого: враги Российского государства так же опасны, как Ленин («пломбированный немцами вагон» и т. п.) — создатель СССР, правопреемником которого является Россия.

Пожалуй, гордиев узел можно разрубить, сделав критерием позитивную программу. Так ли важно, кто спонсирует политика, если он вместо внятной экономической и социальной стратегии предлагает лишь личные нападки на конкурентов? Расширение образования, развитие критического мышления, поддержка низовой самоорганизации, прозрачность и подконтрольность властей, борьба с нищетой, защита от насилия — эти направления, выделяемые Аврамовичем, однозначно укрепят нацию. Разрушить страну могут и иностранные агенты, и местные князьки, и не имеющий отечества циничный бизнес. Но все они одинаково боятся позитивных программ, активизации граждан и привлечения к реальной ответственности перед народом.

Пока наша политика строится на личных нападках, манипуляциях и недемократичных методах — она в целом, под западным ли влиянием или без него, будет деградировать. На повестке дня стоит содержательный одновременно и социальный, и демократический поворот; попытки вытеснить его хоть борьбой с коррупцией, хоть обвинениями в западничестве — одинаково непродуктивны. Вероятно, нужно быть настоящим патриотом, чтобы начать неблагодарную борьбу с этой примитивной политической культурой, столь удобной и коррупционерам, и иностранным агентам, и такому же невнятному «мировому сообществу».