«Я тебя услышал» – выражение бессмысленное в жизни и вере

Послание апостола Иакова, глава первая, читается сегодня, 23 января, на службе:

«Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией. Посему, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души. Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя. Ибо, кто слушает слово и не исполняет, тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале: он посмотрел на себя, отошел и тотчас забыл, каков он. Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии. Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира».

Слушая слово — это исполнять слово, учит Иаков. Если не исполнять, говорит он, то выслушанное слово тотчас забудется, пройдет мимо, не закрепится и не останется с человеком. Тогда и знанием, пониманием слова или прилежным учением похвастаться будет невозможно, теория уведет куда-то в сторону и останется лишь «пустое благочестие». Апостол Иаков, судя по всему, не любил сложностей, точнее, не любил распутывать сложности. И для него в промежутке между «слышать» и «исполнять» ничего больше не стоит. Это отличает его от апостола Павла, который особенно выделял понимание, осознание, принятие, и потому сознательная вера Павла не совсем аналогична тому, что предлагает Иаков: услышал — делай. Для Иакова исполнение услышанного и есть утверждение веры. У Павла вера сама найдет, потому что по определению своему ищет реализацию себя. Ей, по большому счету, и слова не нужны, которые требовалось бы выслушать прежде, чем действовать. Ни призывные, никакие кем-либо писаные. Слова могут ей быть созвучны, пробуждать, стимулировать, но не руководить ею.

Но, между тем, оба апостола согласны с тем, что просто «слушать» бессмысленно. В одно ухо будет влетать и тотчас же вылетит, если за слушанием дальше ничего не последует. Тут скажем, что с недавнего времени в русской речи появилось выражение «я тебя услышал» взамен еще недавнего «я понял» или «не понял», «согласен» или наоборот. Но поди разбери, что там собеседник «услышал». Прошло ли слово дальше уха или там застряло, а может быть, отрикошетило в сторону куда-то. Распространилось это выражение, как зараза, даже с сантехником стало сложно договориться. «У меня кран течет» — «я вас услышал». И трубку повесит. Сиди и думай, что бы это значило. Выражение выглядит как многозначительное, на деле же очевидно двусмысленное. Даже бессмысленное. Все равно что с индюком общаться, оба друг друга слышат, можно и не подтверждать, что «услышал», и так ясно. Вот разве что этим сообщить индюку, что не глухой, но ему, скорее, все равно.

Но надо признать, что это «услышал» в Церкви по отношению к Богу, к Писанию подразумевается с самого начала. «Мы Тебя услышали» — так можно охарактеризовать все христианское богословие. «Что-что?» — «услышали мы Тебя, Боже». Вешай трубку, мы свою уже повесили. Ни понять по Павлу, ни приступить к исполнению по Иакову, что тот довольно конкретно имел в виду под этим, ничего этого особенно не требуется. Услышали, что захотели услышать. Сегодня же читаем разговор с богатым юношей в изложении евангелиста Марка, там тоже о слушании и исполнении. «Исполнение заповедей» на слух кажется людям, может быть, и непосильной задачей, даже почти — по причине грехов тяжких — безнадежной, но в таком непосильном значении принимаемой. Грешные мы, что уж тут. Предложение же Христа юноше избавиться от всего, что мешало бы совершенству и вопроса о нужде «исполнять» не поднимало бы, вызывает крайнее изумление: «Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись?»

Богатого юношу можно ведь рассматривать не только как персону, чающую для себя спасения, но и как образ церковного социума, который никак не может избавиться от того, что мешает ему двигаться к совершенству. К своему свершению. Который крайне расстраивается от мысли, что ему надо исполнять что-то еще, кроме как «сохранять от юности» требование к исполнению заповедей, да и заодно накопленное духовное богатство. А что христианское богословие услышало? Да только новый закон. И даже провозглашаемое как самое важное — любовь — вся регулируется законом, и без исполнения законов объявлена недостижимой. Потому как ей надо учиться, учиться и учиться, исполняя положенное по закону. Даже выражение Павла, что «любовь есть исполнение закона», имеет на практике прочтение прямо противоположное. Навскидку первое попавшееся поучение на сей счет: «А по мере нашего тщания в исполнении Закона Божиего — тщания не внешнего только, но и внутреннего, всецелого — будет непременно и в нас самих, и в обществе нашем возрастать и умножаться любовь».

Религия, что-то там услышав от Бога, оказалась способной сполна окучивать только одну мысль, что человек есть лютый грешник, а грешнику положен закон. Если не слушать религиозную невнятицу некоторых (немногих) церковных модернистов, пытающихся склеивать все это духовное богатство со своими смутными представлениями о том, что такое духовная свобода, то всякое верное чадо Церкви, если считает себя продвинутым в усвоении того самого богатства, уверенно скажет, что, вручая человечеству Новый Завет, Бог накидал с ним еще больше законов, и все они стали гораздо суровее. Потому что «любовь» — это новый появившийся ориентир, которого раньше не было и прежде он не учитывался, так что к ней теперь продираться приходится с двойным усердием, через колючку и путанку, как при пересечении духовной границы, строго охраняемой с одной стороны ангелами, а с другой — демонами.

Слышание без дел приводит к удручающим последствиям, полагает апостол Иаков. Павел вопрошает, в свою очередь: «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия. Но спрашиваю: разве они не слышали?». И дальше настаивает на том, что «святая, живая, благоугодная жертва» должна быть и может случиться лишь следствием «разумного служения» (Рим. 12:1): «преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим.12:2). Слышать, таким образом, недостаточно. Не преобразившись в уме в понимание слово останется пустым звуком, обычным сигналом и в таком качестве, конечно, выглядит как «новый закон»: хватай и беги. Поэтому тот, кто в Новом Завете слышит лишь такой «новый закон», тот вливает молодое вино Евангелия в необновленный ум, в старые вехи. Когда разум не освоил, не осознал услышанного, все и течет наружу, не задерживаясь, и проку от такой «духовности» не случается. Результат говорит сам за себя.