Почему Польша так боится геополитического одиночества и России

Чем больше вглядываешься в Польшу, тем больше возникает вопросов, нежели ответов. Вроде бы на первый взгляд русские и поляки должны быть вместе. Мы очень близки друг другу. Мы смеемся над одними и теми же анекдотами. Для нас христианство является одинаково важной основополагающей ценностью, формирующей нацию, наконец, бытовые привычки не разделяют оба наших народа. Но есть нечто особенное, что отделяет Польшу и Россию друг от друга.

Автору этих строк трудно понять желание поляков прислониться к кому-то. Трудно понять, но не трудно объяснить. Тут всё логично, на первый взгляд. Польша — единственная страна на нашем континенте, чья государственность постоянно подвергалась серьезнейшим испытаниям, вплоть до потери ее. Эпохи разделов нанесла тяжелую травму полякам, которые обнаружили, что у них нет союзников. Но с этим же постоянно сталкивалась и Россия. Особенно это проявилось во время Крымской войны, когда обнаружилось, что европейские державы встали на сторону исламской Османской империи, а не христианской страны. Желание иметь кого-то в союзниках выразилось особо даже в ныне существующем польском гимне. Воевать за французского императора Наполеона является императивом его. Хотя ничего хорошего поляки для себя от этого не получили. Во время нашествия французов на Россию они потеряли десятки тысяч человек, а последующий Венский конгресс окончательно уничтожил их потуги на восстановление государственности.

Травма одиночества до сих пор тяжело переживается Польшей. Иначе трудно объяснить феномен существования партии «Гражданская платформа». Партии явно пронемецкой, которую в данном качестве воспринимает ее оппонент, ныне правящая партия «Право и Справедливость» (PiS). И это несмотря на то, что Германия нанесла Польше куда больший урон, чем это сделала Российская империя — Советский Союз. А ведь даже в эпоху разделов Санкт-Петербург не просто интегрировал поляков в имперское пространство, не просто поляки, имея под собой фундамент огромной страны и государственной мощи, добивались восхитительных результатов. Это нарабатывало капитал и самой будущей Польше, резко стартовавшей в 1918 году после обретения независимости. В конце концов эта новая республика даже смогла отыграть позиции у советской России, победив в советско-польской войне и заполучив вновь Восточные Кресы. Но Варшава тогда, противопоставив себя Москве и сделав ставку на западных «союзников», в итоге снова оказалась в одиночестве. Заигрывая вначале то с Берлином, то с Лондоном, она оказалась в одиночестве. И западные столицы разыграли ее как утешительный приз, использовав в начале Второй мировой войны и в конце ее.

Сегодня Польша снова на перепутье. Она пытается выстроить геополитику, в которой либо возглавит, либо хотя бы окажется неизвлекаемым членом некоего регионального объединения. При этом поляки, как кажется, с трудом представляют себя в качестве равноправных партнеров. Если сейчас посмотреть на политическую мысль Польши, то она выглядит адекватной с точки зрения диагностики. Поляки отдают себе отчет в том, что американцы, на которых сделала ставку правящая партия PiS, играют собственную партию. Что Соединенные Штаты пожертвуют с легкостью польскими интересами. Но почему-то альтернативой этому видится «подчинение России». Откуда взялась такая дилемма? Отчего выбор стоит таким образом, что Польша обязательно должна кому-то подчиняться? Ведь сложно представить, что современная Россия будет тратить свое время и силы на то, чтобы мелочно командовать каждым движением Польши. Какой смысл в этом? Нам и так приходится управлять своей страной, что сложно и непросто. Представить, что в этой ситуации придется еще и руководить поляками, которые сами с собой еле справляются, просто немыслимо.

Между тем Польша могла бы обратить внимание на маленькую по сравнению с ней Венгрию. Будапешт успешно разыгрывает российскую карту, что дает ему основание более решительно разговаривать с Европейским союзом. Варшава избрала иной подход. Считая, что ее союзником является Вашингтон, она вступает в конфликты как с Брюсселем, так и с Москвой. Но при этом многие польские издания, комментируя вмешательство посла США в Польше в дела их страны, отмечают, что такого себе не позволял даже советский посол времен Польской Народной Республики. Однако вывод делается однозначный: если нами не будет руководить американский посол, это будет делать посол русский. А почему в случае союза Польши и России московский посланец должен обязательно «руководить»? Почему поляки так уверены в том, что Москве нужна обязательно антиамериканская и антиевропейская Польша? Почему они не предполагают того, что Польша как член европейского сообщества более выгодна России, чем одинокая страна без союзников? Энергичные поляки помогали строить Российскую империю. Их энтузиазм и напор мог бы сработать и сейчас — на благо Польши и Российской Федерации.