Холодная война и коллапс ГТС на Украине: итоги 2018 года в энергетике

Холодомор

Вряд ли кто-то будет отрицать, что современная энергетика, энергообеспечение целых государств — дело достаточно непростое. Есть масса нюансов, технических особенностей, которыми не покомандуешь, которые не изменишь простым манипулированием статистикой. Именно поэтому у постмайданной власти Украины уже в 2014 году, спустя несколько месяцев после госпереворота, начались первые проблемы. Напомним, что в отопительный сезон 2014/2015 гг. Украина входила с дефицитом мощности в энергосистеме в размере 1,5−2 ГВт и с угрозой если не полноценного «блэкаута», то уж точно гарантированных веерных отключений электроэнергии. В этом смысле совершенно неудивительно, что в конце 2018 года украинцы начали в прямом смысле слова замерзать в своих домах.

Для лучшего понимания ситуации приведём пример 12-летней давности. Зимой 2006 года из-за аварийной ситуации на теплотрассе без тепла в 20-градусные морозы остался Алчевск (бывшая Луганская область, население около 100 тыс. человек). Вскоре вода в системе отопления замёрзла, власти города объявили ЧП, а для восстановления теплоснабжения в городе пришлось привлекать помощь всей страны.

Так вот, в ноябре этого года без отопления на Украине оставались города Кривой Рог (630 тыс. человек), Смела (68 тыс. человек), Шепетовка (40 тыс. человек), Павлоград (105 тыс. человек), а также ряд более мелких городов и населённых пунктов — всего около 1 млн человек. Причём к моменту, когда проблема вышла на общегосударственный уровень, задержка начала отопительного сезона в этих городах составляла уже 2−3 недели, а температура на улице опустилась на несколько градусов ниже нуля. Это важный момент: инженеры-теплоэнергетики потом поясняли, что крайне важно включать отопление вовремя, пока температура в домах ещё не опустилась до 6−8 градусов тепла. Иначе даже после подачи тепла в дома они будут прогреваться ещё 2 недели, а жильцы будут мёрзнуть.

Вернёмся к Алчевску — 12 лет назад ситуация буквально поставила страну на уши. Город частично эвакуировали (вывозили детей), работали ремонтные бригады из других областей. В 2018-м первое время на ситуацию особо и внимание не обращали, она оставалась на региональном уровне. Не исключено, что центральная власть и вовсе бы в неё не вмешивалась, однако жителям «повезло», что в следующем году в стране выборы. Президент Украины Пётр Порошенко лично, на телекамеры, давал указание дать газ в котельные. И тут мы подходим к важной проблеме.

На самом деле проблемы с отоплением в этих городах — не новость. Та же Смела уже как минимум третий год начинает отопительный сезон похожим образом. Т. е. речь не об аварии, а о системной проблеме, причём проблеме постепенно разрастающейся.

Ситуация в каждом из городов почти под копирку: из-за долгов населения за прошлые сезоны «Нафтогаз» запрещает местным распределительным компаниям подавать газ в городские котельные. Долги же — следствие сплава бардака, бесконтрольности и приватизации коммунального хозяйства. Скажем, в Смеле собственник теплоснабжающей компании банально украл средства, заплаченные жителями за отопление в прошлом сезоне. Аварию, как в Алчевске, можно ликвидировать, это инженерная задача. Мы же становимся свидетелями того, как происходит постепенный распад на иных уровнях: коммунальном, юридическом. К тому же население постепенно привыкает к мысли, что централизованное отопление — это дорого, неэффективно, ненадёжно. Скажем, две трети застройщиков на Украине сейчас предпочитают для своих домов тот или иной вид автономного отопления и горячего водоснабжения. Не в последнюю очередь потому, что таких решений требуют от них покупатели этого жилья.

«К катастрофической ситуации с отоплением в некоторых украинских городах привели полное разбалансирование государственного управления, потеря контроля над ситуацией и бестолковая ценовая политика в сфере газа», — заявлял бывший министр ЖКХ Алексей Кучеренко в эксклюзивном комментарии телеканалу NEWSONE.

Бывший чиновник обращал внимание, что у всех теплокоммунэнерго есть долги перед «Нафтогазом», но в компании выбрали некоторые города, на которых решили продемонстрировать свои мощности. Кучеренко добавил, что в энергетике Украины сложилась патовая ситуация и «дело идет к коллапсу».

Ещё два года назад в интервью изданию «Апостроф» директор Института промышленной экологии Александр Сигал обозначил проблему: в то время как страны Европы осознали важность централизации отопления и уровень централизации отопительных систем в среднем дошел уже до отметки 60−65%, на Украине же:

«…наоборот, на фоне всеобщего развала доля централизованного отопления за последние годы уменьшилась до 60%».

За последние два года ничего в лучшую сторону не поменялось. Более того, городские власти Киева в этом году впервые публично обозначили, что намерены отказаться от централизованного теплоснабжения столицы и перейти к локальной генерации тепла. Это, конечно же, было обставлено оговорками вроде «мы подумаем, ведутся расчёты» и т. п., однако в таком деле главное — начать. Тем более что именно в столице отопительные сети находятся в относительно хорошем состоянии (в сравнении с остальной Украиной). Если даже в Киеве завели разговоры об отказе от централизованного отопления, значит, дело действительно решённое.

Сколько времени займёт этот процесс — неясно. Но уже сейчас можно сказать, что локальную генерацию будут вводить в правобережных районах Киева, т. е. там, где сегодня киевляне с мая по ноябрь сидят без горячего водоснабжения.

Таким образом, проблемы, с которыми столкнулись в этом году жители ряда городов Украины, следует считать не только итогом первой пост-евромайданной пятилетки, но и своего рода анонсом второй: будет всё то же самое, но в ещё больших масштабах. Государство постепенно берёт курс на снятие с себя ответственности за состояние коммунального хозяйства. В связи с чем даже не совсем понятно, зачем в составе правительства до сих пор существует профильное министерство.

Уголь и угледобыча

Собственная добыча угля на Украине в 2018 году продолжала падать: в январе-ноябре добыча энергетического угля сократилась до 25,15 млн тонн (-2,3% к аналогичному периоду прошлого года). Причём происходит это даже несмотря на то, что частные производители (в первую очередь «ДТЭК-Энерго» Рината Ахметова) наращивают производство. Т. е. в итоге частникам удаётся лишь сократить темпы падения добычи. Расплачиваться за это приходится увеличением импорта и расходов на него. За 11 месяцев Украина закупила без малого 20 млн тонн угля, потратив на это 2,7 млрд долл. Для сравнения: в 2014 году потребность в импорте энергетического угля составляла всего 1 млн тонн в месяц.

Нельзя сказать, что на Украине не обращают внимания на эту проблему. Однако там её преимущественно сводят к источнику импорта (примерно ⅔ закупаемого за рубежом угля Украина везёт из России). Тогда как акцент необходимо делать совсем на другом: страна, имеющая четвёртые по величине запасы каменного угля в мире, вынуждена закупать его в объёмах, сопоставимых уже с собственной добычей. Украина импортировала уголь и во времена Януковича, и даже тратила на это сравнительно немалые средства (2 млрд долл. в 2013 году). Однако тогда это компенсировалось экспортом, в результате чего суммарные расходы получались в 3−4 раза ниже, чем сегодня.

Парадокс, но так выгоднее. К концу 2018 годау государства осталось примерно 10% угледобычи, остальное — в частных руках. Актуальная стоимость импорта колеблется в пределах 90−100 долл./тонна, в зависимости от поставщика. Тогда как себестоимость добычи угля на госшахтах стартует от 3000 грн (107 долл.). Конечно, если разбираться более детально, такая себестоимость может оказаться искусственной. Скажем, профкомы государственных шахт постоянно жалуются на то, что в ходе приватизации их шахты лишились наиболее выгодных разрезов (их отдали частникам). Однако заниматься этим некому и дело идёт к тому, что добыча на госшахтах будет сокращаться и дальше, пока не прекратится вовсе: вскоре на Украине заработает рынок электроэнергии, и тогда без масштабных дотаций уголь госшахт попросту никто не купит, они не выдержат конкуренции.

Этой осенью доведённые до отчаяния шахтёры решились на крайнюю меру: организовали подземную голодовку, продолжавшуюся месяц (19 октября-18 ноября). Голодовка честная, поэтому участников в процессе приходилось менять. Но, как и в случае с холодомором, власти не спешили реагировать. Порошенко узнал о происходящем лишь спустя 10 дней, да и то случайно: позвонил поздравить главу Независимого профсоюза горняков Украины Михаила Волынца с днём рождения. Эту локальную проблему в итоге решили, но ситуация в отрасли продолжает оставаться взрывоопасной.

Возобновляемая энергетика

Ветряков и солнечных панелей на Украине становится всё больше, этому способствует одновременно стабильность «зелёного тарифа» на Украине и его постепенное снижение в странах ЕС. А поскольку размер тарифа прогнозируем и установлен до 2029 года включительно, то инвестировать в строительство объектов альтернативной энергетики на Украине становится с каждым годом выгоднее. Так, только в III квартале 2018 года в эксплуатацию были сданы объекты мощностью 160 МВт, что в 2,4 раза больше, чем в III квартале 2017 года. Суммарная же установленная мощность объектов ВИЭ на начало ноября достигла 1803 МВт (+484 МВт в сравнении с ноябрём прошлого года). Из них 522 МВт — мощности ветроэлектростанций, 1096 МВт — солнечные электростанции, остальное — малые ГЭС, станции, работающие на биогазе и т. п.

Для сравнения: за весь 2016 год у альтернативной энергетики прибавилось всего 121 МВт мощности, за 2017-й — 257 МВт. Сегодня ВИЭ на Украине обеспечивают примерно 1,8% общего производства электроэнергии, получая за это 9% (!) денег из «общеэнергетического» котла.

Как раз это и мешает порадоваться успехам украинской «зелёной» энергетики. Согласно предварительному прогнозу на 2019 год, доля ВИЭ вырастет до 2%, а их собственники будут получать 11% всех денег в электроэнергетике. Во-первых, это означает, что остальные участники будут получать всё меньше денег. А поскольку и в атомной, и в тепловой генерации износ мощностей довольно велик и вопрос их ремонта и даже строительства новых стоит не просто остро, а «начинать нужно было вчера», то соперничество за увеличение тарифа будет только нарастать.

Это, собственно, происходит уже сегодня. Этим летом лоббисты атомной и тепловой генерации открыли публичный конфликт, доведя его даже до уровня Верховной рады (пытались законодательно упразднить формулу «Роттердам+»). Забавно, но и те и другие по-своему правы. Одним приходится ежегодно откладывать инвестиционную программу по строительству новых блоков АЭС — денег едва хватает на закупку топлива и ремонт действующих блоков. А другие жалуются, что даже действующий тариф не покрывает стоимости как импортного, так и отечественного угля.

С одной стороны, ситуация точно изменится уже в будущем году. С июля 2019 г. на Украине начнёт работу рынок электроэнергии («Укрэнерго» уже даже запустила платформу торгов на балансирующем рынке электроэнергии — пока в тестовом режиме). Это постепенно отпустит цены, и денег на инвестиционные программы хватит всем. Правда, для населения это будет означать рост тарифа на 60−100%. Такие расчёты уже озвучены украинскими экспертами-энергетиками и предварительно подтверждены чиновниками из Национальной комиссии по регулированию энергетики и коммунальных услуг (НКРЭКУ) и министерства экономики. Так, консенсус прогноз последнего предусматривает рост тарифа в 20% в течение 2019−2021 гг. Т. е. в апреле 2021 года вместо нынешних 1,68 грн/кВт•ч население будет платить уже 2,9 грн/кВт•ч. И одной из причин этого является как раз возобновляемая энергетика.

Также в этом году стало известно, что украинские чиновники согласовали увеличение мощности ВИЭ до 7,5 ГВт (теоретический уровень, который может «переварить» энергетика Украины с технической точки зрения), что в 4 раза превышает нынешнюю. Согласно планам, такого уровня мощность ВИЭ может достичь к 2025−2026 гг.

Электроэнергетика

Выше мы уже вспоминали 2014 год и тогдашнюю угрозу «блэкаута», пришло время сделать это снова. Однако для начала процитируем слова украинского эксперта, члена набсовета Института энергетических стратегий Юрия Корольчука:

«Запасов на складах ТЭС сегодня — терпимый минимум. Заменить уголь из России сейчас нечем. Только завершился кризис вокруг Луганской ТЭС, которая переходила на время с угля на газ. АЭС не вытянут. Поэтому провал в поставках из угля приведет к веерным отключениям. В энергосистеме и так сейчас стабильный дефицит на уровне 1,5 ГВт — столько потребляют три хорошие области Украины».

Это — оценка положения дел в энергетике Украины на начало декабря. Как видим, практически ничего не изменилось: в декабре 2014-го страна столкнулась примерно с таким же дефицитом мощности. Просто тогда это вызывало опасения, вынуждало Минэнерго отчитываться о планах, представлять графики отключения. А сегодня в министерстве на такой мелочи даже не акцентируют внимание и узнавать о таких подробностях приходится от экспертов.

Отметим также и то, что в 2017 году похожие обстоятельства заставили правительство ввести режим чрезвычайного положения в энергетике и сохранять его на протяжении полугода. Сегодня такие дефициты, похоже, стали привычными и не требуют дополнительных мер.

Одна из причин низких запасов угля и дефицита мощности лежит вне пределов энергетики — украинская железная дорога банально не справляется с нагрузкой. Так, летом 2018 года украинские СМИ сообщали о том, что на различных ж/д станциях скопилось 80 тыс. тонн угля (примерно 1200 стандартных вагонов), предназначенных для Бурштынской ТЭС (Ивано-Франковская область). Для сравнения: это примерный месячный объём добычи «Львовугля».

Особенность этого года — увеличение доли ТЭС в производстве электроэнергии, что видно по увеличению потребления угля ТЭС и ТЭЦ (+4,3% за январь-октябрь). Одновременно доля АЭС в структуре производства снизилась до 53% (-2,5 п.п. к январю-ноябрю 2017 года). Это довольно существенное снижение: в лучшие годы на АЭС приходилось 58−60% генерации. Тем более что такое перераспределение наблюдается второй год подряд.

Газ и его транспортировка

Ещё весной 2016 года правительство Гройсмана взяло курс на самообеспечение Украины газом. Декларировалось одновременное сокращение потребления за счёт экономии, энергосбережения и т. п., а также наращивание собственной добычи. В частности, для «Укргаздобычи» приняли так называемую программу 20/20: к 2020 году добыча компании должна была вырасти до 20 млрд кубометров (сегодня порядка 15 млрд, а Украина в целом добывает около 20 млрд).

До намеченного срока остаётся два года, но темпы её выполнения явно говорят о провале миссии. В январе-октябре компании удалось добыть только 12,8 млрд кубометров, до конца года ожидают 15−15,5 млрд. Вроде бы почти у цели, но — «близок локоть, да не укусишь».

В «Нафтогазе» по этому поводу жалуются на местные власти. Мол, идём на все уступки, платим в местные бюджеты отчисления, а советы отказываются отводить участки под бурение скважин. Но, видимо, украинские газодобытчики добывают газ настолько варварски, что местные власти не рады уже никаким деньгам.

Украинские власти продемонстрировали, что готовы идти на колоссальные уступки — если только речь об уступках чиновникам ЕС. Так, в конце года было объявлено, что в январе может, наконец, стартовать процесс анбандлинга. В частности, транспортировкой газа в направлении Европы будет заниматься не «Нафтогаз», а компания «Магистральные газопроводы Украины». Как объяснили в ЕС, бессмысленно говорить о вхождении европейских компаний в капитал ГТС Украины, пока управление ею не выделено в самостоятельное юридическое лицо.

Более того, доходом этой новосозданной структуры также придётся поступиться. В правительстве приняли решение уменьшить действующий тариф на прокачку газа в ЕС более чем вдвое. Учитывая же, что европейские компании собираются выкупить половину ГТС, доход Украины от транспортировки и вовсе уменьшается до ¼ от сегодняшнего даже при сохранении его объёмов.

Делается это, конечно же, для того, чтобы у ЕС было больше аргументов убедить Газпром сохранить объёмы прокачки по украинскому маршруту на нынешнем уровне. Однако отметим, что когда то же самое предлагал Газпром (а вернее, даже больше: увеличить объёмы в обмен на снижение либо неповышение транзитных ставок), украинские власти «почему-то» кочевряжились.

В ноябре этого года «Нафтогаз» в очередной раз оценил украинскую «трубу» — в 14 млрд долл. (ранее от украинских политиков и чиновников звучали фантастические суммы в 300 млрд долларов). Если сравнить это со стоимостью продажи Белоруссией своей газотранспортной системы, то получится, что даже эта цена слишком невысока. Через Белоруссию Европа получает 35 млрд кубометров газа, тогда как пропускная способность Украины на границе со странами ЕС — 146 млрд кубометров, т. е. в четыре раза больше. Таким образом, хотя бы по этому коэффициенту цена украинской трубы должна равняться 20 млрд. Максимум — минус пару миллиардов на модернизацию.

Однако даже эта скромная оценка не окончательна, т. к. европейские компании ещё не купили половину «трубы», а лишь готовятся это сделать. И сделают это не ранее 2019 года. Между тем цена ГТС Украины падает едва ли не каждый день. В этом году была сдана первая очередь «Турецкого потока», к концу 2019-го обещают закончить вторую.

«После запуска «Турецкого потока» и «Северного потока — 2» ценовые позиции на украинскую ГТС будут совершенно другие. В итоге её могут выставить на продажу за копейки и не целиком. То есть она уже целиком никого интересовать не будет. Речь будет идти только о какой-то части. На её стоимость будут влиять несколько факторов. В частности, как будут развиваться отношения между Киевом и Москвой и какая политическая ситуация будет на тот момент на Украине. При реалистическом сценарии речь будет идти лишь о покупке части ГТС и цена может упасть до 1−2 миллиардов долларов, которые нам могут предложить за этот актив», — напоминает в комментарии Голос.UA директор энергетических программ Центра мировой политики и международных отношений НАН Украины Валентин Землянский.