Дети оленей и вечная тундра: как выжить и сохранить себя

Ненцы относятся к коренным малочисленным народностям Русского Севера. На сегодняшний день насчитывается около 45 тысяч человек, что значительно превосходит численность других северных народностей. «Дети оленя», как сами себя называют представители этого народа, упоминаются в названиях двух автономных округов России — Ненецком и Ямало-Ненецком, где проживает их подавляющее большинство. Встретить их можно также в Республике Коми, Архангельской и Мурманской областях и Ханты-Мансийском автономном округе.

Традиционное занятие ненцев — оленеводство, оно формирует образ жизни, остающийся практически неизменным веками. С приходом в тундру цивилизации, питание ненцев обогатилось продуктами из магазинов, однако основным блюдом в рационе по-прежнему является оленина. Любимое лакомство ненцев — сырое мясо и внутренности свежезабитого оленя. А кровь оленя — эликсир, спасающий ненцев от цинги и авитаминоза с давних времён благодаря высокому содержанию минералов и витаминов, отсутствующих на севере в другом виде. Для сохранения оленину подвергают посолу, вялению, копчению и сушке. Рыбный промысел, охота на пушного зверя, а также собирательство грибов и ягод в короткий летний сезон дополняют традиционное меню.

Олень не терпит оседлости, призывая своих владельцев переходить на новые пастбища. Стоянка на одном месте редко бывает дольше двух месяцев. Переход стойбища на новое место называется «касланием». Место для стоянок выбирается рядом с водоёмом, однако вода не является стихией ненцев. Многие из них не умеют плавать и стараются совершать водные процедуры, не покидая отмелей. Да и погодные условия большую часть года не вызывают желания освежиться. Чум — традиционное жилище ненцев конической формы, состоящее из нескольких десятков шестов. Сверху шесты накрываются нюками (ткань или шкуры, в зависимости от времени года).

В тёплое время года стоянки ненцев располагаются дальше от городов, тогда единственная возможность приобрести всё необходимое — передвижные лавки — вездеходы, организованные местными предпринимателями. Часто продукты в таких лавках не покупаются, а вымениваются на мясо, шкуры, панты и рога оленей. Зимой стоянки расположены близко к крупным городам и посёлкам, в пешей доступности от магазинов. Для выносливых ненцев понятие «пешая доступность» может обозначать до сотни километров. Некоторые из обеспеченных оленеводов имеют квартиры в Салехарде и окрестных поселках, а также автомобили для использования в городах, квадроциклы и снегоходы для передвижения по тундре. Однако отношение к техническим достижениям не самое рациональное: зачастую транспортное средство выходит из строя в первый сезон использования, а иногда прямо в день покупки.

Употребление алкоголя — самая распространённая причина этого явления. Известно, что способность человеческого организма перерабатывать горячительные напитки возникла благодаря употреблению в пищу фруктов. У северных народностей, лишённых этой возможности, отсутствует фермент, ответственный за переработку алкоголя в организме. Даже небольшая доза алкоголя действует на кочевников пагубно. На почве алкогольного опьянения в неблагополучных ненецких семьях часто происходят бытовые драмы с печальным финалом. До 2000-х годов не только Воркута, но и прилегающая к ней тундра, по праву считались небезопасным регионом. Известны случаи пиратских набегов ненцев на соседские обозы в поисках горячительного. Кто бы мог подумать, что спасением станут баптистские миссионеры, прогуливающиеся по тундре с молитвенниками и гитарами. Прочно обосновавшаяся в Воркуте баптистская церковь набрала немалую паству среди коренных народностей севера. Ненцы, принявшие баптизм, помимо духовной поддержки, получают материальную помощь в обмен на соблюдение одной из главных заповедей — полный отказ от употребления алкоголя.

Впрочем, любые религии и конфессии в сознании ненцев все равно накладываются на традиционные языческие верования. Природные стихии, как проявление божественного, лежат в основе ненецкого мировоззрения. Верховным божеством в ненецкой мифологии является Нум. До сегодняшнего дня в первозданном виде сохранились многие языческие обряды, берущие начало в древности.

Живут ненцы обычно группами из нескольких семей, от двух до пяти чумов. Около половины всех оленеводов прикреплены к колхозам и несут государственную службу в роли пастухов, о чём гласят записи в трудовых книжках. Профессия женщины в тундре официально именуется «работница чума». Группа оленеводов, ведущих совместное хозяйство, называется бригадой. В последнее время часто встречаются смешанные бригады, где с ненцами соседствуют и ведут общую деятельность представители других коренных народностей — ханты или зыряне. Кстати, среди местного населения всё ещё встречаются граждане, в чьих паспортах на месте прописки значится просто «тундра».

Скромные зарплаты едва ли способны прокормить большие ненецкие семьи, помимо колхозных оленей в стаде присутствуют личные олени каждого рода. А самые зажиточные семьи предпочитают действовать независимо от государства, занимаясь исключительно частным оленеводством. Количество оленей на семью варьируется от прожиточного минимума в сто голов до нескольких тысяч.

Олень — основа жизненного уклада ненца: это источник пропитания, дохода, шкур для изготовления обуви и одежды, и транспортное средство. Отношение к этому животному крайне почтительно, что находит отражение в ненецкой мифологии. Каждый олень выполняет строго отведённую ему функцию. Существуют ездовые олени, которые, в зависимости от физических данных, подразделяются на скоростных и грузовых. Ездовой олень не может иметь потомство и не используется в пищу. У каждого мужчины свои ездовые олени, знающие своего хозяина. Таких оленей начинают обучать езде в упряжке с полугодовалого возраста. Олень-важенка — это самочка, которая приносит потомство и потому очень ценится. Самому крупному рогоносцу в стаде отдаётся роль вожака, роль эта, скорее, эстетическая и тесно связана с мифологией, никаких практических функций вожак, по сути, не несет. Есть ещё особенная категория оленей — авки. Это оленята, оставшиеся без матери и выкормленные человеком. Такой баловень живет прямо в чуме оленевода или же ему строится отдельный маленький чум. Авка никогда не забивается на мясо и проживает свою жизнь в качестве домашнего любимца. Даже будучи взрослыми, эти ручные олени могут уходить от стада к жилищу человека и требовать хлеба и ласки.

Пастух настолько тесно связан с оленями, что отличает их по выражению морды. Хотя в крупных стадах олени имеют клеймо, чтобы между их владельцами не происходило недоразумений. Главный рабочий инструмент оленевода — это собака. Без этого зверя олени просто разбрелись бы по тундре. Каждый пастух самостоятельно обучает себе такого помощника, а иногда сразу нескольких. Потеря рабочей собаки, не только морально тяжела, но и ставит под вопрос дальнейшую деятельность и профпригодность пастуха.

Народная сказка:

Олень

«Как олень гордо несёт голову свою, так же высоко держи имя своё»

Олень — замысел. Ведет за собой столетиями, оставляет следы копыт во времени и пространстве тундры, диктует образ жизни, единожды установленный. Вплетаются мягко в канву жизни веяния новых столетий. Проносятся вереницы философий и завоеваний, имён и открытий, ремёсел и технологий. Всё проходит и всё меняется, только самые важные вещи остаются на своих местах. Сколько ни крутится колесо времени, есть небо над головой и твердь под ногами, есть человек и есть олень, есть мужчина и есть женщина, есть начало и есть конец. И гигантский бык, живущий в ледяном море, у северной кромки неба. Бежит бык — на земле теплеет, на месте стоит — холодает. Тряхнёт косматой гривой — повалят на землю снежные хлопья, дыхание быка — дожди и северное сияние. Всему своё время. Время арканить оленя и время оленя запрягать. Время — мастерить кожаную упряжь и время шить меховые малицы. Время оленя благодарить и время оленя убивать. Олень все даёт — силу и выносливость, крепкие рога, теплые шкуры, вкусное мясо и древний эликсир — густую теплую кровь. Хорошо когда оленей много, а сколько — неведомо, олень счёта не любит.

Гендерные роли в ненецких семьях строго распределены. Для мужчин и женщин существуют свои виды деятельности, нормы поведения и табу. Даже пространство чума делится на сугубо женские и мужские части. Поддержание очага, приготовление пищи, изготовление одежды — женская забота, а все, что связано непосредственно с оленеводческой деятельностью, изготовлением упряжи и нарт, — мужская прерогатива. В случае отсутствия в чуме хозяйки её функции заменяет кто-либо из родственниц, мужчина не должен прикасаться к очагу. Женщина не допускается в дальнюю часть чума напротив входа, где размещаются языческие и христианские святыни, также женщина должна смотреть под ноги, дабы не перешагивать многочисленные инструменты оленеводства, мужскую одежду, орудия промысла. Однако встречаются ненки, способные арканить оленей и управляться с запряжёнными нартами. Неоднократно представительницы прекрасного пола становились победительницами в соревнованиях на оленьих упряжках.

Народная сказка:

Дом

«Глуп тот, кто не чтит род свой, исчезнет из памяти, как снег летом»

Старуха-покровительница Я-мюня рождает и хранит всё живое. У истоков шаманских рек растёт священная лиственница с семью корнями, в которых живут семь змей, что стерегут души людей, хранящихся в дупле дерева до поры их рождения. Когда время приходит, Я-мюня посылает души на землю на кончиках лучей утреннего солнца. Возвращается пастух из стада домой, освобождает усталые ноги, устраивается удобно на мягких шкурах, семья собирается вокруг стола разделить новый день. Снаружи птица Менлей хлопает семью парами своих железных крыльев, кружа метели, а в чуме тепло, потрескивает ива, окуривая шкуры; закипает чёрный как смоль, закопчённый чайник. В чашке чая, как в зеркале отражается Нум, то есть небо, бескрайняя гладь верхнего мира и Нум — тот всемогущий, кто там живёт, сотворивший и стаи птичьи, и род человечий, и стада оленьи. Главное окошко в чуме прямиком к нему. Летними полярными днями чай с облаками, а бесконечной полярной ночью — со звёздами.

С приходом советской власти под эгидой окультуривания многим традициям был нанесён непоправимый урон. Шаманы, некогда являющиеся основой культурной и духовной жизни ненецкого общества, подвергались преследованиям и канули в лету. А с ними ушла и часть традиционных обрядов, сказаний, ремёсел.

Пустоты было предложено заменить дарами цивилизации в виде образования, материальных благ, государственной поддержки. Такой резкий переход не был воспринят кочевниками с восторгом. Годы с 1934 по 1943 вошли в историю под термином «мандалала» — вооружённое сопротивление коренных народов настойчивому вмешательству советской власти в их привычный уклад.

Ненецкий народ сочетает в себе чувство собственного достоинства, уважительное отношение к гостю и в то же время чистосердечность, граничащую с наивностью. Их сложно назвать меркантильными. Простота по отношению к материальным ценностям часто оборачивается для ненцев невыгодными сделками с «ушлыми» чужаками.

Дети школьного возраста проводят в тундре лишь период каникул, остальное время они учатся в близлежащих городах, где проживают у родственников или в школах-интернатах семейного типа.

Сегодня среди оленеводов встречаются люди с высшим образованием. Большинство после окончания университетов оседают в городах, но часть возвращается к жизни в тундре и традиционному укладу. Одной из самых востребованных профессий в тундре являются ветеринарные специалисты. Некоторые из представителей ненецкого народа получили широкое признание далеко за пределами родной тундры. Например, советский художник, общественно-политический деятель и сказитель Тыко Вылка стоял у истоков ненецкой литературы. Широкую известность приобрел поэт Антон Пырерка. Гордостью народа является первый ненецкий пилот Семён Явтысый. В семье оленеводов родилась так же Анна Неркаги, автор нескольких самобытных и востребованных романов, основательница крестьянско-фермерского хозяйства «Земля надежды» и мама нескольких десятков приёмных ребятишек.

Многие уже не помнят родного языка, забываются основы ненецкой философии, гласящие «мы не берём больше, чем надо» в отношении природопользования. Кризис в сельскохозяйственной сфере привел к обострению социальных проблем, низкому уровню жизни и безработице. Нарушение традиционного уклада способствовало обострению патологий и инфекционных заболеваний, выше среднероссийских стали показатели детской смертности и статистика алкоголизма среди местного населения. Подрастающее поколение всё чаще предпочитает перебираться в города, отказываясь продолжать семейную традицию оленеводства. Однако лишь для немногих интеграция в городскую среду оказывается успешной. Спорным вопросом являются и государственные дотации коренным малочисленным народам. Денежные средства, не имеющие целевого назначения, зачастую ведут не к решению проблем, а к отсутствию мотивации среди населения. Те же суммы, направленные на развитие сельского хозяйства, сохранение культурного достояния, повышение зарплат работающим оленеводам, могли бы оказать положительное влияние на существующие проблемы.

Народная сказка:

Путь

«Я есть человек вольнолюбивый, живущий на нарте времени, следующий дорогой предков»

Ныряющая птица гагара создала землю из комка глины в клюве, а устойчивость мира сохраняет гигантский камень равновесия — Рифейские горы. Накренится без них шар земли, потеряет опору всё живое. Страна низкорослого народца сихиртя простирается вдоль Рифейских гор, а там, за горами, у ледового моря — безмятежный край могучих гипербореев. По небесной лыжне каслает шаман Урэр, олени его — пятна на луне, удары бубна его — дрожь земли. Внизу, по тверди среднего мира каслает человек, удаляются обжитые места предыдущей стоянки, почерневшие круги от чумов, вытоптанные оленями травы. Вереницей тянутся аргиши, заливаются собаки, вспугивая притаившуюся куропатку, легко скользят нарты по снежной глади, с трудом идут нарты по выжженной земле. Олень от них убегает, а они не отстают. После долгого пути распрягаются олени, уходят не спеша к своему стаду на заслуженный отдых. В воздухе разливается усталость и оглушительная тишина, под куполом утреннего тумана из раза в раз рождается дом. Китовыми ребрами встают шесты чума, заносятся приземистые столы, стелятся оленьи шкуры, ивовые прутья гнездятся на земле, в ожидании языков пламени. Парусами взмывают нюки, создавая стены чума. Хорошо дышится на новом месте, земля под ногами отдохнувшая, не вытоптанная. Свежий, неприрученный воздух гуляет по чуму. И пусть не все вопросы мироздания нашли свои ответы, самое важное ясно и незыблемо: главные слова произносят глазами, а лучший храм — камень у реки.