Бодипозитив. Красота — выбор, а не обязанность?

Можно ли считать бодипозитив (от англ. Body Positive), цель которого — побудить людей принимать тело других таким, какое оно есть, политическим движением? И почему в последнее время в России оно становится всё популярнее? Как жить с расстройством пищевого поведения? И как перестать ненавидеть своё тело и постоянно не заниматься самобичеванием? Журналисту ИА REGNUM удалось пообщаться с автором известного в Telegram и не только канала Body Neutral Zone клиническим психологом Юлией Лапиной. Она работает с людьми, страдающими расстройствами пищевого поведения, написала ряд статей на эту тему, читает лекции, а вскоре её книга «Тело, еда, секс и тревога» о том, что беспокоит современную женщину, будет переиздана уже в третий раз.

У Facebook — своя риторика, определённые правила. Причём хорошо известно, что русский Facebook отличается некоторой агрессивностью. Мне хотелось создать Body Neutral Zone — некоторое пространство, где было бы свободно от хейтеров; где я могла бы получать обратную связь; но люди, которые испытывают тревогу по поводу своего тела, своего психического состояния, не читали бы бесконечные яростные комментарии и просто троллинг. Именно поэтому переход на другую площадку, на мой взгляд, был более безопасным.

К сожалению, есть такой стереотип, что чувство вины заставляет нас что-то делать, мотивирует нас. На самом деле вина и стыд — это те чувства, которых мы пытаемся избежать. Всё, к чему мотивирует вина и чувство стыда, это к тому, чтобы этих чувств избегать. Начиная с алкоголя, наркотиков и другого деструктивного поведения, заканчивая моделированием своего поведения так, чтобы этого чувства вины не было. Потому что настоящая мотивация происходит не из страха наказания. Настоящая мотивация идёт из некоего ресурса. Когда у тебя есть ресурс, ты можешь делиться им с миром, можешь трансформировать мир, и при этом чувство вины как раз этот ресурс забирает.

Почему канал выходит на рамки темы тела? Потому что как только вы начинаете работать с людьми по теме тела, неизбежно выходит тема отношений, родителей, детей и прочих важных областей жизни, откуда эти эмоции вины и стыда переносятся на тело. Понятно, что когда человек ест булочку и испытывает жгучее чувства стыда, то это не про булочку. Он её не украл, никого не убил за это. Это про то, что наши чувства умеют переноситься на другие объекты и ситуации. Поэтому задача просто в том, чтобы сказать, что искать корни вины и стыда. Но это не панацея от всего: есть теория, а есть практика. Всё равно это не заменит практических действий, практического наставничества, психотерапии. Тем не менее запастись теорией бывает тоже очень важно.

Популярность сложно измерить. Для меня гораздо больший успех, что книга будет переиздана в третий раз. В каком-то смысле мне это очень приятно. С другой стороны, окончательно этим возгордится мешает то, что я пришла на голодную почву (смеётся). Так мало книг о расстройствах пищевого поведения, об отношениях с едой, с телом на русском языке. Если вы заходите на Amazon, то там миллион книг, начиная от классических учебников, заканчивая личными историями. Это пласт, который хорошо проговаривается уже много лет.

Я думаю, то же самое с блогом. Есть определённые страницы, в основном они переводные (на моём канале тоже много переводов). Но это не значит, что не существует некой российской специфики переживания этих расстройств, потому что расстройства пищевого поведения нельзя вырвать из контекста, из среды, из общества, из семьи, из некоторых стереотипов поведения в том числе. Я думаю, что во многом популярность канала и книги связана с дефицитом информационных ресурсов.

Важно подчеркнуть, что движение очень разнородное. Нет каких-то идеологий, догматов, ситуаций, в который чётко прописаны правила. Идея в том, что бодипозитив — это для любого тела вне зависимости от состояния здоровья, внешнего вида, от личных качеств человека как носителя своего тела. Тело не может быть причиной неуважительного отношения. Мне кажется, это очень важно понять. Если в принципе распространяются идеи более деликатного отношения к детям, к окружающим людям, то, конечно, бодипозитив — это часть этого процесса. Естественно, это привлекает внимание многих блогеров.

Невозможно работать с расстройствами пищевого поведения, если вокруг бодинегативная среда. Это сизифов труд, если нет какого-то ресурса, куда бы ты мог отправить своих пациентов и сказать, что здесь безопасный островок, нейтральная зона; хотя бы здесь пространство, где ты можешь подумать, что происходит с тобой, с твоей психикой, с твоей жизнью, с твоим телом. Если человека со слабым иммунитетом поместить в инфицированную зону, то как бы вы его ни лечили (это может поддержать), это бесполезный процесс. Поэтому если хочешь, чтобы что-то было, попытайся создать это сам. Я рада, что сейчас появляется столько блогеров, активистов, которых можно рекомендовать пациентам, чтобы они подписывались, и их лента была заполнена конструктивными идеями, переживаниями, нежели бодинегативной средой.

Самое сложное в работе с людьми с нарушениями пищевого поведения — это, в первую очередь, конфронтация. Мы живём в среде, где со всех сторон на тебя льётся, что ты обязан выглядеть красиво, ты обязан быть здоровым. Это в каком-то смысле новая религия общества: ты должен соблюдать некоторые правила, иметь видимый результат, и общество таким образом считает, что оно может тебя принимать, может хорошо к тебе относиться.

Например, девушка, которая страдает анорексией, условно питается с утра морковкой, потом — горошком. План питания для восстановления веса потом требует избытка калорий, присутствия масла, мяса, злаковых: есть протокол лечения, восстановления после анорексии. Если с каждого утюга идёт информация, что масло, рис — смерть, а кругом — жиры и углеводы, то это наслаивается на её деструктивные процесс. Тяжело говорить о пищевых интервенциях, связанных с терапией для нового заболевания, потому что психологическая часть — это одно, но все равно девушки надо начинать есть. Если упростить, то мы говорим, что страх перед едой и перед набором веса такой, что он на уровне панических атак. Иногда, в зависимости от динамики заболевания, на уровне психозов. Задача, в первую очередь, снизить (полностью убрать невозможно) дискомфорт от набора веса и от контакта с едой, с самыми разными продуктами.

Мне приходилось видеть немало историй, когда люди после кратковременных диет резко поправлялись даже после небольших перерывов. Бывало, что нет. Бывало, что люди возвращались к своему весу, но последствия были действительно интенсивными. Почему об этом не говорилось? Об этом не говорилось широкой публике. Более того, это немного контринтуитивная идея. Как Землю гораздо проще представить плоской, чем неким шаром с гравитацией. Что касается диет, то наша психика так устроена, что пять дней не поешь — увидишь на весах число меньше. Поэтому то, что принесла наука в изучении диет (95−98% людей набирают обратно вес), это контринтуитивное знание. Кажется, что это ты виноват, ты не смог остановиться: мы считаем в том числе с расцветом научного знания, что мы абсолютно контролируем себя, своё тело, наши импульсы, позывы, желания.

Мне показалось, и статистика говорит, что расстройства пищевого поведения — это больше женская тема. И социального давления на них больше. Я выбрала определённый круг читателей, которым, я надеялась, это будет интересно. По итогам года, в издательстве «Альпина нин-фикшн» одни из лучших продаж книг.

Если мы рассматриваем движение бодипозитив как часть феминистического движения, то, мне кажется, стоит пойти ещё дальше. Что такое это движение? Это очень непривычные процессы для российского менталитета: мы привыкли, что долгое время нам всё насаждают сверху — директивы, давление, приказы и так далее — привыкли, что строительство идёт сверху вниз. Активизм — это то, что построило современное американское и европейское общество. Это некоторые люди, которые собираются в коммуны, объединённые общей идеи, добиваются политических, социальных и финансовых изменений. Нам это несколько непривычно: для нас движение — это разговоры, философия. Но любой активизм должен переходить на следующую стадию — стадию действий, а с этим у нас, к сожалению, есть некоторые проблемы. Если американским бодиактивистам удалось добиться изменения в рекламной политике, в размерной линейке известных брендов, то у нас всё это остаётся в интернетах. Из-за этого рождается чувство некоторого бессилия.

Важно понимать, что любое движение — политическое. Конечно, это движение, связанное с феминизмом. Это движение связано с той частью, где красота может быть выбором, но не обязанностью женщины, где красота не определяет твою ценность как члена общества.

Долгое время доступ к финансовым ресурсам, к политике, власти у женщин был через внешность, то есть через мужчин: ты что-то продаёшь мужчине — имеешь доступ к власти, деньгам, безопасности. Поэтому долгое время от внешности зависел вопрос твоего выживания. Менялись стандарты красоты, но не менялись идеи того, что только через доступ к мужчине, который имеет прямой доступ к власти, финансам и свободе, ты имеешь какую-то возможность. Например, в Китае матери пытались засунут ножки своих дочерей в крошечную туфельку лишь потому, что они хотели действительно в своём понимании лучшего. Они понимали, что если дочери не найдут мужа, не выйдут замуж, то их существованию не позавидуешь. Поэтому, когда феминистки добились определённого экономического равенства, идеи красоты как право существования и единственного способа выживания в этом мире остались атавизмами. Если ты можешь сама зарабатывать, сама откладывать, сама финансировать все свои желания, то зачем тебе вкладывать только в красоту, когда можно жить в теле, которое у тебя есть?

Пишут и мужчины, и женщины. В пропорциях гораздо меньше мужчин. Видимо, это общая статистика. Может быть, просто так в России сложилось, что женщины более настроены обращаться за психологической помощью.

Лишний вес — это очень сложная концепция. Критерии. Индивидуальная история. И даже если мы предположим, что лишний вес — это ужасная проблема (хотя это вообще не так), нет никакого лекарства. Диеты не работают. Ограничения в питании очень противоречивы. Более того, вот человека ограничили в питании, что делать с фрустрацией (психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей — прим.ред.)?

В самой медицинской среде были большие дискуссии на тему того, признаём ли мы ожирение проблемой или нет, является ли это диагнозом. На самом деле нет, потому что головная боль — тоже не диагноз. Есть некоторые симптомы определённых процессов. Что это за процессы? Как к ним подходить? Как ими заниматься? Вот есть человек, который постоянно набирает вес. Почему? Он сильно увеличил потребление калорий? У него нарушения аппетита, нарушение регуляции голода и сытости? Это одна история. Какие-то гормональные сбои? По-разному организм начинает относиться ко входящим калориям и интенсивно откладывать их в жир, меняя свою программу вместо того, чтобы их сжигать? Это другая история. Все эти вопросы надо учитывать. Концепция того, что лишний вес — болезнь, это стереотип. Надо заниматься проблемами, которые за этим стоят, а давление, фетшейминг (действия или высказывания, которые унижают, высмеивают или оскорбляют человека или группу людей за полноту — прим.ред.), критика никого и никогда ещё в хорошее место не привели.

Если мы говорим про совершеннолетних людей, то именно их заставить почти невозможно. Как заставить любого другого взрослого совершеннолетнего человека обратиться за помощью к специалисту? Иногда бывает сложно заставить взрослого человека раз в год ходить к маммологу, к гинекологу, урологу. Можно оказывать поддержку. Всё еще зависит от того, кто это: мать, дочь, жена, сестра, брат. Вопрос степени доверия. До сих пор в США идут большие споры по поводу принудительной госпитализации, тем более принудительного кормления. Мне кажется, что человеку, у которого в семье это происходит, необходимо самому обратиться за помощью и поддержкой, чтобы понимать, как ему с этим справляться.

Плюс остается вопрос дефицита специалистов. Бывают, что люди отказываются искать помощь относительно расстройств пищевого поведения, потому что у них уже был негативный опыт. Не так много специалистов, не все они деликатны. Есть медицинские профессиональные деформации, когда людей пытаются под давлением заставить лечиться. В случае расстройств пищевого поведения, особенно анорексии, это приводит к противоположному эффекту.