Пропасть меж собой язычники и иудеи преодолели. А что же христиане?

На сегодняшней воскресной Литургии, 11 ноября, читается фрагмент из второй главы к Ефесянам апостола Павла, слова, сказанные им о Христе:

«Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем. И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким, потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе. Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом».

Выражение «соделавший из обоих одно» не имеет отношения к христологическому догмату. Тут имеются в виду язычники и иудеи, пропасть, разделяющая которых, во Христе совершенно преодолевается, о чём говорится несколькими строчками ранее: «Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять. Итак помните, что вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные плотским обрезанием, совершаемым руками, что вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире. А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою».

Поэтому правильнее было бы перевести поточнее, то есть «из тех и других одно», но уж как перевели, нас не спрашивали. А пропасть между язычниками и иудеями была куда глубже и шире, нежели между современными христианскими конфессиями, которые прорву лет не разберутся промеж собой, кто из них верует правильней. С одной стороны, понятно, что каждый самый правильный. С другой стороны, остается неясным, почему правильность каждой же характеризуется и выделяется набором столь убогих постулатов, что останется впечатление, что в основу всего положено именно желание враждовать и конфликтовать, а вероучительные разночтения остаются лишь поводом пламя постоянно поддерживать и разогревать.

В одном из недавних интервью возглавляющий Отдел внешних церковных связей Московской патриархии митрополит Иларион рассказал о наших верующих то, что о них и так все знают. На вопрос о возможности приезда в Москву папы Римского он ответил:

«В православном народе существует очень большое предубеждение против католиков, и мы никоим образом не должны рисковать единством наших Церквей и миром в наших Церквах. Поэтому мы должны в наших взаимоотношениях продвигаться с той скоростью, с какой это возможно. С той скоростью, которая будет приемлема для нашего церковного народа. Приведу один пример. Когда патриарх Константинопольский Афинагор встретился с папой Римским Павлом VI и произошло взаимное снятие анафем, почти все афонские монастыри перестали поминать Константинопольского патриарха. Мы не должны создавать подобной ситуации, нужно двигаться постепенно и спокойно, чтобы не вносить соблазн в сердца наших верующих».

Переводя с дипломатического на русский, это значит, что паства может взволноваться и тотчас начать разбегаться кто куда, едва наших верующих призовут перестать враждовать, призовут к миру. Не поймут этого призыва, поскольку в кровь уже въелась религиозная вражда, являясь подчёркиванием и одним из основных признаков сугубой ревностной религиозности. Так они слышат на службе эти (да и другие) слова апостола Павла, читают даже некоторые, но не понимают. Осенит верующий себя крестным знамением, приложится к бархату книги губами, снова перекрестится, накроет книгу атласной тряпицей и пойдет дальше, удовлетворенный тем, что исполнил религиозную надобность.

Мир во Христе намереваясь возыметь в себе самом образом, который предписывается: долго и усердно молясь, твердо держась и так далее, за что Бог Сам ему этот мир подкинет в виде благодати. На, мол, получай, нравится мне, как молишься и усердствуешь. Но поскольку мир сверху сам собою не падает, то всё остается так, как сообщил митрополит Иларион. А про другие способы возыметь в себе мир, помириться, например, с кем враждуешь — это вот совсем не предусмотрено в рамках ревностной религиозности.

И религиозность такая по той причине веками буксует в той канаве, где сохранение хрупких чувств верующих остается важнейшей задачей руководства. Но Паству винить язык не поворачивается, впрочем. Данная распря начата не ей, подогревалась столетиями тоже не ею, проповеди она сама себе не читает, книжки для нее пишут другие. И сказано в книжках о несомненном превосходстве того вероучения, которого она придерживается, над другими прочими, погрязшими в отступлениях. Отступления же настолько ужасны, что только глубокое покаяние может их исправить. Поэтому, конечно, в наших верующих существует очень большое предубеждение. И в тех верующих тоже существует. Предубеждения вообще свойственны всем верующим, так что слово «верующие» можно заменить на «наши предубежденные», по крайней мере, в вопросе мирного существования хотя бы в границах христианского мира.

Вот только почаще бы христианам контактировать не лишь «на самом верху» и не просто обмениваться святынями. А неплохо бы начать встречаться на уровне приходов, монастырей, еще лучше — не просто встречаться, но и организовываться на общее полезное дело. Литургия же есть и переводится как «общее дело». Начав с литургии за храмом, можно сделать много уверенных шагов навстречу друг другу, снимающих напрочь все «предубеждения».