В 1898 году от собирателя старины Ф. Мазурина в архив МИД Российской Империи попала книга XVI века. Рукопись имела 92 листа в 14 тетрадях:

Светлана Коротких
Шангалы

«Переплет рукописи состоит из двух липовых досок, обрезанных вровень с листами рукописи и обтянутых кожей. На коже замечается тисненый травный и животный орнамент, расположенный без особенного порядка. По верхнему краю переплета и по корешку идет ряд стилизованных лилий. На верхней доске находится небольшой деревянный штифтик, который вместе с прибитым к нижней доске железными гвоздиками ремешком образует застежку переплета» (1).

Текст начинался словами:

«Црь і великиі кнзь Федор Іванович всея Руси в лѣта 7097 (1589) июня в 14 день приговорил и уложил сеи судебникъ…» (2).

Оказалось, что это ранее неизвестный Судебник царя Федора Иоанновича, обнаружились еще четыре копии. Долго шли споры где он был написан, действовал ли он, был проектом или литературно-юридическим творчеством. И на какой территории он действовал?

Историк М. Богословский определил район написания Судебника — Устьянские волости. Анализ языка которым написан Судебник, особенности северорусского говора, понятия, ситуации — привели к выводу что: «Бесспорно установленным, что Судебник 1589 года возник в северной крестьянской среде, … не знавшем крепостного права черносошным крестьянством, с его земским самоуправлением, земским судом, волостной организацией» (3). Судебник писался для всей страны, в расчете на утверждение его царем — даже указана его предполагаемая дата. А вот было или не было утвержден — документов нет.

На вопрос действовал ли Судебник ответ нашелся в архивах — в суд Введенского стана Устьянских волостей в 1640 году попом Василием Поповым был подан иск на жителей деревни Кузоверская (сейчас существует, она в 52 километрах от Шангал) «на богдана Назарова, да на Осипа да на Сергея Григорьевых детей Молчаловых и других в том что они «отняли у меня землю… а мне пахать и владеть не дают» (4). Кузоверцы защищались ссылаясь на Судебник 1589 года и даже приложили к делу выписку из него. В конце концов дело поступило в Москву, и с доводами опирающимися на Судебник там согласились. Значит Судебник действовал даже спустя 50 лет после написания! Деревня Кузоверская входила в Введенский стан, с административно-судебным центром в Шангалах — потому Шангалы имеет прямое отношение к Судебнику.

За основу Судебника взят его предшественник 1550 года составленный при Иване IV и ставший началом реформ власти. Север одним из первых участвовал в смелом, по тем временам, эксперименте. В мае 1555 года в устьянские волости поступила царская грамота, мол на наместников жалуются «чинят …продажи и убытки великие», а наместники жалуются «им многие люди под суд и на поруки не даются и кормов не платят». Иван Васильевич сообщает что решил выйти из положения — «пооброчить вас деньгами… А наместникам и волостелям впредь у вас не быть…». Надлежало «учинить старост излюбленных вам меж себя управу чинить и волостелин доход собирать и к нам на срок возить». Избирать в волости по 3−4 человека «которые бы душою прямы и меж вами рассудить и управу учинить и волостелины доходы собирать умели и к нам бы на срок привозили…». «А учнете ослушатися, тех старост не выберете часа того… быть от меня в великой продаже и казни» (5).

И раньше, по Судебнику 1497 года Ивана III, избирались земские старосты, но параллельно княжеским наместникам. Здесь же предлагалось совершенно другое — царь устанавливал правила, а контролировали их исполнение и судили нарушены они или нет — выбранные народом старосты и земские судьи. Одной из причин таких нововведений стал рост бюджетных расходов Ивана IV, и желание получать налоги минуя неэффективных и вороватых царских «кормленщиков». Уже 15 октября 1555 года в Москве устьянских излюбленных судей привели к крестному целованию в Москве, снабдили судебником 1550 года и уставной грамотой и отправили восвояси.

К 1589 году в Устьянских волостях накопилась судебная практика, поступили новые царские приговоры, Уставные и Судебные грамоты. Все это составители Судебника 1589 года включили в 231 статью.

По сравнению с Судебником 1550 года в Судебнике 1589 года усилена борьба с коррупцией и нарушениями в судах, впервые введена присяга судей не брать взяток, расширены права женщин, впервые признание перестало быть ключевым доказательством, впервые установлена ответственность за плохое содержание дорог, впервые конокрадство стало тягчайшим преступлением, значительно расширился список людей за «бесчестие» (оскорбление словом и действием) которых взимались штрафы, впервые наемные работники получали защиту от работодателя, впервые введена ответственность свидетелей оговоривших невинного человека, впервые вводилась ответственность за убийство домашних животных и помощь беглым.

1. Коррупция и нарушения в судах. Устанавливалась необходимость иметь в волости не одного, а двух земских судей. Впервые вводилась присяга судей не брать посулов (взяток). Вводится ответственность не только судьи, но и истцов и ответчиков за дачу «посула» судье. Взяткодатель наказывался «проклинанием»: «А велети на Москве и по торгам и во всех городах Московские земли и Наогордцкия, и по волостям и по соборным церквам и по выставочным проклинати, чтобы ищеи и ответчики судиям в суде посулов не давали».

Кнутом наказывались 5 человек, выбранных «из тех людей из ста», которые «в одном обыску (допросе) двои речи говорят».

Если дьяк, «с которым судья судит», исказит в протоколе речи истца и ответчика и будет установлено, что он это совершил за взятку (посул), то устанавливалось «взяти на нем половину истцова иску, да его бити кнутом да отставить от дьячества, а руки ему не сетчи», но «доколе жив будет в суд его не принимати».

Если протокол оказывался правилен, то жалобщик подлежал наказанию — «лживца» били кнутом и штрафовали. А если «скажут целовальник и судные мужи, что суд не таков был, и руки не их у письма» — отвечает судья, полностью возмещающий иск и «пеню, что государь укажет».

2. Доказательства. Из всего спектра доказательств — «обыска», «пытки», «речей», «поля» (поединка) Судебник указывал судам выносить решения преимущественно «по обыскам» и «речам».

Прежний принцип, по которому сознание в преступлении — необходимое доказательство виновности — отвергалось, устанавливалось — не признался не значит что невиновен. Пытка конкретизировалась — «пытать накрепко» значит дать 100 ударов кнутом.

Достаточным для следствия количеством свидетелей считалось 10 или 15 детей боярских, а также «добрых крестьян 10 или 15». Но в случае оговора свидетелями безвинного, расследование велось всем миром, — «добрыми хрестьянами черными, опричь миропродавцев».

Но Судебник не отказывается от поединка как доказательства: «А битися на поле бойцу з бойцом или небойцу с небойцом…». Совсем новым, чего не было раньше стал допуск к поединку «девок» и «женок».

3. Наследование. При отсутствии завещания, наследство после отца делят его дети — и сыновья и дочери поровну. Раньше дочери наследовали только если не было сыновей.

4. Бесчестие. Автор Судебника выделяет выборных земского и волостного самоуправления, охраняя в их лице честь народного избранника. Сумма за бесчестье членов земской и волостной администрации та же, что за «боярского человека доброго» — 5 руб. Судья имел право на возмещение в 5 рублей, Земские выборные чиновники — тоже 5 рублей. «Боярскому человеку доброму», «торговым людям посадским» — 5 рублей. Сотскому — 2 рубля. Пятидесятскому и десятскому — по полтине. Крестьянину пашенному за бесчестие — 1 рубль.

Возмещение предусмотрено «вдовам и «вдовам и девицам», скоморохам и их женам, нищим «каликам», «выб…кам… родившиеся не у венчанной жены». Защищены от бесчестья даже «б…и и ведьмы». Отказано в защите «татям, разбойникам и зажигальникам». При нанесении бесчестья действием с увечьем денежное взыскание определялось «зря по человеку и по увичью».

5. Дороги. Судебник устанавливал натуральную повинность по устройству, своевременной чистке проезжих дорог и мостов. Деревня «на которых дорогах мосты не починиваны» несла материальную ответственность «без суда по обыску». Ширина дороги и моста определялась в 1,5 сажени. Особо говорится о содержание в исправности торгового пути — из Москвы к Белому морю.

6. Смертная казнь. Статей со смертной казнью в Судебнике прибавилось. Но парадоксально, но парадокс — применение такого наказания сократилось. Судебник 1589 г. предлагает судам заменять ее выдачей преступника «на крепкую поруку» а при невозможности ее найти преступника предлагалось не казнить смертной казнью, а «вкинути в тюрму… до государева указа».

Кто же из судей Устьянских волостей был автором Судебника царя Федора Иоанновича? Этого, похоже, мы не узнаем никогда. Почти все сохранившиеся документы того периода изучены — указания на автора Судебника в них нет. На сохранившихся списках Судебника есть подписи, но какое отношение они имеют к авторству — неясно. Загадка стимулирует поиски!

Примечания:

1. Предисловие С.К.Богоявленского к Судебнику царя Фёдора Иоанновича 1589 г. Издание комиссии печатания государственных грамот и договоров при Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел

2. Там же. Текст Судебника.

3. М.М.Богословский. К вопросу о Судебнике 1589 года. Журнал Министерства народного просвещения, ноябрь 1905 года.

4. Там же.

5. М.М.Богословский. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке. Т.1. Областное деление Поморья, землевладение и общественный строй. Органы самоуправления. М, 1909, с.287−289