Германия о Сирии: «Нас не позвали»

Прошла неделя после бомбардировок Сирии силами США, Великобритании и Франции — а в политических и экспертных кругах Германии до сих пор кипят разборы «полётов», разумеется, немецких. С точки зрения реальной политики решение Меркель не принимать участие в военной акции без санкции Совбеза при одновременном одобрении ей позиций ее союзников по НАТО не имеет под собой никаких подоплёк — оно продиктовано рациональностью канцлера и функциональными особенностями немецкой политической системы. Быструю реакцию Германии в военных вопросах тормозит ее основной закон (конституция). В отличии от США, Великобритании и Франции, в Германии участие бундесвера в военных акциях за рубежом, даже в вопросах логистики или иной технической поддержки воюющих союзников, должно быть санкционировано бундестагом. Это достаточно длительный процесс, результаты которого к тому же могут быть опротестованы в конституционном суде. В длительных военных операциях, планируемых заранее, Германия участвовать может — доказательство этому ее участие в операциях против Сербии или же в Афганистане — но вот для стихийных «акций возмездия» в духе Трампа она не годится, если не изменит конституцию. Однако именно эта конституция в свое время была насаждена в Германии ее победителями — теми же США, Великобританией и Францией. Цель ее — затруднить возможность новых германских агрессий. Готовы ли эти державы в нынешних политических условиях выпустить из бутылки воинствующий дух германского милитаризма, разгорающегося всякий раз, когда Германия достигает геополитических характеристик, превращающих ее в центральную европейскую державу? А главное, готова ли к этому сама нынешняя Германия? Еще в 90-е годы союзники по НАТО жалели о ее военной «неповоротливости», намекая на желательность ее более мощного участия в военных операциях «коллективного Запада». Сегодня такого понятия не существует — удар по символическому единству Запада нанес Буш-младший, разделивший Европу на «старую и новую», а добивает его Трамп. Вопрос о политическом и военном лидерстве в Европе ставится в последние годы по-новому — и последнее, что желал бы себе нынешний, становящийся после брекзита континентальным ЕС, это лидерство богатой и сильной Германии. В ЕС от нее предпочли бы получать средства, а не политику. НАТО же при Трампе уже не озабочено проблемами символического единства и мыслит функционально: участие немецких «Торнадо» теоретически было возможно, но потребовало бы большего времени на подготовку и больших затрат, чем у остальных трех стран. Иными словами, ни смысла, ни пользы от Германии в этой акции не было бы, а в символике ее участники заинтересованы не были. Поэтому решение Меркель не бомбить Сирию — это даже не отказ, потому что отказывать было не на что: участвовать в операции трех держав Германию не позвали.

Однако именно эта «непозванность» страны на демонстрацию западной военной силы пробудила целые гейзеры негодования в политической и экспертной среде. Возмущается прежде всего последнее поколение «западногерманских» политических и экспертных элит, сформировавшееся в «боннской республике» середины 90-х годов, когда Германия искупала свое воссоединение последовательным продолжением западногерманского внешнеполитического курса. Например, Александр граф Ламбсдорф (СвДП) и Теодор цу Гуттенберг (ХСС) считают, что Германия, раз ее не позвали, должна была «предложиться» сама, ибо символика ее участия важна как для ее роли в ЕС, так и в мире. Скептично и старшее поколение «трансатлантических ястребов». Вольфганг Ишингер (СвДП) считает, что внешнеполитическому и европейскому статусу Германии нанесен ущерб, и вину за это возлагает на нынешнее правительство. Коль скоро Германию не позвали принять участие в военной акции, она могла бы активизировать свои дипломатические усилия. Если единство Запада не важно для Трампа, его должна обеспечить Германия, полагают дипломаты и эксперты этого толка, не задаваясь вопросом, а хочет ли ЕС наделять свою нелюбимую дойную корову (Германию) ролью гаранта европейского единства.

Оппозиция, как левая, так и правая, не разделяет курс правительства по другим причинам — и тем, и другим не понравилось одобрение и понимание, высказанное Меркель в связи с военной акцией. Действительно, если еще год назад в аналогичной ситуации Меркель говорила, что удар Трампа по Сирии «можно понять», то в этот раз она назвала его «необходимым и соответствующим». В то время как Левая партия, удивляясь таким положительным характеристикам спорной с правовой точки зрения акции, настаивает на соблюдении норм международного права и использовании международных механизмов контроля, правая «Альтернатива для Германии» требует от правительства «более независимой внешней политики».

Между тем данные опросов показали, что курс Меркель в сирийском вопросе поддерживают 78% населения. Ибо опыт последних десятилетий доказывает, что неучастие Германии в военных акциях в Ираке и в Ливии, за которое она сначала подвергалась критике, обернулось преимуществом и доблестью, когда стало очевидным, что интервенции Запада не принесли этим странам ничего, кроме хаоса. Если не случится непредвиденного, в сирийском вопросе нынешнее правительство продолжит рациональный курс, взятый Меркель. Господствующее на сегодня мнение выразил спикер фракции ХДС и координатор трансатлантического сотрудничества Юрген Хардт: «Переходный период — с Асадом, будущее — без Асада — над этим должна работать дипломатия». Глава внешнеполитической комиссии бундестага Норберт Рёттген выразил это еще отчетливее: полемизируя в телевизионном шоу с критиками Меркель, приравнявшим неучастие Германии в военной акции к нежеланию делить «руководящую ответственность Запада», Рёттген заявил, что «руководящая ответственность» для Германии — это способность разрабатывать новые дипломатические стратегии, а не «символическое участие» во всех акциях союзников. Если еще в 90-е годы Германия видела свою силу в своей интеграции в «гуманитарные интервенции» единого «Запада», то ныне, когда это сложившееся в годы «холодной войны» единство разбивают сами же его основоположники и архитекторы, она будет искать возможности продвинуть и укрепить свои позиции в ЕС и в НАТО на путях дипломатии и деэскалации конфликтов. Насколько это у нее получится — покажет время.

Бонн 18 апреля 2018

Светлана Погорельская — кандидат политических наук, доктор философии Боннского университета, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, старший научный сотрудник Института Европы РАН