Французский империализм хочет прикрыться христианством

Президент Франции Эммануэль Макрон выступил в понедельник, 9 апреля, перед Конференцией католического епископата Франции. Он заявил, что нужно восстановить связь между государством и Церковью, а для этого, по его словам, «необходимы диалог и правда». Президента цитирует французская радиостанция RFI: «В сложный для общества момент, когда сама ткань нации может надорваться, я считаю своей обязанностью не допустить, чтобы доверие католиков к политике и к политикам подорвалось». Он также призвал католиков заняться политической деятельностью, высказывать свои мнения и выдвигать законопроекты. «Французские прогрессивные католические круги довольны встречей с президентом», отмечает газета Le Figaro. А епископ Оливье Рибадо Дюма, выступая в эфире радио France Inter, заявил, что «эта речь останется в истории отношений Католической церкви и французского государства».

Ряд французских изданий, комментируя сам факт появления Макрона перед католическими епископами и политиками, называют его «беспрецедентным». И это так. Франция — это страна, которая с начала XX века окончательно отвернулась от Церкви и встала на позиции агрессивного секуляризма. Несмотря на то, что католиками по факту крещения сегодня могут назвать себя около 60% французов (хотя воскресную мессу посещают только 2%), религия вышвырнута из общественной жизни и сведена к частному делу. Лишь во времена Николя Саркози (президент Франции в 2007—2012 годах) появилась концепция «позитивной светскости», которая подчеркивает роль религии в сохранении социальной сплоченности. Продолжения этой линии и развития ее ждут и от Макрона. Ведущее французское католическое издание La Croix считает, что с момента прихода к власти президент стремится построить новые отношения с Католической церковью, руководствуясь формулой «государство светское, но общество — нет».

Между тем во время президентской избирательной кампании 2017 года католики делали ставку на другую кандидатуру. В ноябре 2016 года они поддержали на первичных праймериз правых партий бывшего премьер-министра Франсуа Фийона. Наблюдатели отмечали, что экс-премьер ушел в отрыв, благодаря голосам католиков и традиционалистов из-за его консервативных позиций по вопросам семьи, политика поддержали представители движений Manif pour tous и Sens commun, выступающие, в частности, против однополых браков. Но практически мгновенно по Фийону французская медиаиндустрия, политические институты и правоохранительная машина нанесли удар такой силы, что он был вынужден выйти из игры и практически исчез из общественного пространства. Президентом стал Макрон, у которого католические лидеры тут же нашли привлекательные черты — принял решение креститься в 12 лет, учился у иезуитов. Спустя месяц после его избрания Конференция католического епископата Франции направила новому главе государства сигнал о желании встретиться.

И сегодня он откликнулся, что вызвало бурную радостную реакцию у клира и католических политиков. Понять их можно. По мнению экспертов, Католическая церковь во Франции пребывает в глубоком кризисе. Священники ходят всегда в мирском и переодеваются лишь в самих храмах. Мессы, исповедальни — все пусто. Если можно говорить о постхристианской цивилизации, то Пятая республика будет в первых рядах. Не случайно папа Римский Франциск на встрече с французскими студентами в июне 2015 года называл Францию «неверной дочерью Церкви», а до того говорил об этом французским епископам. При всех позитивных импульсах Макрона в адрес Церкви никуда не делась ни политика дискриминации, ни глубокая инерция агрессивного секуляризма. Достаточно вспомнить скандал, разразившийся в ноябре прошлого года, когда от мэрии города Плоэрмель потребовали удалить памятник Иоанну Павлу II, работу российского скульптора Зураба Церетели. Ведь на нем был крест! А это — как вынес постановление суд на основании статьи 28 закона 1905 года — недопустимо. Инцидент вызвал возмущение у католического мира и сильную реакцию правительства Польши, которое осудило нападение на веру и выразило желание забрать памятник к себе.

Французское правительство, насколько известно, намеревается и дальше предпринимать меры, которые вступают в противоречие с католическим учением. Поговаривают, что планируется внесение в парламент законопроекта, предусматривающего легализацию эвтаназии, которая пока что запрещена в Пятой республике. Поэтому есть все основания испытывать обоснованное сомнение в том, что власти начнут прислушиваться ко мнению Церкви по внутренним вопросам. Но — и в этом может состоять цель Макрона, призывающего католиков заниматься политической деятельностью, — есть еще и международная сфера. А здесь Церковь может пригодиться Парижу, который резко активизировался на Ближнем Востоке и Африке, желая вновь вернуться в эти регионы исторического присутствия французского империализма.

В последние дни Макрон делает воинственные заявления по Сирии, Франция как будто собирается на войну. Но ей необходимо найти обоснования этому решению, в том числе в глазах самих сирийцев. Прикрываться «идеалами» демократии, прав человека, светского гуманизма уже невозможно. Когда Париж осенью 2015 года в одностороннем порядке стал бомбить базы ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Сирии, в интервью ватиканскому Agenzia Fides епископ Абу Хазен, апостольский викарий Алеппо для католиков латинского обряда, замечал: «С начала войны мы спрашиваем себя, что на самом деле движет Францией. Некоторые думают, что это экономические интересы. Не знаю, достаточно ли этого, чтобы оправдать наверняка бессмысленные и противоречивые действия в поддержку повстанцев в сочетании с бомбежкой ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которое никогда бы не вошло в такую силу, если бы не имело поддержку и финансирование со стороны стран, ориентированных на Запад».

Безусловно, защита христиан — а Франция со времен короля Франциска I под этим знаменем шла на Ближний Восток, конкурируя в Османской империи с Великобританией и Российской империей, — это та благородная идея, которая бы оправдала действия Пятой республики в регионе. Но для этого «неверная дочь Церкви» должна вначале измениться сама, покаяться. Пока же Париж только пытается нашить на свой плащ знак креста, однако на его секулярных одежках святой символ держится плохо.