В интернете ведётся психологическая война против детей

Руководитель оренбургского регионального проекта «Комплексная оценка адаптации к стрессу и межведомственная профилактика кризисных состояний у подростков в образовательной среде» (КОМПАС), главный врач областной клинической психиатрической больницы № 1 Елена Крюкова в интервью корреспонденту ИА REGNUM отметила, что в интернете ведётся психологическая война и детей с малых лет надо учить психологической безопасности во избежание агрессивных отклонений в поведении. Медик также поделилась оренбургским опытом, который намерены предложить на федеральном уровне. Крюкова считает, что он поможет предотвратить школьные ЧП, подобные пермскому, когда подростки в образовательном учреждении совершили спланированное вооружённое нападение на педагога и младшеклассников, в больницы с ранениями попали девять детей и учитель начального звена.

«В принципе агрессия для переходного подросткового периода у детей является даже в определённой степени нормой, потому что это период бурь, страстей; идёт гормональный взрыв, перестройка. Другое дело, что агрессия бывает разная. Бывает конструктивная агрессия. Именно эту агрессию нужно направлять в правильное русло», — говорит эксперт.

Ребёнка можно привлечь в спорт, где есть стремление к лидерским качествам. В любые сферы с социальными достижениями. В данном случае мы говорим об агрессии в хорошем смысле слова и со знаком плюс. Такая форма агрессии не разрушает личность, не разрушает ребёнка.

— Есть деструктивная, разрушительная агрессия, которая начинает преобладать в те моменты, когда подросток предоставлен уже сам себе. К сожалению, реалии нашего времени создают условия, чтобы подросток был всё больше предоставлен сам себе, камуфлируя это, например, интернетом. Родитель приходит домой, видит, что ребёнок сидит в интернете, родитель думает, что ребёнок занят.

Родители порой даже не интересуются, что там делает их сын или дочь, с кем общается, на какие сайты заходит. Практически 80% домашних заданий школьных идёт именно через интернет, и многие подростки этим манипулируют и пользуются, говоря, что в интернете находятся из-за школьных заданий. Но параллельно этому они заходят на различные сайты, а не только в электронный школьный дневник.

И вот эта маскировка приводит к внешнему такому самоуспокоению со стороны родителей, то есть фактически мы успокоились, но забыли, что для подросткового возраста нужен всё-таки контроль, мягкий и ненавязчивый, но контроль. Необходим постоянный мониторинг, наблюдение, чем дышит ребёнок, какие интересы сейчас для него превалирующие. И, конечно же, это межличностный контакт, чтобы всегда быть в курсе — чем сейчас подросток наполнен. Мы, к сожалению, сейчас всё это отдали на откуп интернету.

Раньше это всё отдавалось двору. Мы все помним, что были дворовые дети, и как они себя вели. Деструктивная агрессия выражалась в том, что дети выкручивали лампочки в подъездах, стёкла били, деревья жгли.

Сейчас это всё стало принимать всё более выраженные деструктивные формы, потому что наряду с пользой интернет наполнен ещё и разрушающими моментами, которые подросток впитывает, как губка. Это игры, где постоянно транслируются убийства в игровой форме, и ребёнок думает, что это отчасти норма. Это постоянный обмен информацией, и это, чего уж тут греха таить, определённые разработки, которые ведутся для подрыва нашей системы — своеобразная психологическая война. Поэтому сегодня, в 21-м веке возник такой термин, как психологическая безопасность, или можно говорить психологическая гигиена.

— Как мы учим детей мыть руки, так мы должны с малого возраста учить наших детей психологической безопасности. Опять же это система — что такое хорошо и что такое плохо. Ребёнка нужно учить, что в интернете есть как хорошая информация, так и плохая, и нужно давать родителям, педагогам чёткие критерии — где хорошо, где плохо.

Мы прекрасно понимаем, что ликвидировать интернет невозможно, да и не нужно, но контроль за информацией, которая там есть, должен быть не только на уровне государства, но обучать фильтровать информацию нужно и тех, кто обучает наших детей и находится с ними в постоянном контакте, прежде всего, это родители и педагоги. Это психологическая грамотность, интенет-грамотность. Как хотите, можете это называть.

И здесь встает вопрос, что нужно менять подход в системе образования, системе организации педагогической психологической помощи в школе. Мы сталкиваемся, конечно, с тем, что отклонения поведения становятся уже где-то в определённом смысле нормой. Но этими вопросами должен заниматься не просто психолог, который есть в каждой школе, а именно психолог, имеющий специальную подготовку, в том числе в сфере медицины.

Для этого существует такая специальность, как клинический психолог или медицинский психолог. Они работают во всём мире. И это не наша придумка. К сожалению, при всем уважении к педагогической психологии, именно в вопросах психологической безопасности педпсихология здесь отодвигается немного на второй план.

— Именно клинический психолог определяет дальнейшую тактику и маршрутизацию детей с особенностями в поведении. К примеру, в Оренбургском медунивеситете разработан ряд рабочих программ по профессиональной подготовке школьных психологов, и эта работа уже активно ведётся. Это программы по работе с детьми, которые находятся в кризисной жизненной ситуации; курсы короткие, но очень информативные и эффективные, по обучению психологов, уже работающих в школе, именно основам клинической психологии и тому, что нужно делать с детьми, которые потенциально могут привести к таким плачевным событиям, как в пермской школе 15 января.

— Мы можем делать упор и на охранников, обнести колючей проволокой территорию образовательных учреждений и так далее. Услуги охранников нужны, потому что есть истинно террористическая угроза. Она есть во всём мире, не только в России, и несёт за собой большие жертвы.

Но если мы не будем заниматься психологической безопасностью, а это, прежде всего, психологическая обстановка в школе и знание психологом того, чем дышит ребёнок, — вот эти все меры нам, к сожалению, не помогут.

Ребёнок может сдать нож на контроле, зная о том, что это самое опасное. Но бывают такие случае, они до нас доходят из других регионов — что можно голыми руками или используя подручные средства в классе, совершить то, что наметил подросток с более слабыми.

В общем-то, когда подростки осуществляют в школах акты насилия, они всегда идут к более слабым (сверстникам или младшим). К сильным они не пойдут никогда.

Это продемонстрировало и происшествие в Перми. Таких детей нельзя назвать здоровыми, но такое состояние зачастую нельзя назвать и болезнью или психическим расстройством. Такими состояниями должен заниматься клинический психолог, но не психиатр — вот это самое главное.

Понимание того, что нужно делать в школах для профилактики, у нас, как у головного учреждения, которое является специализированной службой, оказывающей помощь таким детям, уже сложилось в течение последних пяти лет. Но конкретные шаги именно по межведомственному взаимодействию, обучению по спецпрограммам, законодательной базе, подбору статистических данных и их анализу реализуются в течение последних трёх лет.

Мы один из немногих регионов, где вплотную подошли к этой проблеме, потому что имеем достойные наработки — не голословные данные, а именно слова, подкреплённые экспертными заключениями из ведущих федеральных структур.

В Оренбурге осенью 2017 года запущен региональный проект «Комплексная оценка адаптации к стрессам и межведомственная профилактика кризисных состояний у подростков в образовательной среде», коротко он называется «КОМПАС». Мы собираемся выходить на федеральный уровень с этим проектом, потому что актуальность невероятная. Оренбуржье оказалось в числе передовых территорий.

Я являюсь руководителем проекта, вице-губернатор Павел Самсонов — куратором. Пилотный проект реализуется при поддержке областного правительства и при глубоком понимании, что это нужно делать, то есть здесь у нас есть выраженное межведомственное взаимодействие не только на уровне минобра и минздарва, а ещё и вертикаль очень хорошо сработала. Поддержка правительства — невероятная.

— В Оренбурге уже провели пилотную часть. Обследованы две школы. Одна — в Южном городском округе, вторая — в Северном. По итогам исследований, проведённых среди учеников 9−11-х классов, получилось, что у 42% подростков завышенные показатели, которые находятся на пограничном с нормой уровне в сфере эмоционального состояния, межличностных отношений, стратегии совладения со стрессом. Мы изучали эмоциональное состояние, стрессоустойчивость. Сюда входят: тревога, раздражительность депрессивные моменты, ранимость, впечатлительность — всё то, что мешает нормально функционировать детям в социуме.

Теми, кто получил высокие баллы, будет заниматься медицинский психолог и проводить тренинги, чтобы дети себя чувствовали комфортно. Слово психиатр и психотерапевт в школах не фигурирует вообще при работе с детьми. Это обычные дети, которые учатся в обычных школах.

— Это обычные школы. Нам их рекомендовало министерство образования области. С сентября 2018 года планируем охватить абсолютно все школы Оренбурга. Пилотная часть проекта завершится в конце 2017/2018 учебного года. Мы рассчитываем провести тренинги и получить уже первые реальные результаты и пощупать руками — как это выглядит и к каким улучшениям привела наша работа.

До внедрения проекта учителя выражали опасения — вдруг в тестировании выйдет то, что школе будет не очень приятно. Опасения были и у родителей — а вдруг что-то у моего ребёнка не так? Но после наших разъяснений, что исследование анонимное, все успокоились. Более того, почти все родители охотно согласились на участие их детей в проекте. Они обсуждают с психологами какие проблемы у ребёнка, как помочь, готовы к сотрудничеству.

Сопротивления открытого мы ни от кого не получили. Есть общее понимание, что мы делаем общее дело для того, чтобы детям было комфортно и чтобы не было таких ситуаций, как, к сожалению, в других регионах.

Когда проект только начинался, в простонародье мы говорили о цели так: «Мы не должны ждать, когда будет такая ситуация, как московский стрелок, ребёнок пришёл в школу и начал стрелять».

Сейчас добавилась к этому печальному списку Пермь. После таких ЧП на месте работают медицинские психологи. А ведь они должны не после этого работать, а до… Все наши действия направлены на профилактику.

Читайте также: Возбуждено второе дело по факту вооружённого нападения в школе Перми

А также: Вооружённое нападение на школу в Бурятии: ранены трое школьников