Пепел Клааса

Когда человек, пусть и посмертно, становится широко известным, многие рады греться в лучах его славы, и неслучайно несколько государств бьются сегодня за право считать Меера (Марка) Аксельрода «своим» художником, находя на то более или менее веские причины. Он родился в 1902 году в городке Молодечно Виленской губернии. Коль скоро родился он в губернии, главным городом которой была Вильна (ныне Вильнюс), то в Литве его относят к числу местных деятелей культуры. Семья (кроме Меера в ней было еще трое детей) жила в «черте оседлости» Российской империи, частью которой этот городок стал в 1793 года, вследствие второго раздела Речи Посполитой.

Будучи рожденным в городе, неоднократно входившим в состав Польши, в том числе и на протяжении двадцати лет его молодости, Аксельрода порой относят к живописцам польской диаспоры. В 1939 году по пакту Молотова — Риббентропа Молодечно оказалось в зоне советских интересов и было присоединено к Белорусской ССР. В первой изданной в СССР в 1982 году книге об Аксельроде художник представлен как родившийся в Белоруссии, но частью Белоруссии Молодечно стало тогда, когда живописцу было уже 37 лет, и сам он, в 1919 году закончивший Минское реальное училище, на территории этой республики уже давно постоянно не жил…

В 1930-е годы художник много и активно работал в Крыму, в том числе в Феодосии и в сельскохозяйственной коммуне «Войо ново» [«Новый путь» на языке эсперанто] под Евпаторией, входившем тогда, как и сейчас, в состав России, но на протяжении шестидесяти лет, с 1954 по 2014 годы, бывшем частью Украины, а также под Киевом (в селе Трактомиров на Приднепропровской возвышенности, ныне находящемся в Черкасской области) и на Донбассе (в Константиновке); в Государственном еврейском театре Украины в Киеве он в 1936 году оформил спектакль «Разбойник Бойтре» по пьесе расстрелянного год спустя идишского поэта и драматурга Моисея Кульбака (1896−1937). Созданные Меером Аксельродом живописные и графические произведения, а также театральные декорации, заслуженно входят, поэтому, и в историю украинского искусства. В Запорожском художественном музее хранится большое полотно М. М. Аксельрода «Красный обоз» (метр в высоту, более метра с четвертью в ширину), созданное в 1932 году; дочь художника относит его к числу самых лучших работ отца.

Этим, однако, география творческой биографии М. М. Аксельрода не ограничивается. Его самая первая персональная выставка прошла в 1944 году в Алма-Ате, где художник, работавший над декорациями к знаменитому фильму «Иван Грозный», и его семья находились в эвакуации с осени 1941 года — и этим имя Аксельрода вписано и в историю искусства и музейного дела Казахстана. В Алма-Ате и поселке Яны-Курган художник создал несколько циклов работ, запечатлевших эти места. Однако еще более важно то, что именно там художником была создана впечатляющая серия из тридцати работ (все они — на бумаге или на картоне), озаглавленная «Зверства немцев» (шесть работ из серии «Немецкие зверства» были представлены на групповой выставке уже в 1942 году; в книге о художнике Георгия Федорова она фигурирует под названием «Немецкая оккупация»). Эта серия имеет важное национально-историческое значение, перекликаясь со знаменитыми публицистическими статьями Ильи Эренбурга, которые в те же годы Великой Отечественной войны и Холокоста читала едва ли не вся страна. В этих работах «ощущается элемент документальности, они гневно публицистичны, — справедливо отмечал Г. А. Федоров. — Мир палачей и жертв, насилие, издевательства, расстрелы, руины, пепелища — колорит этих мрачных сюжетов почти монохромен».

Меер Аксельрод сформировался как художник и прожил большую часть жизни в России, где в 1966 году в зале Московского отделения Союза художников на Кузнецком мосту прошла его самая представительная прижизненная выставка. Хотя выставка эта не была персональной, в ней участвовали четыре художника и один скульптор, Аксельроду удалось показать зрителям две с половиной сотни своих работ. Однако, как справедливо отмечал в посвященной этой выставке статье выдающийся поэт Борис Слуцкий, «это малая, даже не десятая, даже не двадцатая часть сотворенного и творимого талантливым художником». Работы из цикла «Зверства немцев» показаны тогда не были… К сожалению, за последние тридцать лет прошла лишь одна большая выставка, на которой были представлены произведения Меера Аксельрода; в феврале 2006 года целый этаж одного из своих зданий под работы этого художника предоставил знаменитый Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина на Волхонке. Увы, ни одна из тридцати работ цикла «Зверства немцев» на той выставке не экспонировалась. Не были представлены эти работы и на выставке ранних работ художника, с успехом прошедшей в галерее «Проун» в Центре современного искусства «Винзавод» осенью 2010 года, вследствие чего они практически не известны даже специалистам, с чем никак нельзя смириться.

Молодечно, где родился художник, находилось под немецкой оккупацией с 26 июня 1941 по 5 июля 1944 года; в северо-восточной части города был создан концентрационный лагерь «Шталаг 342», на территории которого погибло более тридцати трех тысяч человек. Достоверно неизвестно ни количество местных жителей, ни евреев среди них; жертвами немецко-фашистских захватчиков становились советские люди разных национальностей. Непосредственным свидетелем гибели своих земляков Меер Аксельрод не был, однако думы об их трагической судьбе не покидали его. В первые недели Великой Отечественной войны он работал в «Окнах ТАСС», где, естественно, видел репортажи о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. По свидетельству дочери художника поэтессы Елены Аксельрод, в поезде, в котором она с отцом и матерью, писательницей Ревеккой Рубиной, на протяжении трех месяцев добиралась в эвакуацию — через Урал, Сибирь и Северный Казахстан — было немало беженцев из Польши, страшные рассказы которых о злодеяниях нацистов и их пособников невозможно было забыть. По словам дочери художника, «с польскими евреями, бежавшими из оккупированной Польши, отсидевших или еще не отсидевших в советских тюрьмах, моих родителей надолго связала дружба». Эти люди рассказали Аксельроду всё, что видели, чему непосредственно были свидетелями: о расстрелах, изнасилованиях, акциях уничтожения, виселицах… Именно этим объясняется пронзительная, почти документальная сила воздействия работ этой серии на зрителя.

Видный искусствовед Юрий Герчук (1926−2014) справедливо указывал, что «в творчестве Аксельрода определенно господствовало волевое начало, а в ранние годы и отчетливо экспрессивное. Но с годами заметно усиливались у него живописные тенденции, стремление строить пространство и форму цветом, всегда плотным, но сложно и тонко нюансированным. Позднее, в 1945 году, он как-то сказал, что «живопись должна быть музыкой. Тогда лишь напишешь мотив, когда можешь его как бы спеть». Эти слова неслучайно были сказаны именно в 1945 году; Меер Аксельрод не был композитором, но цикл «Зверства немцев» — это именно его живописный Реквием по невинно убиенным, по тем, кого уже невозможно спасти, но можно лишь оплакивать. У него не было не то, что холстов — не было картона, не было даже бумаги, и некоторые из работ созданы буквально на газетных страницах, на обороте речей Сталина и приказов Ставки Верховного главнокомандования… Художник создавал эти работы не потому, что мог их нарисовать, а потому, что не мог не сделать этого, в каких бы стесненных бытовых и материальных условиях он ни находился…

Насколько известно, эта серия гуашей и акварелей представляет собой единственный большой цикл о зверствах немцев и жизни и смерти под пятой нацистской оккупации, созданный крупным художником непосредственно во время войны. В Советском Союзе получили широкую известность произведения художников-фронтовиков Евсея Моисеенко, Гелия Коржева, Михаила Савицкого, Леонида Щемелёва, но все они, будучи моложе Аксельрода на пятнадцать — двадцать лет и более, создавали свои работы спустя годы и годы после того, как война закончилась. Этот же цикл создан непосредственно во время войны, когда еще совсем не было понятно, как именно и когда она закончится. Как справедливо указывает искусствовед Любовь Агафонова, готовящая в настоящее время первую выставку этого уникального собрания, «в этих страшных полотнах отражен не только весь ужас жизни на оккупированных нацистами территории Советского Союза и «будни» Холокоста, но и массовое движение антифашистского сопротивления, героизм партизан и подпольщиков. Среди таких работ особое внимание привлекает единственный прижизненный портрет Александра Печерского, руководителя восстания в лагере смерти Собибор».

Портрет Александра Печерского (1909−1990) — человека беспримерной храбрости, недавно посмертно награжденного президентом России Орденом мужества, Меер Аксельрод создал незадолго до своей кончины, в 1969 году, т. е. почти четверть века спустя после окончания войны. Однако о людях, боровшихся с нацистскими оккупантами, даже имея лишь минимальные шансы на выживание, М.М. Аксельрод думал и в 1940-е годы. Именно его рисунок тушью помещен на переплете книги Григория Смоляра (1905−1993) «Из Минского гетто», опубликованной в Москве в 1946 году на языке идиш, а спустя год — и по-русски под заголовком «Мстители гетто». Эта книга — один из редчайших примеров документальной литературы о борцах-подпольщиках, успевших быть изданной в короткий — всего три года! — период между окончанием Великой отечественной войны и началом борьбы с так называемыми «безродными космополитами». Неслучайно в восьмом томе вышедшей в Иерусалиме Энциклопедии указывалось, что «многие десятилетия она была единственной советской книгой на русском языке о еврейском антинацистском сопротивлении». Меер Аксельрод сделал несколько различных эскизов для оформления обложки этой книги, и жаль, что то, что не попало на переплет, не было репродуцировано в тексте — и потому так и остается неизвестным до настоящего времени даже специалистам. В 1958 году М. М. Аксельрод иллюстрировал книгу М. А. Лева «Партизанские тропы», в которой рассказывалось о плене, концлагере, побеге и сопротивлении нацистам. Подлинники иллюстраций и эскизов обложек к этой книге до сих пор тоже никогда не выставлялись.

Готовящаяся в настоящее время выставка, на которой сохранившиеся работы цикла произведений Меера Аксельрода военных лет впервые станут доступными зрителям полностью, будет не только способствовать восстановлению исторической справедливости, но и позволит вернуть в анналы российской и мировой культуры работы, имеющие важное значение для понимания того, как многонациональный советский народ сумел выстоять под пятой гитлеризма и, в конечном счете, внести решающий вклад в его разгром. Значение этой уникальной коллекции выходит далеко за рамки чисто художественного собрания; это — голос наших предков, живое свидетельство поступи истории, через семь с лишним десятилетий обращающейся к нам, нашим мыслям, чувствам, памяти и совести. Это вызов, который мы обязаны принять, это моральная планка, которой мы должны стремиться соответствовать.