Зачем России индустрия и ужас ЕГЭ?

Если спросить практически любого гражданина России, как в стране со школьным образованием, ответ будет более или менее единообразен:

Причем зачастую между ними ставится знак равенства. А ужас-ужас-то в чем? И что у нас происходит кроме ЕГЭ? С ответом на этот вопрос несколько хуже. Как и с тем, чего этот вопрос касается. И, кажется, что это неслучайно. Итак, что же такое ЕГЭ? Посмотрим на Официальный портал ЕГЭ.

«Единый государственный экзамен (ЕГЭ) — это форма государственной итоговой аттестации по образовательным программам среднего общего образования (ГИА).

При проведении ЕГЭ используются контрольные измерительные материалы (КИМ), представляющие собой комплексы заданий стандартизированной формы, а также специальные бланки для оформления ответов на задания.»

То есть, это всего-навсего одна из форм итоговой аттестации.

Вот примечательные схемы из доклада руководителя Рособрнадзора Сергея Кравцова «Инструменты обеспечения качества образования в Российской Федерации» прочиненного на конференции «Образование с высокими возможностями для каждого: международный опыт, оценка, внедрение» (7.09.2017), прошедшей в рамках «Города образования»:

В принципе мысль здравая: объективный контроль, параллельно с которым идет контроль промежуточный, а также сверка с результатами международных исследований.

За одним исключением: контроль чего? Ведь для аттестации по образовательным программам не нужны такие сложности. Десятилетиями обходились обычными экзаменами и проверочными работами. Сложности если и возникали, то с поступлением в ВУЗы, так этим и можно было заняться…

А что дает соответствие программам? Даже пресловутые 100 баллов по ЕГЭ говорят о чем? Для чего стране нужны те, кто получает 80−100 баллов? Каков их уровень знаний, умений и навыков? Каковы профессиональные предпочтения? Готова ли страна, к тому, чтобы их было все больше?

Проблема в том, что эти самые образовательные программы «висят в воздухе», они никаким боком, вопреки декларациям, не связаны с целями и задачами страны, с тем движением и его целями, которые у страны есть. То есть контроль программ осуществляется ради контроля программ. Сам для себя. Ради баллов, которые только баллы. Это особенно очевидно, если вспомнить системы пересчета «сырых» и «тестовых» баллов. То есть, на самом деле, даже о выполнении заданий конкретного теста они, вообще говоря, информации не дают.

Основные документы, определяющие работу системы образования — Федеральный закон об образовании, Федеральная программе «Развитие образования в РФ», Федеральный образовательный стандарт определяют скорее форму работы образовательной системы, а не ее содержание и идеологию. Некоторый намек на единство цели (по существу) и путей ее воплощения дает «Концепция развития математического образования», но математическое образование не может существовать само по себе и потому тоже «повисает в воздухе».

Единственный ответ на вопрос о контроле, таким образом: контроль сдачи ЕГЭ. То есть контроль как таковой. Сам по себе.

А контроль, предоставленный сам себе, начинает развиваться, раскручивая маховик, и предела этому особого не предвидится. Что мы и можем наблюдать. Капиталистические реалии и информационная среда диктуют необходимость постоянного обновления, присутствия в новостной ленте, «ребрендинга», новых названий и форм. Не говоря уже о том, что если (вдруг) система будет доведена до совершенства, то как объяснить, чем занимается вся «индустрия ЕГЭ»? А ведь это огромное количество людей и немалые средства. Хорошо было бы, кстати, узнать, во что этот праздник контроля обходится налогоплательщикам…

С другой стороны, как это ни странно может показаться на первый взгляд, поборниками ЕГЭ выступают многие учителя. Дело в том, что среди большого количества слов и бессмысленных бумаг ЕГЭ оказывается единственной конкретной вещью, мерилом качества и целью работы. Ученики должны показать высокие баллы, школа должна показать высокий средний балл и, как следствие, высокое место в рейтинге…

Собственно, эта идея бесконтрольного контроля распространяется на все аспекты сферы образования. Только ленивый не говорит о том, что учителя и преподаватели завалены бумажной работой, бесконечными отчетами. Для проверки конкретных знаний это не нужно, равно и как для юридического соответствия деятельности нормативным документам.

И вот то, что должно было стать винтиком в большой машине образовательной системы, становится системообразующим фактором, вокруг которого она «собирается».

И это страшно, поскольку сейчас приподнимает голову новое чудище, бесконтрольный рост которого действительно будет катастрофой существенно худшей, чем низкий уровень выпускников средних школ. Я говорю о воспитательной функции школы.

С одной стороны вещь совершенно очевидная. Откройте любой учебник по педагогике, и вы увидите, что стоит она на трех китах: обучении, воспитании и образовании. И, вступая в должность, министр Васильева говорила о необходимости воспитания в школах в противовес «оказанию образовательных услуг». Но министр — человек Советского Союза. Каждый, кому больше 45, согласно покивает головой: конечно, школа должна воспитывать. Все, кто родом из социалистического прошлого, понимают этот тезис единообразно, мы в выросли в социалистической образовательной парадигме.

Теперь посмотрим на сегодняшний день. Что именно должна воспитывать школа? Среди реалий сегодняшнего дня…

Пока не сформулирован ответ на этот вопрос, а ответ этот может быть сформулирован только после того, как мы ответим на вопрос, куда идет наша страна, что, собственно, мы строим и что хотим построить, какой мы хотим видеть страну, мы опять увидим контроль, который будет предоставлен сам себе. Контроль, контролирующий непонятно что и все время наращивающий обороты. Тем более, что технология уже отработана. Такой контроль погребет под собой то «разумное, доброе, вечное», что есть в школе, те ценности, которые пытаются внедрить посредством ОРКСЭ, идею «духовных скреп», да вообще все что угодно.

Иначе говоря, этот вопрос имеет непосредственное отношение к национальной идее, о которой говорят и которую не очень успешно разыскивают последние годы. Россия все еще «ищет троп»…

Таким образом: