Региональные выборы-2017: конкуренция, легитимность, обновление элиты

Региональные и муниципальные выборы 2017 года впервые в истории такого рода кампаний прошли в промежутке между двумя крупными федеральными кампаниями. В 2016—2018 годах в России впервые наблюдается «растянутый» избирательный цикл, включающий две основные федеральные кампании и множество кампаний в регионах.

1. Выборы губернаторов: «молодые технократы» и «политические тяжеловесы». Нишевая конкуренция

1.1. Основные результаты

Губернаторские выборы, состоявшиеся в 16 субъектах Российской Федерации (кроме того, в Адыгее глава региона был избран на заседании республиканского парламента) во всех регионах завершились победой действующего главы региона уже в первом туре. С этой точки зрения выборы 2017 года не принесли, конечно, никаких сюрпризов, да их и трудно было ожидать. После возвращения прямых выборов в 2012 году только в Иркутской области выборы прошли в два тура, завершившись при этом поражением действующего губернатора. В электоральном сезоне этого года не было реальных предпосылок для такого сценария, несмотря на игру политических игроков, экспертов и медиа.

Полная победа действующих губернаторов — это не просто успех отдельно взятой кампании, а еще и подтверждение доверия общества к президенту В. Путину, который назначил, а во многих регионах при этом еще и успешно поменял руководителей. Кроме того, успех действующих глав стал результатом усилий по консолидации региональной элиты и, разумеется, организации успешной и довольно эффективно скоординированной избирательной кампании, в ходе которой губернаторы с их внутриполитическими и политтехнологическими командами и Кремль продемонстрировали способность к сотрудничеству и качественной работе. Нелишним будет напомнить, что выборы этого года, как и думская кампания 2016 года, проходили в сложной социально-экономической ситуации. Но властям всех уровней удалось нейтрализовать угрозы социальных и политических протестов, сделав убедительные акценты как на результатах работы действующей власти, так и на формулировании программных положений будущего развития страны и ее регионов. В этих условиях аргументы оппозиции, напротив, не привлекли интереса граждан.

Результаты выборов отразили при этом объективные и уже традиционные различия между регионами. На итоги голосования повлияли как фундаментальные электоральные характеристики территорий, так и степень эффективности самих губернаторских кампаний. С этой точки зрения губернаторские выборы были сложным тестом, поскольку все действующие главы, за исключением белгородского губернатора Е. Савченко, баллотировались на этот пост впервые. Более того, целый ряд губернаторов был назначен незадолго до старта кампании, некоторые из них имели весьма слабый опыт публичной деятельности, были малознакомы в регионах. Понимая все это, Кремль оказывал своим протеже ярко выраженную поддержку, которая выразилась, в частности, в визитах В. Путина, в ряде случаев — неоднократных. В конечном итоге и усилия самих губернаторов, и усилия Центра с учетом объективных особенностей регионов и их избирателей привели и к общему успеху, и к существенным отличиям в непосредственных итогах голосования.

Безусловными лидерами избирательной гонки стали главы регионов с наиболее сильными позициями «Единой России» и стабильной общественно-политической ситуацией. Но не менее интересен и важен успех молодого поколения губернаторов, назначенных на эти посты совсем недавно. Так, результаты свыше 80% голосов получили А. Цыденов, М. Решетников и А. Алиханов, представляющие новое губернаторское поколение. Напротив, среди тех, кто получил сравнительно невысокий результат на уровне 60 с небольшим процентов, есть главы регионов, работающие как с 2012 года (С. Жвачкин и Е. Куйвашев), так и с прошлого года (И. Васильев).

Ставка на обновление губернаторского корпуса, сделанная Кремлем весной, оказалась более чем успешной. Скорее уроки из кампании надо извлекать тем губернаторам, которые работают уже сравнительно долго, но при этом получили более слабые результаты. Показательно, что главный губернатор-«старожил» — глава Белгородской области Е. Савченко все-таки продемонстрировал снижение своего результата в сравнении с кампанией 2012 года. Впрочем, ни один результат никак нельзя назвать «провальным», и дело не только в отсутствии второго тура, но и предпосылок к нему: во всех регионах действующие главы сумели набрать минимум 60% голосов, создав запас прочности.

Общий результат губернаторов, продемонстрированный в ходе кампании 2017 года, можно назвать вполне убедительным. Повсеместно этот результат превышал 60% голосов, а, как правило, составлял 70−80% голосов (но все-таки не превышал 90-процентную планку). Учитывая, что рейтинг «Единой России» обычно находится на немного более низком уровне, это означает, что главам регионов удавалось выступить в роли консолидаторов общественной поддержки, привлекая на свою сторону последователей разных политических партий. Кандидаты партий парламентской оппозиции теряли за счет этого голоса в пользу действующей власти.

Таким образом на губернаторских выборах, хотя главы регионов выдвигались от «Единой России», была успешно отработана модель надпартийной и внепартийной консолидации электората. С этой точки зрения губернаторские выборы можно считать и прообразом президентской кампании. Однако В. Путин, разумеется, привлекает широкую общественную поддержку в гораздо больших масштабах, учитывая и его более высокий рейтинг (в сравнении с рейтингами губернаторов), и более высокую явку, традиционную для федеральной кампании.

1.2. Губернаторские выборы и обновление элиты

Кремль еще более активно, чем раньше, работал над удовлетворением общественного запроса на обновление губернаторского корпуса. С этой целью президент использовал свое право назначать временно исполняющих обязанности губернаторов, и во многих регионах это приводило к смене действующих глав. Но в этом году, учитывая приближение президентских выборов, этот процесс принял особенно интенсивный характер.

Во-первых, Кремль уделил особое внимание борьбе с коррупцией в регионах, что неизбежно должно было привести к «очистке» губернаторского корпуса от наиболее одиозных его представителей. Антикоррупционная кампания затронула целый ряд регионов и, в частности, привела к заменам губернаторов Кировской области (которая произошла еще в прошлом году), Удмуртии и Марий Эл. Решения центра по замене губернаторов приобрели очевидным образом обоснованный характер, а перед новыми главами регионов встала задача сформировать совершенно новую власть, с новым имиджем и новыми задачами. Судя по высоким результатам А. Бречалова, И. Васильева и особенно А. Евстифеева, решение этой задачи оказалось удачным.

Во-вторых, решались задачи по омоложению региональной власти и повышению ее эффективности, что также было особенно важным для преодоления последствий экономического кризиса, улучшения инвестиционного климата и борьбы с нынешними трудностями в социально-экономическом развитии территорий. В большинстве случаев Кремль решительно расстался с губернаторами, к которым было больше всех претензий по части социально-экономической политики или внутриэлитных конфликтов. Кстати, эти же губернаторы занимали низкие позиции в рейтинге эффективности управления в регионах, ежегодно выпускаемом АПЭК и Лабораторией региональных политических исследований ВШЭ. Поэтому решения о замене А. Худилайнена, В. Наговицына, С. Ястребова, В. Басаргина, О. Ковалева, С. Митина были вполне обоснованными и ожидаемыми. Кроме того, учитывая сложную внутриэлитную ситуацию в регионе, центр ранее перевел севастопольского губернатора С. Меняйло на пост представителя президента в Сибирском федеральном округе. В результате кадровых рокировок менялась и власть в Калининградской области, где в конечном итоге, после перехода Н. Цуканова на пост полпреда в Северо-Западном федеральном округе и кратковременного правления силовика Е. Зиничева главой региона стал А. Алиханов.

Интенсивный процесс ротации губернаторского корпуса стартовал еще во второй половине прошлого года и продолжился весной 2017-го. Напомним, что в прошлом году были назначены на свои посты Д. Миронов, Д. Овсянников, И. Васильев и А. Алиханов, причем некоторые из них уже возглавляли регионы в статусе врио в период думской кампании. Но еще больше новых назначений прошло весной текущего года, в результате чего врио глав регионов стали М. Решетников, А. Никитин, А. Цыденов, А. Парфенчиков, А. Бречалов, А. Евстифеев и Н.Любимов.

Осуществляя губернаторские замены, центр не придавал им тотальный характер, учитывая опыт и эффективность ряда действующих глав. Это позволило получить мандат доверия от президента, а затем продлить свои полномочия на выборах В. Радаеву, В. Волкову, С. Жвачкину, Е. Куйвашеву и Е.Савченко. Тем самым В. Путин подтвердил кадровые решения 2012 года, когда и были впервые назначены нынешние главы Мордовии, Саратовской, Свердловской и Томской областей. С этой точки зрения процесс формирования губернаторского корпуса подтвердил планомерный характер. В выборах участвовали не только условные «новички», но и главы, которые успели уже отработать полный губернаторский срок, но при этом на прямые выборы тоже вышли впервые.

В особом положении находился только белгородский губернатор Е. Савченко, являющийся рекордсменом по продолжительности пребывания у власти: в его регионе планомерность связана с проведением регулярных выборов, которые он успешно выигрывает: так было в 2012 году, так случилось в 2017 году. Другое дело, что избрание на второй срок подряд после возвращения прямых выборов в 2012 году означает и избрание на последний возможный срок, в связи с чем вопрос о новом губернаторе Белгородской области появится еще в повестке дня, но, разумеется, до этого еще очень далеко.

Нынешняя модель губернаторских выборов при этом становилась своеобразным тестом на правильность президентского решения о замене (либо о продлении полномочий) действующего главы региона. В большинстве регионов сценарий выборов соответствовал сценарию борьбы между основными политическими партиями страны, но в то же время не повторял полностью итог думской кампании. Сдвиг электоральных симпатий в сторону главы региона происходил и за счет доверия, которое избиратели испытывали в отношении В. Путина и его решения, и за счет консолидационных процессов непосредственно в регионе, а также в связи с неучастием в выборах в отдельных субъектах федерации некоторых парламентских партий. В конечном итоге губернаторские выборы успешно легитимировали решения В. Путина, нацеленные на обновление и укрепление губернаторского корпуса. Напротив, кандидаты оппозиционных партий обычно набирали меньше голосов, чем их партии на парламентских выборах.

Главной тенденцией в кадровой политике Кремля стало формирование в губернаторском корпусе группы «молодых технократов», к числу которых можно отнести относительно молодых управленцев, имеющих успешный опыт работы в федеральных структурах или других субъектах федерации. Наиболее яркими и типичными представителями этой группы стали А. Никитин, А. Алиханов, М. Решетников и Д. Овсянников. К этой группе, несомненно, примыкает и А. Бречалов, а учитывая прежний опыт работы в сфере регионального управления и инвестиционной политики, к ней можно отнести и Н. Любимова. Разумеется, не только и не столько возраст является отличительной характеристикой этой группы: к ней можно относить управленцев в достаточно широком возрастном диапазоне от 30 до 50 лет. Дело скорее в особенностях образования и управленческого опыта, предполагающего преимущественную ориентацию на решение задач по повышению эффективности инвестиционной и социально-экономической политики в регионах или на федеральном уровне. Так, А. Никитин был главой Агентства стратегических инициатив, которое создавалось В. Путиным специально для проведения экспертной работы в этой сфере. А. Бречалов — выходец из руководства крупной деловой ассоциации. В федеральном правительстве сделали свою карьеру А. Алиханов, А. Цыденов и Д. Овсянников, у которых есть и опыт сотрудничества с бизнес-структурами. В правительстве Москвы занимал значимые должности М. Решетников.

Призыв «молодых технократов» во власть, безусловно, востребован сейчас, когда регионам необходимо решать сложные финансовые проблемы, и для этого требуется сочетание энергетики, свойственной для молодого поколения, со знаниями, обретенными в ведущих федеральных структурах. Результаты «молодых технократов» на губернаторских выборах были весьма убедительными, составляя около 70% и выше. В свою очередь, это означает, что избиратели отнюдь не делали ставку на популизм, который «молодым технократам» не свойственен: избиратель скорее был заинтересован в поддержке убедительной и современной программы регионального развития.

При этом тесная связь с федеральной властью в ситуации, когда регионы сильно зависят от центра, является важным конкурентным преимуществом, которое было оценено избирателями, несмотря на то, что некоторые врио впервые познакомились с регионом во время кампании. Кремль принимал во внимание сложное отношение к «варягам» и учитывал наличие местных корней. Например, пермский губернатор М. Решетников и глава Карелии А. Парфенчиков начинали свою карьеру в соответствующих регионах, и работа в столице была лишь ее продолжением. А. Цыденов, хотя и не работал в Бурятии, но все-таки имеет бурятские этнические корни. Но избиратели не продемонстрировали отторжения и к тем врио, которые не работали в их регионах ранее, позитивно оценив те инициативы, с которыми они выступали в ходе кампании.

В то же время кадровая политика Кремля носила сбалансированный характер, продолжая и определившиеся ранее тенденции. Так, часть новых губернаторов относилась к выходцам из силовых структур, имевшим притом солидный опыт работы в федеральном центре, — Д. Миронов, И. Васильев и долгое время возглавлявший Федеральную службу судебных приставов А. Парфенчиков. Нельзя утверждать, что получила развитие обсуждавшаяся в свое время тема «молодых силовиков», но Д. Миронов вполне может быть отнесен к этой когорте. Впрочем, эта группа губернаторов оказалась менее успешной в публичной сфере, что можно объяснить спецификой ее прежней работы, и результаты И. Васильева и А. Парфенчикова были ближе к нижнему пределу, в отличие, впрочем, от более успешного в этом смысле и как раз наиболее молодого Д. Миронова.

Наряду с «молодыми технократами» второй ярко выраженной группой губернаторов во время кампании этого года стали «тяжеловесы» — главы регионов, имеющие большой и богатый управленческий опыт. Важно, что Кремль не бросался в крайности и подчеркивал уважение к опытным региональным руководителям, не демонстрируя намерений поскорее отправить их «на пенсию». Отсюда вполне разумное решение о поддержке Е. Савченко, управляющего регионом с 1993 года. К числу «тяжеловесов» относился в этой кампании и глава Мордовии В. Волков, который занял свой пост в 2012 году, но до этого много лет бессменно руководил региональным правительством. Поддержка В. Волкова 10 сентября оказалась на рекордно высоком уровне, чего нельзя сказать о Е. Савченко, в случае которого, вероятно, сказалась некоторая усталость избирателей.

1.3. «Молодые технократы» и «тяжеловесы»: особенности кампаний

Заметный характер имели содержательные и стилистические различия между кампаниями двух наиболее ярко выраженных групп действующих губернаторов. Для региональных руководителей из числа «молодых технократов» на первое место вышел концепт регионального развития. Они выступали с программными инициативами стратегического характера, демонстрируя и понимание региональных проблем, и умение с ними справляться. Значительная часть кампании «молодых технократов» была посвящена не обычному предвыборному пиару, а обсуждению и разработке региональной стратегии социально-экономического развития.Все это вписывалось в общефедеральный процесс стратегического планирования, и поэтому кампании «молодых технократов» стали прекрасным поводом для того, чтобы не просто разработать «кабинетную» стратегию, но и представить ее общественности, а также обсудить «дорожные карты» с региональными управленческими и деловыми элитами. Одновременно с этим оперативно решались и текущие проблемы, как например, в Новгородской области — А. Никитин взял на контроль проблему восстановления пригородного сообщения с Санкт-Петербургом и включился в решение проблем, вызванных катастрофическим наводнением в регионе.

Одновременно у «молодых технократов» эффективно работала связка с федеральным Центром, подчеркивая, что эта новая группа губернаторов является по сути частью одной команды с руководством страны, частью формирующейся обновленной путинской команды. Примечательно, что свой последний предвыборный визит в регионы президент совершил в Пермский край, подчеркнув свою поддержку М. Решетникова, который добился очень хорошего результата и по уровню своей поддержки, и по явке. Неоднократными были контакты В. Путина с А. Никитиным, включавшие и визиты в регион, и личную встречу, которая тоже прошла незадолго до выборов.

Также центр согласовывал с «молодыми технократами» системные решения, призванные укрепить социально-экономическое положение регионов. Хорошим примером стала Калининградская область, в отношении которой правительство приняло решение о продлении срока действия особой экономической зоны в регионе и расширении ее охвата. Важное значение для этого региона имело и проведенное президентом в августе совещание по вопросам развития транспортной инфраструктуры Северо-Запада. А «связка» с Центром сыграла свою роль, позволив А. Алиханову добиться результата на уровне более 80% голосов.

Кампании «тяжеловесов» по понятным причинам имели другую структуру. Большое место в них отводилось анализу прежних достижений региональной власти, отчету перед избирателями об успехах региона и мерах в сфере антикризисной политики последних лет. Эти регионы были и наиболее стабильными с политической точки зрения, что позволяло властям спокойно разворачивать свою кампанию, говоря и о достижениях, и о перспективах. Кремль в большей степени полагался на опыт этих губернаторов во время кампании и в меньшей степени стремился управлять их кампаниями. Но это не значит, что внимания им не уделялось. Например, Белгородская область, как и другие регионы, вполне вписалась в график предвыборных поездок президента. Успех главы Мордовии был в большей степени связан с высоким уровнем общественно-политической стабильности в регионе.

1.4. «Нишевый» характер конкуренции

Предвыборная конкуренция носила на губернаторских выборах ярко выраженный нишевый характер, отражая существующую структуру партийной системы и предпочтений избирателей. Разница состояла в том, что губернаторы демонстрировали неплохие способности по консолидации электората, не повторяя, а, как правило, превосходя результаты «Единой России». Это четко продемонстрировала ситуация в Удмуртии и Новгородской области, где А. Бречалов и А. Никитин получили значительно больше голосов, чем «Единая Россия». Другим партиям и их кандидатам, напротив, оказывалось еще теснее в их нишах, поскольку они не могли целиком и полностью мобилизовать свой партийный электорат и идеологических сторонников. Надо заметить, что многие оппозиционеры к этому и не стремились, ссылаясь обычно на нехватку ресурсов, но на самом деле не располагая полноценной альтернативной программой регионального развития.

Примечательно, что на выборах провалились все попытки создания объединенной оппозиции, что не позволило реализовать сценарии биполяризации электората, потенциально опасные для действующих губернаторов. В начале кампании призывы к объединению оппозиции были, пожалуй, самыми громкими в сравнении с выборами прошлых лет. Это неудивительно, поскольку партии парламентской оппозиции ощутили свою слабость после прошлогодней думской кампании и задумались о перспективах борьбы за электорат и раскрутки региональных политиков. Однако все эти призывы имели декларативный характер. Чаще других выступавшая с ними «Справедливая Россия» хотела получить поддержку других партий для отдельных своих кандидатов, являясь при этом самым слабым участником выборов из числа парламентских партий (что продемонстрировали и ее результаты). Оказалось невозможным преодолеть идеологические и межличностные противоречия в отношениях между КПРФ, ЛДПР и «Справедливой Россией», которые в итоге остались в своих узких нишах. Сценарий формирования объединенной оппозиции, как и прежде, оказался мифическим и нежизнеспособным.

При этом КПРФ по итогам губернаторских выборов продемонстрировала дальнейшее ослабление своих электоральных и кадровых позиций в регионах. При всех попытках декларировать статус «единственной» и «настоящей» оппозиции подкрепить это перспективными кандидатами и привлекательными предвыборными инициативами не удалось. Напротив, бросался в глаза дефицит перспективных политиков у КПРФ. Наиболее заметные ее кандидаты одновременно были политиками, находящимися на спаде своей карьеры и всеми силами пытающимися удержаться в публичной сфере. В прошлом году потеряли думские мандаты С. Мамаев, О. Алимова, В. Федоткин и И. Ревин, и теперь они, будучи фигурами известными, но не особенно привлекательными для избирателя, пытались заявить о себе. Неудивительно, что эти попытки закончились поражениями. Причем С. Мамаев, И. Ревин и В. Федоткин проиграли уже не первые губернаторские выборы, что тоже говорит само за себя. Хотя, конечно, на общем фоне такие опытные игроки, как С. Мамаев и О. Алимова, все равно выделялись, получив более 15% голосов и приблизившись в случае С. Мамаева к 20-процентной отметке. Неплохо проявили себя местные представители КПРФ в Новгородской области и Севастополе, получив около 16%. Но показателен полный провал опытнейшего В. Федоткина, свидетельствующий об ослаблении и деморализации рязанской партийной организации.

Слабо выглядели на выборах многие местные руководители КПРФ, для которых губернаторские выборы означали шанс закрепить свои позиции в региональной элите. Например, опытный руководитель КПРФ в Удмуртии В. Бодров боролся скорее за позиции своей партии и свое собственное прохождение в республиканский парламент. В таких случаях, к которым можно отнести также Карелию и Томскую область, представители партийной верхушки решали задачи политического выживания и нередко отставали от кандидатов других оппозиционных партий — ЛДПР и «Справедливой России».

В ряде случаев КПРФ выдвинула откровенно слабых и малоизвестных своих представителей, что не свидетельствовало о нацеленности на борьбу. Так, ее кандидаты в Ярославской и Белгородской областях представляли даже не региональные столицы, а другие города своих регионов. Но за счет традиционных прокоммунистических настроений Белгородской области даже слабому кандидату КПРФ удалось получить неплохой результат, а вот в Ярославской области шансов на это не было. В Пермском крае и Свердловской области партия выдвинула кандидатов с ресурсами, но при этом москвичей, имевших неудачный опыт выдвижения в соответствующих регионах на думских выборах прошлого года. В Свердловской области этот эксперимент оказался чуть лучше, а в Пермском крае — провальным.

КПРФ явно недостаточно подготовилась к губернаторским выборам и не имела продуманного плана действий. Признаками этого стали участившиеся случаи откровенной сдачи позиций властям, конфликтов между центральным руководством и региональными отделениями и внутри самих регионов. Большой резонанс имел отказ КПРФ от выдвижения кандидата в одном из самых перспективных регионов — Марий Эл, где партия, тесно связанная с местным агрохолдингом, поддержала действующего главу региона А. Евстифеева. Это вызвало недовольство в ЦК КПРФ, но позицию партии это не изменило, а на выборах обернулось ухудшением имиджа партии в глазах ее сторонников. Внутренний конфликт разгорелся в Рязанской области, где на партийной конференции столкнулись два потенциальных кандидата (включая однофамильца действующего губернатора и сына губернатора бывшего), и в конечном итоге было принято «компромиссное» решение в пользу старого партийного лидера В. Федоткина, не продемонстрировавшего интереса к борьбе и провалившего кампанию. Напротив, развернутую оппозиционную кампанию вели считанные кандидаты — С. Мамаев, О. Алимова, О. Ефимова.

Власти отнюдь не чинили специальные препятствия коммунистам — напротив, «Единая Россия» помогала им с преодолением муниципального фильтра. Например, в лучшую сторону изменилась ситуация для КПРФ в Новгородской области, где на прошлых выборах, при губернаторе С. Митине, кандидат от партии О. Ефимова на выборы допущена не была. КПРФ смогла принять участие в 14 кампаниях из 16, а еще в одной отказалась сама. И только в Бурятии возникла сложная ситуация, приведшая к неучастию ее кандидата.

В конечном итоге КПРФ со своими кандидатами не смогла объединить оппозиционный электорат и поляризовать кампанию. Вместо этого она осталась в своей нише и чаще всего не сумела привести на выборы даже всех своих сторонников. Позиции партии не стали лучше тех, которые она получила по итогам думской кампании.

«Справедливая Россия» чаще всего вела скоординированную с властями игру, и лишь в некоторых случаях пыталась стать главной оппозиционной силой. В сущности единственным значимым и статусным кандидатом у эсеров оказалась депутат Госдумы И. Петеляева, которую С. Миронов с самого начала пытался сделать то кандидатом «объединенной оппозиции», то, наоборот, сторонником действующего губернатора, если бы тот согласился взять ее в сенаторы. Но неудачи в переговорах с другими игроками привели к тому, что партии пришлось выдвигать И. Петеляеву на выборах в условиях конкуренции с другими партиями. Это не позволило получить впечатляющего результата, но все-таки дало возможность набрать около 18% голосов. И это оказалось вообще единственным значимым результатом «Справедливой России».

В Свердловской области партия тоже долго искала свою нишу, а в итоге сама отказалась выдвигать наиболее перспективного кандидата А. Буркова, заменив его на местного политика Д. Ионина, который не смог набрать и 10% голосов, уступив даже кандидату от КПРФ, партии откровенно слабой в этом регионе. Кроме того, некоторый электоральный смысл имела «сшивка» губернаторской и парламентской кампании в Удмуртии, где «Справедливую Россию» представлял Ф. Юнусов. Однако низкий рейтинг партии не позволил добиться значимого результата.

Однако больше всего бросалось в глаза не присутствие, а отсутствие «Справедливой России» на выборах губернаторов, что свидетельствовало и об острой кадровой проблеме, и о договоренностях с властями. Показательно, что партия не стала выдвигать своих кандидатов в ряде регионов, главы которых имеют серьезную федеральную поддержку, — в Бурятии, Севастополе, Кировской, Калининградской, Ярославской и Саратовской областях. Причем в Кировской области эта история повторилась уже не первый раз, хотя губернатор за это время поменялся. Не сразу, но отказалась партия бороться и с Е. Савченко в Белгородской области, которому она полностью лояльна. Даже результат выше 5% стал для «Справедливой России» редкостью. Поэтому для «Справедливой России» эти губернаторские выборы стали полным провалом, не принеся никаких зримых политических дивидендов.

Нельзя назвать губернаторские выборы и сильным местом ЛДПР. Однако неплохой электоральный результат этой партии, полученный в ходе думской кампании 2016 года, заставлял ее быть активнее, чтобы подтвердить тренды, связанные с формированием в регионах когорты молодых и перспективных политиков и с сохранением хорошего рейтинга, сопоставимого с рейтингом КПРФ. Поэтому ЛДПР чаще других оппозиционных партий выставляла депутатов Госдумы, представлявших ее в Кировской, Новгородской, Рязанской, Свердловской и Томской областях. Причем как раз эти депутаты, прежде всего А. Диденко, К. Черкасов, А. Морозов и А. Шерин, претендовали на роль главных региональных оппозиционеров или конкурентов КПРФ в этой роли. Наиболее успешным в этом качестве оказался А. Диденко, фигура вполне статусная (глава думского комитета), получивший под 20% голосов и ситуативно оказавшийся главным региональным оппозиционером. Но в остальном кандидаты ЛДПР явно отставали, и только опытный К. Черкасов набрал в Кировской области около 10% голосов, а А. Шерин, набрав лишь около 8%, все-таки сумел на этот раз хотя бы опередить коммуниста В.Федоткина.

В то же время в большинстве регионов ЛДПР либо использовала выборы для публичной раскрутки своих местных координаторов, являющихся, как правило, политиками малоизвестными, либо вовсе сдавала свои позиции, выдвигая откровенно слабых кандидатов. Были и регионы, где участие ЛДПР в выборах имело номинальный характер, что продемонстрировали результаты на уровне около 5% или еще меньше.

Участие остальных партий в выборах губернаторов вообще носило эпизодический характер, подчеркивая их низкое влияние и кадровый голод. Примечательно, что ни в одном регионе не удалось зарегистрировать кандидата «Яблока», что показывает продолжающееся ослабление его позиций, а также отсутствие взаимопонимания и договоренностей с властями, как в центре, так и в регионах. Но и в прежние годы «Яблоко» почти никогда в выборах губернатора участия не принимало. На его фоне даже чуть более успешным оказался ПАРНАС, имеющий позиции в Ярославской области, где его представлял местный оппозиционер С. Балабаев, получивший около 6% голосов.

Вопреки распространенным представлениям, не было столь уж распространенным участие в выборах «альтернативных» левых партий, вызывающее раздражение у КПРФ. Так, «Коммунисты России» конкурировали в левой нише с КПРФ только в Кировской и Ярославской областях, а в Бурятии их кандидат оказался единственным представителем левых сил. Кандидаты КПСС немного оттянули голоса у КПРФ в Удмуртии и Севастополе, но эта партия на левом поле все равно сильно уступает даже «Коммунистам России».

Чаще всех из малых партий участвовали в губернаторских кампаниях опытные «Патриоты России», представленные в Севастополе (причем реально известным местным политиком и бывшим мэром И. Ермаковым, который, однако, избирателям интересным не показался), Пермском крае, Новгородской и Саратовской областях. Относительно известных и статусных местных политиков выдвигала Российская партия пенсионеров за социальную справедливость — в Марий Эл и Свердловской области. Дважды «засветились» на выборах «Зеленые» — в Калининградской и Свердловской областях. Во всех остальных случаях участие малых партий носило единичный характер, не свидетельствуя о каких-либо перспективах. Не демонстрировали малые партии и желания реально включаться в предвыборную борьбу, что подчеркнуло добровольное снятие сразу трех кандидатов — от «Родины», «Патриотов России» и «Партии Роста» — в Карелии, двое из которых открыто поддержали А. Парфенчикова.

1.5. Ройзман, Колесниченко, Мархаев: 3 проблемных точки

Довольно привычные сценарные особенности губернаторских выборов этого года, однако, перестали полностью удовлетворять не только оппозицию, которая регулярно заявляет о своих интересах и своем несогласии, но и саму власть. Проведение выборов на протяжении ряда лет по схожим сценариям приводит к накоплению проблем, которые требуют разрешения. Наиболее сложным и болезненным является вопрос о работе фильтров, от которой зависит конечный список участников выборов. Как показали прошедшие выборы, Кремль вовсе не ставил перед собой задачу по отсечению любой значимой оппозиции и даже по существу помогал ей с преодолением всех фильтров. Но ряд возникших проблем заставляет задуматься о характере и перспективах работы этой системы.

Речь идет о единичных и довольно разных проблемных точках, которые оппозиции выгоднее интерпретировать как универсальное «подавление». Но казус Е. Ройзмана очевидным образом объяснялся отсутствием у него сложившейся партийной идентичности и реально слабыми позициями в элитах, не соответствующими его формально высокому статусу главы крупного города. В итоге он не смог создать устойчивый альянс с «Яблоком» и найти поддержку муниципальных депутатов, что не просто не позволило ему собрать подписи, но и вылилось в нежелание это делать, прикрытое громкими публичными заявлениями. В сущности, это довольно понятный пример несоответствия политических амбиций, подкрепленных формально высоким статусом, и располагаемых ресурсов. Да и собственные политические перспективы Е. Ройзмана остаются довольно неопределенными.

Проблема отсутствия партийной идентичности (и работающей партийной машины) привела и к неучастию в выборах севастопольского политика В. Колесниченко, которому отказала в поддержке «Родина», а альянс с партией «Великое Отечество» не позволил собрать нужное число подписей. Общий урок для Е. Ройзмана и В. Колесниченко состоит в том, что политикам, не принадлежащим к парламентским партиям, сложнее преодолевать муниципальный фильтр, поскольку выдвигающие их партии подчас вообще не располагают «своими» депутатами, и им не за что «уцепиться» при сборе подписей.

Казус В. Мархаева в Бурятии может иметь более серьезные политические последствия, поскольку он напрямую касается принципов работы муниципального фильтра. Как известно, этот кандидат КПРФ собрал необходимое число подписей, но некоторые из них оказались «двойными», что привело к отказу в регистрации. Судебные органы и ЦИК в данном случае действовали строго по закону, хотя это, может быть, и вызывало политические противоречия: для КПРФ В. Мархаев был одним из ключевых кандидатов, имевших перспективы получить хороший результат, хотя вряд ли — выиграть выборы. Казус В. Мархаева наложился на дискуссию о необходимости смягчения требований муниципального фильтра, в чем заинтересована не только оппозиция. У властей тоже формируется понимание проблем, возникающих с обеспечением конкуренции на губернаторских выборах, что, вероятно, приведет к продолжению дискуссии по этому вопросу и принятию тех или иных решений.

2. Региональные Законодательные собрания: доминирование «Единой России» и его причины

Подготовка к выборам Законодательных собраний у «Единой России» носила заблаговременный характер и развивалась в русле тех наработок, которые были успешно использованы в прошлом году. «Единая Россия» делала значительный акцент на конкурентном отборе своих кандидатов во время предварительного голосования, организации экспертно-аналитической работы, разрешении внутриэлитных противоречий, разработке предвыборных программ в регионах. Предварительное голосование подразумевало заметную ротацию действующих депутатов от «Единой России», подтвердив тем самым общий тренд на обновление региональной элиты, заданный президентом. Большая предварительная работа способствовала и росту шансов партии на победу в одномандатных округах, имеющей большое значение для формирования парламентского большинства. Итоги выборов подтвердили этот успех, включая и те округа, где праймериз привели к выдвижению новых кандидатов. Другие партии по-прежнему отказывались от проведения праймериз и занимали выжидательную позицию, чтобы сделать ставку на округа, где позиции «Единой России», по их мнению, были более слабыми.

Выборы региональных Законодательных собраний имели конкурентный характер. В них принимало участие большое число партий и кандидатов, и конкурс на место заметно превышал таковой на выборах губернаторов. Наряду с партиями парламентской четверки в региональные выборные кампании включались и многие другие партии. Борьба в одномандатных округах, при активной подготовке к ним «Единой России», также не имела заранее предопределенного характера и, как показали сами выборы, могла привести к победе кандидатов других партий.

Впрочем, конкуренция на региональных парламентских выборах в любом случае была ограничена объективными характеристиками электоральных предпочтений. И хотя электорат консолидируется вокруг «Единой России» в немного меньшей степени, чем вокруг В. Путина или губернаторов, полюс консолидации очевиден. Задача «Единой России» состояла в том, чтобы подтвердить свое влияние и популярность, и эта задача была успешно выполнена. По-прежнему была эффективной и тактика выдвижения глав регионов в роли «паровозов», которая использовалась во всех случаях, кроме Краснодарского края (там в тройку входил заместитель губернатора).

Итоги голосования за партийный список «Единой России» в целом соответствовали результатам партии на региональных выборах, прошедших пять лет назад. Это позволяет говорить о высокой стабильности партийного электората. Наиболее успешными для партии регионами остались Краснодарский край, Пензенская и Саратовская области. Со сменой власти и в условиях параллельной губернаторской кампании улучшились результаты в Удмуртии. Благоприятным можно назвать результат в Северной Осетии, ставший заметно лучше, чем на прошлых региональных выборах. Только Сахалинская область не смогла дать «Единой России» более половины голосов, но этот регион изначально выделялся на общем фоне устойчиво пониженным рейтингом партии.

Задачи партий парламентской оппозиции на этих выборах состояли прежде всего в подтверждении парламентского статуса через создание фракций в региональных Законодательных собраниях и мобилизацию своего электората. При этом КПРФ и ЛДПР находились, в соответствии со сценарием думских выборов прошлого года, в конкуренции между собой за звание «второй» партии. «Справедливой России» скорее было важно удержаться в региональных парламентах.

В некоторых, но все же единичных случаях оппозиция стремилась сыграть на «сшивке» парламентских и губернаторских кампаний. Наиболее ярким примером была Удмуртия, где списки КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» возглавляли кандидаты этих партий на одновременных выборах главы региона. В Саратовской области главный оппонент губернатора, коммунист О. Алимова тоже возглавляла список своей партии на выборах в областную думу. С одной стороны, это выдавало реальные интересы оппозиционных партий, связанные с прохождение в законодательные органы власти, а не на губернаторские посты, но, с другой стороны, могло способствовать мобилизации партийного электората. Такой сценарий оказался более успешным для КПРФ в Саратовской области, улучшившей своей результат, но в Удмуртии у оппозиционных партий, при всей сшивке кампаний, просто не нашлось лидеров, способных привлечь электорат.

У парламентской оппозиции не было единой стратегии на этих выборах, о чем свидетельствует весьма разношерстный характер ее партийных списков. Постоянство демонстрировала только ЛДПР, списки которой везде возглавлял лидер партии, но это было неизбежным и единственно эффективным предвыборным ходом. С другой стороны, это только подчеркивало слабость или отсутствие у ЛДПР популярных местных политиков. Сомнительный ход с выдвижением в Северной Осетии сына партийного лидера О. Эдельштейна лишь подчеркнул эту проблему, тем более что с электоральной точки зрения он партии в заведомо неблагоприятном регионе ничего не дал. ЛДПР по итогам прошедших выборов подтвердила свой статус парламентской партии, но не смогла поддержать и нарастить рейтинг. Она сумела получить парламентский статус в Краснодарском крае, Пензенской и Саратовской областях, которого у нее не было, но по-прежнему осталась «за бортом» в Северной Осетии. Процентные показатели были при этом скромными и обычно хуже, чем на прошлогодних думских выборах: даже на традиционно благоприятном Сахалине результат составил менее 13%, а в остальных регионах был еще ниже.

Среди других парламентских партий лишь «Справедливая Россия» делала ставку на продвижение в роли «паровоза» своего лидера, причем в той же Северной Осетии, которая в итоге оказалась единственным реально благоприятным регионом с результатом более 10%. Напротив, в Краснодарском крае, Пензенской и Сахалинской области списки этой партии выглядели крайне слабыми, а в Саратовской области партия рассчитывала в первую очередь на лояльность властей. В итоге эсеры не везде смогли добиться парламентского статуса: им опять не удалось это сделать в Краснодарском крае, а на Сахалине они его лишились. Напротив, «Справедливая Россия» обрела парламентский статус в Пензенской области и сохранила, но опять «на грани» в Саратовской области.

Нельзя также сказать, что продуманный подход к региональным парламентским выборам характеризовал КПРФ. Партия иногда использовала в роли паровозов своих думских депутатов, являющихся лидерами региональных партийных организаций (Северная Осетия, Краснодарский край), и в целом ставка делалась на продвижение региональных лидеров, потенциал и известность которых очень отличается. История со снятием и восстановлением на выборах партийного списка КПРФ в Северной Осетии не только не прибавила симпатий к партии, но, наоборот, обернулась оттоком электората и крайне слабым результатом на грани прохождения в парламент. В остальном, как правило, КПРФ примерно повторяла свои прежние результаты, а заметная тенденция к росту была заметна только в Саратовской области — при том, что три кандидата от «Единой России» в одномандатных округах незадолго до выборов вышли из гонки.

Таким образом, оппозиционные партии сами организовали выборы так, чтобы сохранить статус-кво и остатки своей популярности. Выборы позволили КПРФ и ЛДПР получить парламентский статус во всех субъектах Федерации, где они проходили. Более того, ситуация даже улучшилась в сравнении с предыдущими выборами за счет повсеместного прохождения в Законодательные собрания ЛДПР. Но «Справедливая Россия» где-то выигрывала, а где-то, как на Сахалине, теряла, продолжая отставать от других.

Для малых партий борьба за парламентский статус имеет принципиальное, жизненное значение, поскольку от этого зависит и сохранение (либо обретение) ими парламентской квоты для участия в федеральных выборах, и в целом укрепление своих позиций. С формальной точки зрения большинство зарегистрированных партий вовсе не участвовало в этих выборах, демонстрируя свой номинальный характер и отсутствие перспективы. Поэтому реально среди малых партий активными были немногие. Особая ситуация складывалась в Северной Осетии, где парламентский статус имеют «Патриоты России», опирающиеся на известность и ресурсы своего лидера А. Фадзаева. По итогам выборов они подтвердили этот статус, но с заметным снижением процентного показателя — с 26,6% до 16,3%. В остальном же никакие малые партии успеха на региональных выборах не добились, и борьба за парламентскую квоту им еще предстоит.

При этом «Единая Россия» не только продемонстрировала и подтвердила свое лидерство, но и проявила ответственный подход к развитию партийной системы, который выражается в готовности к поддержанию межпартийного консенсуса. Напротив, другие партии вели себя иной раз очень конфликтно. Так, негативным фоном выборов стало громкое и скандальное выяснение отношений между КПРФ и «Коммунистами России», приведшее к судебным разбирательствам и попыткам снятия друг друга с выборов. Наиболее острый характер эти конфликты приобрели в Северной Осетии и Кирове. В конечном итоге, как правило, победы в этих конфликтах добилась КПРФ, — в частности, восстановленная на выборах в Северной Осетии. Но этот конфликт продемонстрировал рост конкурентности в левой нише, где КПРФ опасается появления критиков и оппонентов. Позиция властей не носила здесь такого негативного в отношении КПРФ характера, как это пытается представить сама партия: так, именно «Коммунисты России» окончательно лишились регистрации в ряде территорий (в том числе в Северной Осетии), а в некоторых случаях они изначально не смогли пройти регистрацию.

В целом региональные парламентские выборы подтвердили сложившееся соотношение сил в партийной системе. Успех «Единой России» был обусловлен целым рядом причин, среди которых особое значение имели непосредственная работа партии с избирателями, реализация социально значимых партийных проектов в регионах, тщательный и конкурентный подбор кандидатов с использованием праймериз, формирование внутриэлитных коалиций там, где элиты раздроблены, наличие связки с главой региона и, разумеется, прочная ассоциация между партией и президентом. Тем не менее наличие в регионах своей повестки и своей расстановки политических сил в принципе могло приводить к случаям существенных различий между региональными и федеральными выборами. Единственным случаем такого отклонения стала, причем уже не в первый раз, Северная Осетия с ее сильными «Патриотами России».

3. Выборы депутатов муниципалитетов и городской электорат

3.1. Выборы в столицах регионов

Внимание к муниципальным выборам в этом электоральном сезоне было заметно выше, чем прежде, в силу целого ряда причин. Во-первых, выделялось само количество муниципальных кампаний, особенно — выборов в региональных столицах, которых к тому же было количественно больше, чем выборов региональных Законодательных собраний. Во-вторых, выборы проходили в большом числе сложных для «Единой России» городов с пониженными рейтингами поддержки действующей власти. В-третьих, муниципальные выборы, неизбежно привлекающие повышенное внимание, состоялись в Москве.

В связи с тем, что система организации управления муниципальными выборами в полной мере отсутствует, пожалуй, у всех партий, то и отличия в порядке организации кампании и ее содержательного наполнения были здесь самыми большими. Партии в городах скорее рассчитывали на мобилизацию лояльного электората за счет имеющихся организационных и технологических ресурсов, чем на продвижение ярких фигур и идей.

На этом фоне больше возможностей было, конечно, у «Единой России», усилившей работу с «проблемным» городским электоратом, в том числе по линии партийных проектов, за счет внимания к вопросам благоустройства, культуры и образования, обустройству общественных пространств. Но и у «Единой России» серьезно отличалась степень скоординированности и публичной яркости городских кампаний. Отличалась и степень влияния на выборы со стороны губернаторов. Например, в Твери губернатор И. Руденя лично возглавил партийный список, региональные чиновники были делегированы в списки партии в Курске и Петропавловске-Камчатском. В остальных случаях ставка чаще всего делалась на действующих городских руководителей. Однако в случаях наиболее сложных внутриэлитных отношений могли привлекаться и «внешние» фигуры, как например, глава управления МЧС в Омске (где действующий мэр даже ушел в отставку перед выборами) или директор одного из крупнейших заводов в Кирове.

Однако при всем разнообразии подходов и организационных схем «Единая Россия» мобилизовала городской электорат лучше остальных, не допуская опасной тенденции к разрастанию городского протеста.

«Городские» результаты «Единой России» отстают от региональных, что было вполне ожидаемо. Однако при этом партия везде заняла первое место по спискам (а прежде бывали и сбои) и повсеместно создала устойчивое большинство в муниципальных собраниях за счет успеха в одномандатных округах. Наиболее низкие результаты «Единой России» никак нельзя назвать провальными: в худших случаях Омска, Пскова и Владивостока они лишь немного отставали от 40% голосов, и наиболее заметное отставание от среднего обнаружилось только в Кирове (около 36%). Вполне адекватный и привычный для городского голосования результат на уровне 40−50%, типичный и для думской кампании прошлого года, был воспроизведен в Барнауле, Горно-Алтайске, Петропавловске-Камчатском, Твери и Ярославле, а в Курске и Черкесске он оказался заметно выше. Фактически, несмотря на ожидаемо умеренный результат, он все равно свидетельствует о консолидации основной части городского электората вокруг «Единой России», что оказывает стабилизирующее влияние на крупные города.

Хотя оппозиционные партии хорошо знают о наличии в городах повышенного протестного фона, они не умеют и не готовы этим пользоваться. В городские кампании редко включались влиятельные и популярные местные политики, а скудного городского актива для успеха было недостаточно. В случае ЛДПР В. Жириновский «вытягивал» кампании повсеместно, но все равно партия недобирала голоса. Включенный в городской партийный список по Твери депутат Государственной Думы А. Морозов одновременно вел более важную для него губернаторскую кампанию в Новгородской области, и его работа на «два фронта» только усиливала ощущение нехватки у партии человеческого ресурса. Плюс для партии в том, что ЛДПР повсеместно добивалась в городах парламентского статуса, которого у нее не было в Твери, Ярославле и Черкесске. Были и примеры высокого рейтинга, превышающего 20%, — в Петропавловске-Камчатском и Кирове, но это примеры единичные.

Городские выборы продемонстрировали и заметную «оппозиционную чересполосицу»: в одних случаях более успешной партией оппозиции была ЛДПР, в других — КПРФ, в третьих — «Справедливая Россия». Например, коммунисты преодолели 20-процентный рубеж во Владивостоке и Пскове, а эсеры — в Кирове. Кроме того, выборы в городах отличались наибольшей дифференциацией предпочтений избирателей. Заметный рост показали «Коммунисты России», которые прошли в муниципальные собрания Черкесска, Омска и Кирова. Отдельных успехов добивались «Яблоко» (Псков), Партия пенсионеров (Владивосток), «Родина» (Горно-Алтайск и Тверь), «Гражданская платформа» (Черкесск). Но на решение стратегической задачи, связанной с парламентской квотой, это не влияет.

3.2. Муниципальные выборы в Москве

Выборы в Москве заслуживают отдельного рассмотрения, поскольку они проходили по особенному сценарию — в десятках московских районов по мажоритарной системе избирались местные собрания. Итоги этих выборов показали, что Москва отличается от остальной России, но отнюдь не радикальным образом.

Прежде всего московские власти сохранили контроль над городом и большинством муниципалитетов. Если говорить о перспективе выборов мэра, предстоящих в следующем году, то оппозиция по-прежнему не способна собрать нужное число подписей муниципальных депутатов в нужном числе районов: решение этой задачи без договоренностей с властями остается недостижимым, как это было и на выборах 2013 года. Напротив, остается серьезной проблема консолидации оппозиции, где на первые позиции вышло «Яблоко». Но назвать его монополистом на оппозиционном фланге никак нельзя: коалиция Д. Гудкова ориентирована лично на него и обладает собственной идентичностью. Кроме того, в одном из районов — Красносельском — успеха добилась «Солидарность» И. Яшина, которая с «Яблоком» конфликтует. Налицо резкое ослабление парламентской оппозиции в лице КПРФ и «Справедливой России», так и не сумевших выстроить в городе грамотную и интенсивную кампанию. Запрос на «Яблоко» оказался ситуативным. Он отражает недовольство москвичей политикой мэрии и существующей оппозицией, но вовсе не свидетельствует о стабильно высоком партийном рейтинге «Яблока». Поэтому ситуация в городе стала новой, но радикальной дестабилизации не произошло.

В то же время ход кампании продемонстрировал наличие очевидных организационных и технологических проблем. В частности, не имела смысла ставка мэрии на «тихую» кампанию и низкую явку. Она не могла сработать в городе, где нет проблемы с получением заинтересованными гражданами информации о проведении выборов, и где при желании все легко можно узнать с помощью социальных сетей. Поэтому никак нельзя было избежать явки оппозиционного электората, которая и произошла. Проблема с плохим обеспечением информирования москвичей о выборах привела к скандалу во взаимодействии Мосгоризбиркома и мэрии Москвы с оппозиционными партиями и жесткому вмешательству Центризбиркома, потребовавшего обеспечить это информирование, и Уполномоченного по правам человека. Скандал, в свою очередь, также сработал против низкой явки, способствуя мобилизации протестного электората.

К тому же еще до начала кампании было очевидно, что в условиях низкой явки относительно небольшие, но сплоченные протестные группы (и прежде всего — актив партии «Яблоко»), мобилизовав практически весь свой электорат, смогут оказать существенное влияние на исход выборов. Именно это и произошло.

По итогам выборов появились оппозиционные муниципалитеты, с которыми мэрии придется теперь выстраивать отношения, не допуская открытой политической конфронтации в городе. Формируется потребность в существенной корректировке коммуникационной стратегии городских властей. Коммуникационные задачи невозможно будет решить с помощью однонаправленного продвижения успехов властей и намеренного понижения самостоятельной общественно-политической активности москвичей. Требуется более тонкая политическая игра с разнообразными оппозиционными партиями и группами, предполагающая их включение в городскую повестку и проведение реального диалога. Все это очень серьезные вызовы, и небольшое время, оставшееся до выборов мэра, требует дать на них немедленный ответ.

4. Консолидация элит и роль «Единой России»

Проблема необходимости консолидации элит хорошо осознавалась центром и решалась как в ходе публичных кампаний (прежде всего на праймериз «Единой России» и при последующем формировании партийных списков), так и в процессе непубличных согласований и консультаций, проходивших при активном участии Кремля и федерального руководства «Единой России».

Процессу консолидации элиты, несомненно, способствовали сценарии губернаторских кампаний: все главы регионов были официально выдвинуты «Единой Россией». В ситуации, когда глава государства и правящая партия поддерживали своих выдвиженцев и назначенцев, «альтернативные» игры элиты теряли смысл. При этом консолидация элиты вокруг губернатора оказывала позитивное влияние и на ход параллельных кампаний — выборы Законодательных собраний в Удмуртии и Саратовской области (где губернаторы возглавляли списки «Единой России»).

Возможные, хотя и слабые признаки раскола элиты с выдвижением кандидатов от других партий отмечались в отдельных регионах, но сильные партии в таких играх не участвовали. Поэтому мэр Екатеринбурга Е. Ройзман, бывший заместитель губернатора Ярославской области О. Виноградов и бывший министр сельского хозяйства Пермского края О. Хараськин не имели шансов собрать необходимые им подписи и стать привлекательными фигурами для тех или иных «невключенных» элит.

На выборах мэра Якутска успешно сработал альянс двух крупнейших политических фигур региона. Хотя мэр А. Николаев и глава региона Е. Борисов представляют разные группы влияния, на выборах их противоречия никак не проявились. Напротив, Е. Борисов открыто поддержал А. Николаева, соперники которого представляли партии парламентской оппозиции и, по большому счету, ни на что не претендовали. Дополнительную путаницу вносило выдвижение КПРФ и «Справедливой Россией» однофамильцев. В итоге выборы завершились еще более благоприятным для А. Николаева результатом, чем в прошлый раз, когда признаки раскола элиты в кампании присутствовали.

Принцип консолидации элиты был активно использован «Единой Россией» на выборах региональных Законодательных собраний и в муниципалитетах. Губернаторы, выступая в роли консолидаторов элиты, лично включались в избирательные кампании. На региональном уровне они возглавляли списки почти повсеместно (кроме Краснодарского края), на муниципальном — в Твери. Это было выгодно и партии, и самим главам регионов, поскольку в большинстве случаев выборы региональных Законодательных собраний проходили при новых главах (здесь исключение составляла только Саратовская область). Одновременно с этим различные группы влияния в регионах получали возможность конкурировать между собой на праймериз, по итогам которых, как правило, удавалось обеспечить их сбалансированное представительство в партийных списках. Пожалуй, не было в регионах ни одной значимой группы влияния, которая не сумела бы подобрать и выдвинуть хотя бы одного сильного кандидата в депутаты. Ярким примером стал Омск с его весьма разбалансированной внутриэлитной ситуацией, где в процессе праймериз удалось согласовать интересы основных игроков. В конечном итоге это позволило добиться весьма благоприятного для условий этого города результата, существенно превосходящего результат КПРФ.

Напротив, пространство для маневра у недовольных элит оказалось в этих условиях минимальным. Вопреки прогнозам, не было после праймериз и массового оттока «обиженных» кандидатов в другие партии. В отдельных случаях недовольные элиты, как и на губернаторских выборах, не смогли создать альянс с сильными партиями и просто не получили регистрации (случай «Партии Дела» в Горно-Алтайске с бывшим региональным премьером В. Петровым). Крупные случаи игры относительно успешной элиты на поле других партий были мало распространенными: к числу главных примеров здесь относятся Северная Осетия («Патриоты России») и Киров (где бывший лидер региональной «Единой России» В. Сураев шел от «Справедливой России»).

Таким образом, в преддверии президентских выборов консолидация региональной элиты только выросла, а основными центрами этой консолидации стали «Единая Россия» и губернаторы. Причем ряд губернаторов впервые выступили в этом качестве и добились большого успеха.

«Единая Россия» является одним из основных участников процессов, которые происходят сейчас в российских элитах. Партия активно и успешно участвует в консолидационных процессах, укрепив, в частности, «связку» с новыми губернаторами, где именно взаимная поддержка привела к высоким результатам обеих сторон. Партия включена в процессы обновления элиты, которому способствует и конкурентный отбор кандидатов на праймериз, и выдвижение множества новых лиц на выборах представительных органов власти.

«Единая Россия» работает в тесной связке с руководством страны, подтверждая статус ведущей российской партии. В ходе региональной кампании была вновь обозначена связь между партией и главой государства, который активным образом посещал регион — главным образом те, где проходили губернаторские выборы. В кампанию был включен и лидер партии, глава российского правительства Д. Медведев, тоже совершивший ряд поездок по стране, прежде всего — в те регионы, где проходили выборы Законодательных собраний и органов представительной власти в крупных городах. Тем самым федеральное руководство не только помогало кандидатам «Единой России», но и подчеркивало командный характер работы властной элиты страны.

5. Легитимность выборов: реальность и дискуссия

Анализируя итоги выборов, можно говорить об удовлетворении всех главных критериев легитимности прошедших выборов. Во-первых, на выборах был соблюден принцип легальности (законности). Активную работу в этом направлении вели и Кремль, и руководство Центральной избирательной комиссии. Они обеспечивали чистоту процедуры и законность принимаемых решений. Причем не всегда эти решения вызывали благоприятную реакцию политических игроков, но принцип законности всегда обозначался как приоритетный.

Так, решение о недопуске до выборов В. Мархаева, хотя и создавало непростую политическую ситуацию, но принято на полностью законных основаниях, что было подтверждено судебными органами. Федеральные власти также постоянно напоминали об ответственности за фальсификации. Центризбирком внимательно следил и за тем, как в регионах разворачивалась кампания по информированию граждан о проведении выборов, сделав, в частности, замечание Мосгоризбиркому.

В конечном итоге и выборы губернаторов, и формирование депутатского корпуса на местах прошли законно. Об этом косвенно свидетельствует и отсутствие административных усилий по искусственному завышению явки (хотя ее высокий уровень и воспринимался многими игроками в регионах как желательный).

Во-вторых, выборы обеспечили представленность всех основных политических сил и наиболее популярных партий. Конечно, губернаторские выборы, проводимые по мажоритарной системе, не могли обеспечить партийное разнообразие в силу повсеместно высокой популярности «Единой России» и ее кандидатов. Но в данном случае на легитимность выборов работало участие кандидатов от парламентских партий, если только они сами от этого не отказывались. Выборы же в представительные органы власти создали вполне достойное партийное представительство — с учетом преимуществ «Единой России», но и с формированием фракций партий парламентской оппозиции, а в отдельных случаях и малых партий. Парламентское представительство сумела расширить ЛДПР, в некоторых муниципалитетах появились новые партии. При этом конкуренция в одномандатных округах приводила в отдельных случаях к победам оппозиционеров.

В-третьих, поствыборная ситуация не создает оснований для каких-либо массовых протестов, требований пересмотра итогов выборов и иных скандалов. Выборы признаны обществом, и это является непреложным фактом. При этом выборы позволили обеспечить и вполне адекватное представительство оппозиции, соответствующее ее реальной популярности в обществе, тем ресурсам и возможностям, которыми она располагает. Конечно, выступления недовольных всегда будут, они вполне соответствуют «правилам игры», но никоим образом не ставят под вопрос легитимность власти.

Дискуссия о явке как о критерии легитимности носила при этом, на наш взгляд, надуманный характер. Важно прежде всего то, что явка в регионах находилась на традиционном уровне. Она заметно колебалась от региона к региону, соответствуя тем различиям, которые характеризовали регионы и прежде. Как и следовало ожидать, она была ниже на муниципальных выборах в сравнении с региональными и в городах по сравнению с периферией. При этом граждане были достаточным образом информированы о проведении выборов (кроме Москвы), и неявка была их личным выбором, который никак не расшатывает легитимность прошедших кампаний.

Так, на губернаторских выборах явка чаще всего находилась в привычном диапазоне от 30 до 40% (Удмуртия, Калининградская, Кировская, Свердловская, Ярославская области, Севастополь), превысив эти показатели в республиках (Бурятия, Марий Эл, Мордовия), Белгородской и Саратовской областях, а также Пермском крае (что можно объяснить активной кампанией М. Решетникова). Несколько ниже явка опустилась только в Карелии, Новгородской и Томской областях, избиратели в которых и прежде не отличались высокой активностью. Республики: Северная Осетия, Пензенская и Саратовская области, а также с некоторым отставанием Краснодарский край отличались повышенной явкой на выборах Законодательных собраний. Вниз ушел только Сахалин с его традиционно очень низкой явкой. Закономерным образом наиболее низкая явка была отмечена на муниципальных выборах в больших городах, практически совпадая с явкой на предыдущих аналогичных выборах. С этой точки зрения крайне низкие показатели явки во Владивостоке и Петропавловске-Камчатском (менее 20%) были просто «повторением пройденного», как и слабая явка в Барнауле, Кирове, Омске, Пскове и Твери (ниже 25%).

Таким образом, для легитимности выборов важно было прежде всего то, что явка носила естественный для выборов такого уровня характер, и это не вызвало в обществе каких-либо политических противоречий.

6. Выводы. Предложения по коррекции системы муниципального фильтра

Прошедшие 10 сентября выборы в регионах способствовали закреплению многих позитивных тенденций развития партийной и избирательной системы, что имеет большое значение и в преддверии президентских выборов.

Во-первых, не вызывает сомнений легитимность состоявшихся выборов, имевших полностью законный характер, обеспечивших достаточно широкое партийное и общественное представительство в органах власти. Об этом свидетельствуют и отдельные локальные успехи различных оппозиционных групп, включая Москву.

Во-вторых, выборы подтвердили сложившиеся отношения между партиями и уровень их поддержки, а также уровень явки на выборах. Все эти индикаторы, как правило, соответствовали выборам прошлых лет, не демонстрируя резких отклонений. Это означает, что партийные предпочтения граждан остаются устойчивыми и в целом по-прежнему благоприятствуют действующей власти. Как «Единая Россия», так и новые губернаторы продемонстрировали при этом способность к успешной консолидации региональной элиты. Проблема явки не имеет критического характера, поскольку при разной явке на разных выборах итоговый расклад оказывается примерно одинаковым.

В-третьих, явственно обозначился позитивный тренд в сторону обновления региональной элиты, где наиболее успешной группой становятся «молодые технократы». Эта группа не только символизирует процесс обновления губернаторского корпуса, но и демонстрирует значительные успехи на выборах, получая поддержку населения без популистского послания к нему.

В то же время вопрос о внесении корректив в избирательный процесс становится все более актуальным, учитывая и необходимость дальнейшего совершенствования избирательного законодательства. В центре дискуссии здесь неизбежно оказывается вопрос о муниципальном фильтре.

Фильтр является важным политическим механизмом, действие которого позволяет нейтрализовать радикальных и периферийных игроков, а с правовой точки зрения — тех, кто не располагает поддержкой на местах и не в состоянии привлечь на свою сторону необходимое количество муниципальных депутатов.

В то же время работа муниципального фильтра создает и определенные проблемы. Среди них заметной проблемой видится стремление части губернаторов минимизировать конкуренцию на выборах, не допустив участия наиболее опасных соперников. Такие проблемы были заметны и на выборах 2017 года, приведя в ряде случаев к скандалам. С другой стороны, «Единая Россия» нередко вынуждена ставить себя в неудобное положение, собирая подписи за «чужих» кандидатов с целью обеспечить политический баланс и представительство. Более того, сами эти кандидаты иной раз не предпринимают никаких усилий, ожидая, что все сделают за них, либо предоставляют плохо оформленные подписи, которые ранее приходилось учитывать из политических соображений.

Разумеется, нет необходимости превращать корректировку муниципального фильтра в вынужденный ход, сделанный под давлением оппозиции, которая хотела бы регистрировать своих кандидатов вообще без каких бы то ни было условий. Формируется потребность в смягчении муниципального фильтра, что могло бы снизить напряженность в отношениях власти и оппозиции, повысить конкуренцию на выборах и при этом не допустить разбалансировки ситуации. Уроки выборов этого года позволяют сделать целый ряд предложений.

При этом важным вопросом остается не просто замена губернаторов с отсевом неэффективных и коррумпированных руководителей, но и формирование нового типа регионального управленца. С этой точки зрения кадровые замены последних лет и последующий успех президентских назначенцев на выборах действительно обозначают новые тенденции. Так, обращает на себя внимание существенное омоложение губернаторского корпуса, масштабы которого, конечно, ограничены, но заметно больше, чем это было раньше. В частности, новый калининградский губернатор А. Алиханов занял свой пост как раз с достижением минимального 30-летнего «губернаторского возраста», к числу самых молодых российских губернаторов относится теперь и новый глава Новгородской области А. Никитин.