Официальные лица администрации президента США Дональда Трампа по-прежнему настаивают, что они намерены исчерпать все возможные варианты, в том числе дипломатические, прежде чем переходить к другим действиям для «решения» проблемы Северной Кореи военным методом. Тем не менее оказывается, что на самом деле то, что в США называют «дипломатией» в этом случае, идет вразрез с целями, лежащими в основе любой искренней дипломатии. Вместо этого, официальные лица США проявляют целенаправленную нерешительность с прицелом на будущий провал. Благодаря этому у них появляется оправдание для перехода к более агрессивной тактике, пишет Джейсон C. Диц в статье для The American Conservative.

(сс) Bjørn Christian Tørrissen
Пхеньян

Подобная тактика не уникальна для внешней политики США, однако наиболее очевидно она проявляется в подходе к КНДР, выбранном США после прихода Трампа к власти. Так, при новом главе Белого дома дипломатия довольно быстро была выброшена как старый и провалившийся подход на фоне того, как официальные лица начали продавливать новые санкции.

Сам глава Государственного департамента США Рекс Тиллерсон дал стратегии США характеристику, согласно которой США выступают «с тщательно выверенными» угрозами, карательными мерами, эскалируя до тех пор, пока КНДР не сдастся. Большая часть администрации Трампа уже давно поняла, что этого не будет, и начала, вместо этого, говорить о превентивных ударах. Высокопоставленный генерал вооруженных сил США, служащий на Корейском полуострове, недавно заявил, что США «готовы» к подобному нападению, и только благодаря желанию Вашингтона не делать этот шаг, удар не был пока осуществлен.

Читайте также: Военные США и Южной Кореи не исключили возможность войны с КНДР

По вопросу КНДР всегда существовало два подхода. Первый, озвученный Тиллерсоном, при котором США надеются со временем силой принудить Пхеньян к смене курса. Напротив, в рамках второго подхода предпринимаются попытки посредством дипломатического взаимодействия, направленного на предотвращение прямого военного конфликта и создание среды, в которой можно разрешить наиболее сложные разногласия.

Идея дипломатического взаимодействия зиждется в большой мере на идее компромисса, в рамках которого одна сторона дает другой стороне что-то взамен. Безусловно, приоритет США известен всем — КНДР должна прекратить свою ядерную программу и прекратить деятельность по разработке ракетных технологий, способных когда-нибудь достичь континентальной части США. В каком-то смысле смена режима и объединение Кореи также может быть в интересах США, однако они очевидным образом не носят столь значительного характера, в большей степени отражая цели Южной Кореи.

Крупным препятствием на пути дипломатии является не отсутствие четкости в отношении того, чего хочет добиться США, а скорее, нежелание идти на уступки для достижения поставленных целей. Так, цели Пхеньяна ни для кого не являются тайной: страна хочет официального мирного договора по итогам Корейской войны 1950 года, прекращение ежегодных военных учений США и Южной Кореи, основное место в которых уделяется плану полномасштабной войны с КНДР. Последнее носит наиболее первостепенный характер, поскольку Пхеньян чувствует, что удар США будет неминуем, что неудивительно, если учесть риторику официальных лиц США.

Несмотря на то что президент США Дональд Трамп пытается выставить свой подход как разрыв с прошлой провальной политикой, на деле США даже и пальцем не пошевелили для разрешения ситуации дипломатическим способом. Администрация США неоднократно исключала возможность обсуждения мирных соглашений, а также никогда даже не рассматривали возможность сокращения объемов учений.

В основе данной политики, при которой публично заявляется, что предпринимаются попытки нахождения дипломатического решения, однако на деле не делается и шага в эту сторону, и лежит та убежденность, что по мере нагнетания угроз и санкций Пхеньян капитулирует по ключевым вопросам. Такого же подхода придерживались и Обама, и Буш-младший. И даже если угрозы Трампа и носят более частый и воинственный характер, они до сих пор мало что изменили.

Как Китай, так Южная Корея выступают за дипломатический подход. И Пекин, и Сеул призывали администрацию Трампа к рассмотрению предложений по достижению масштабного предложения по широкому спектру вопросов. Хотя существует ряд вариаций, в их основе лежит полная заморозка КНДР своих ядерной и ракетной программ в обмен на приостановку проведения со стороны США военных игр и сокращение американского контингента на Корейском полуострове.

Такая сделка не была бы плохой, дав Вашингтону все, что он хочет. Факт поддержки подобного соглашения Сеулом особенно значим, что демонстрирует, что он готов отказаться от ежегодных военных учений и пойти на вывод части войск США с их территории в обмен на эти уступки. Белому дому, в свою очередь, не только не нравятся детали такого соглашения, он напрочь отвергает подобные предложения, настаивая на том, что США не хотят идти ни на какие соглашения, включающие в себя какое-либо ослабление экономического или военного давления на КНДР.

Тот же курс администрация США выбрала и в отношении ядерной сделки с Ираном, когда противники «шестерки» (пять постоянных членов СБ ООН и Германия) были убеждены, что соглашение с Тегераном было предложено только потому, что основу для него создали многие годы санкций и военных угроз, подчеркивая, что нельзя отказываться от предполагаемых преимуществ. Тем не менее в обоих случаях дипломатические преимущества, будь то реальные или кажущиеся, теряют любой смысл, если США демонстрируют нежелание идти на соглашение.

И с этим подходом связана серьезная проблема. Санкции и угрозы в отсутствии дипломатической цели не могут повлечь никакого мирного результата. Верить в одностороннюю капитуляцию — значит, проявлять наивность. Если нет даже возможности достижения соглашения, враждебность будет лишь накаляться, приводя к десятилетиям холодной войны или — что еще хуже — к полномасштабной войне.

В случае с КНДР большинство высокопоставленных официальных лиц администрации соглашаются, что прямое военное столкновение не является желательным результатом. При этом сам глава Минобороны США Джеймс Мэттис отметил, что «война — это не то, мы хотим». Однако отвергая доступные дипломатические варианты, США все больше создают впечатление, что именно мира с КНДР они и не хотят.

После многих поколений нагнетания напряженности КНДР очевидным образом заинтересована в том, чтобы сесть за стол переговоров, дав понять, что Пхеньян считает такие крупные вопросы, как ядерная и ракетные программы в качестве предмета для переговоров. Они также демонстрируют в своих предложениях, что первоочередными целями для них являются заставить США показать, что вторжения США в КНДР не планируется.

Попытки отвергнуть напрочь соглашение на данный момент должно быть чем-то немыслимым для США, поскольку сам глава Минобороны заявил о нежелательности войны с КНДР. Даже иллюзия стремления к конфликту не должна больше считаться допустимой отговоркой, если КНДР пойдет на указанные уступки. Дипломатия — настоящая и действенная — в интересах всех сторон, и единственным вопросом является то, сколько времени нынешней администрации потребуется времени, чтобы понять это.