Чем чреваты «уступки на пути к победе»: вспоминая 2000-е годы

Вчера посмотрел первую часть фильма Оливера Стоуна о Владимире Путине, один из сюжетов которого, а именно отношения России и НАТО, я уже затрагивал недавно на страницах ИА REGNUM. Посмотрел и утвердился в мнении, что время на него потратить стоит. Лента познавательная, даёт немалый дополнительный материал и для осмысления всей нашей недавней истории и для лучшего понимания самого действующего президента России.

Вот, например, Владимир Путин, основываясь на своём опыте мастера дзюдо, рассуждает об уступках в политике. Речь о них, понятно, идёт не иначе как о шагах на пути к достижению победы. Звучит весомо. Но всё ли тут так просто: уступил противнику, заманил его тем самым в свою комбинацию, довёл её до завершения и взял верх? К сожалению, нет.

И уж точно не всё в вопросе об уступках в политике сводится к процессу достижения поставленной цели. Одно дело, когда мы говорим о рядовом политике, действующем по большей части индивидуально. Многое, однако, меняется, когда речь заходит о партийном лидере. И тем более иная картина складывается, когда уступки противникам (друзьям ведь мы просто идём навстречу) делает президент страны. Особенно такой страны, как Россия, народ которой, как правильно подчеркнул сам Владимир Путин, придаёт особое значение защите своей суверенности.

Настоящая политика, как мне думается, в том числе и внешняя политика, не может рассматриваться только как процесс решения тех или иных конкретных задач. Это ещё и дело воспитания народа, наделения его ясными мировоззренческими ориентирами. Поддержал соотечественников за рубежом даже в ущерб своим коммерческим интересам и политическому взаимопониманию, скажем, с Европейским союзом — послал своим гражданам один сигнал. Уклонился от обострения ради финансовой выгоды или руководствуясь желанием не обострять отношения с западными «партнёрами» — послал другой.

Эта идейно-воспитательная сторона политической деятельности должна постоянно оставаться в поле зрения, иначе деградация неизбежна. Что мы и наблюдали в России на рубеже 2000-х, когда в силу бездеятельности в этой области предыдущих руководителей государства люди оказались идеологически дезориентированными. Им сказали, и записали это в конституции, что идеологии у нас в стране нет. Но если её нет, то в чём тогда состоит идейная основа определения и защиты национальных интересов?

Сказанное напрямую связано с понятием уступок, ибо уступка возможна только с той или иной принципиальной позиции. Во всяком случае, она предполагает её наличие.

Такими были уступки советского руководства гитлеровской Германии накануне Великой Отечественной войны. Кремль тогда был готов пойти даже на политические реверансы по отношению к Берлину, но эта готовность основывалась на внутренней идеологической непоколебимости и сопровождалась жёсткой линией на то, чтобы отодвигать границы с потенциально враждебными территориями на запад. Результат этих уступок известен: победа уже в битве под Москвой в декабре 1941-го, а потом и в мае 1945 года.

При отсутствии прочной идеологической основы, как я уже сказал, представить себе принципиальную внешнеполитическую позицию сложно. В этом случае, на мой взгляд, речь идёт уже не просто об уступках, а о неустойчивости политического курса. О том самом «прагматизме», которым нас усиленно потчевали в начале 2000-х годов.

Первое десятилетие нового века стало для России временем продолжения начатых ещё в конце 1980-х «уступок» тем, кто всегда был и остаётся противниками нашей страны. В постановочном плане Кремль тогда стал время от времени заявлять о несогласии с западным видением мирового устройства и попытками навязывать нам чужие политические предпочтения. Эти заявления, однако, выхолащивались параллельными оговорками об отсутствии между Россией и Западом идеологических разногласий. И главное: практического ощутимого для себя ответа Запад не получил — ни на игнорирование проблемы ущемления прав русских общин и пренебрежение нашими торгово-экономическими интересами в процессе расширения Европейского союза, ни на дальнейшее приближение НАТО к российским границам. Всё это оставило граждан России в дезориентированном состоянии ‑ и чисто политически, и в мировоззренческом плане.

Одновременно наша готовность уступать дала вредный сигнал Западу, побудила его рассчитывать на то, что так будет и впредь. В частности, что его действия против российских интересов на Украине также останутся без действенного ответа.

К счастью, в случае с Украиной руководством нашей страны была, наконец, занята принципиальная позиция. Она получила свою проекцию и на отношения с Западом в целом. Понятно, что эта позиция тоже не исключает уступок, но, надеюсь, это уже будут уступки другого рода: с большими, чем ранее, основаниями рассчитывать, что они будут предприниматься лишь с целью более прочного удержания наших международных позиций.

Такую принципиальную линию необходимо сохранить, хотя это будет непросто. Залог успеха здесь в упрочении мировоззренческих оснований развития России, что возможно только в случае опоры на отечественную политическую традицию во всей её полноте, включая советский период. Чем более последовательными мы будем в этом плане, тем более прочной и продуктивной будет взаимосвязь между внутренней и внешней политикой нашей страны и тем меньше поводов у неё будет идти на уступки своим противникам.