Клеменс фон Меттерних

Война в Европе от Кадикса до Москвы, война в Азии, Африке и Америке — все это заняло жизнь целого поколения с 1789 по 1815 год. Численность армии в царствование Александра I выросла в 3 раза, достигнув 924 тыс. чел. В России 1 военнослужащий приходился примерно на 45 жителей, в Англии это соотношение составляло 1:140, во Франции — 1:110, в Австрии 1:100, в Пруссии 1:68. Издержки на армию в 1812—1814 гг. по отчету генерал-интенданта от 1815 г. составили около 157 млн рублей. По уточненным подсчетам министерства финансов, эта сумма выросла до 157.450.710 руб. 59 коп. ассигнациями. Самыми значительными статьями были: жалованье — 71 млн руб., выплата Австрии и Пруссии — 16 млн руб, покупка продовольствия — 12 млн руб. В среднем только содержание армии в каждый год войны в среднем обошлось России по 52.483.570 рублей ассигнациями. Новое устройство мира должно было исключить потрясения континентального масштаба.

В столице Австрии собралось 216 представителей европейских государств (за исключением Турции). Состав делегаций и количество приехавших в город людей чувствительно увеличили его население, что привело к чувствительному росту цен и расходов австрийского императорского Двора. Ежедневный стол монархов обходился в 70 тыс. гульденов, а расходы на гостеприимство за все время конгресса — 40 млн франков. Это было настолько тяжелым бременем для разоренной страны, что Вена вынуждена было пойти на сокращение жалованья всем чиновникам.

Уполномоченными от России были граф (впоследствии Светлейший князь) А. К. Разумовский, граф Г. О. Штакельберг, граф К. В. Нессельроде. В отдельных конференциях принимали участие граф И. А. Каподистрия, граф К. О. Поццо ди Борго и И. О. Анстет. Деятельное личное участие в переговорах принял император Александр I, прибывший 13 (25) сентября 1814 г. Именно здесь его дипломатическое искусство было использовано в полную силу зрелого государственного деятеля и получило знаменитую оценку «в политике тонок, как острие булавки, остер, как лезвие бритвы, и зыбок, как морская пена».

Главные участники переговоров были представлены — лордом Р. С. Кэслри, герцогом А. У. Веллингтоном, князем К. Меттернихом и императором Францем I, князем Карлом-Августом фон Гарденбергом и Ф. В. фон Гумбольдтом, князем Ш. Талейраном-Перигором. Последнему удалось добиться участия своей страны в переговорах на равных условиях с союзниками и активно использовать в её интересах разногласия в стане вчерашних врагов Франции. Этот политик в очередной раз полностью оправдал данную ему Наполеоном характеристику: «интриган, человек крайне аморальный, но очень умный и, несомненно, самый способный из всех министров, которые у меня были». Постоянно апеллируя к морали, он не забывал о своих собственных интересах — только взятка от короля Саксонского, полученная за поддержку его интересов, составила 3 млн франков. Характерно, что Талейран дебютировал на конгрессе с требованием изъять из протокола конгресса само слово «союзники», так как причина союза — Наполеон — находилась в это время на Эльбе. Так как без Франции нельзя было создать жизнеспособную систему международных отношений в Европе, с ним согласились.

Следующим его шагом, но уже кулуарным, стало предложение вспомнить слово «союз», но направленный против России и Пруссии.

Оно было благосклонно принято британской и австрийской делегациями. Меттерних не хотел смириться с усилением позиций Пруссии в Германии, Кэслри считал, что воссоздание Польши под скипетром российского императора чрезмерно усилит позиции России в Европе. Александр I был твёрд в двух основных пунктах своей программы: 1) он не собирался уступать герцогство Варшавское и готов был защищать его даже силой; 2) что касается саксонского короля, то по русскому плану ему предполагалось выделить Этрурию. В случае попытки его возвращения в Дрезден, император был также готов прибегнуть к силе: «Если король саксонский не отречется, его повезут в Россию, там он и умрет. Уже один король умер в России (имелся в виду последний король Польши Станислав-Август Понятовский — А.О.)». 27 октября (8 ноября) 1814 г., по приказу Александра русский губернатор Саксонии передал её в прусское управление вместе с объявлением о присоединении этого королевства к Пруссии. Значительных протестов в Саксонии этот шаг не вызвал.

Совсем другую реакцию эти действия вызвали в Вене, где ускорилось формирование антирусской и антипрусской коалиции. Особенно шумно возмущался Талейран, но нравоучения этого законченного циника и его постоянные отсылки к морали стали явно раздражать императора. Что касается Меттерниха, то, поймав его на откровенной лжи в свой адрес, высказанной за спиной в разговоре с представителем Пруссии, Александр вызвал его на дуэль. Беспрецедентный конфликт был урегулирован при вмешательстве императора Франца. Довольным был Талейран. Описывая конфликт, он сообщил своему королю, что Александр употребил в отношении Меттерниха язык, который даже при обращении к слуге был бы чем-то совершенно неожиданным. В вопросе о герцогстве император Всероссийский оставался непреклонен. «Скорее война, — заявил он Талейрану, — нежели отказ от того, что занято мною». По инициативе Кэслри в его резиденции с 23 октября начались встречи с Меттернихом и Гарденбергом, в ходе которых была выработана общая программа относительно «польского вопроса»: восстановление герцогства Варшавского или раздел его территорий между тремя соседними государствами.

Александр начал терять терпение и в спорах о будущем Польши все более был готов демонстрировать силу. «У меня в герцогстве 200 тысяч человек, — говорил он. — Пусть попробуют меня оттуда выгнать». Это было именно то, чего добивался представитель Франции. 24 декабря 1814 г. на условиях status quo ante bellum в Генте был подписан мир между Великобританией и США, завершивший войну, начатую 18 июня 1812 г. Америкой под лозунгом защиты своей торговли от действий британского флота. Ее завершение дало возможность Лондону активизировать свои действия в Европе. Если поначалу представитель Франции исключался из австро-англо-прусских консультаций, что вызвало нервную реакцию Талейрана, то вскоре он получил возможность успокоиться. Кэслри узнал о подписании договора 1 января 1815 г. и быстро изменил своё отношение к проектам Талейрана.

3 января 1815 года был подписан секретный договор между Австрией, Францией и Англией, целью которого было помешать присоединению Саксонии к Пруссии и герцогства Варшавского к России. Предусматривалась даже возможность военных действий против вчерашних союзников — в случае войны Париж, Вена и Лондон обязывались выставить не позже 6 недель после обращения союзника по армии в 150 тыс. человек и не заключать сепаратного мира (для Англии предусматривалась возможность выставить наемную армию или ограничить свое участие субсидиями). Для Кэслри это была опасная игра — договор был подписан без санкции правительства, внешнеполитический поворот оказался очень резким. Для Талейрана это был момент торжества, триумфа его политики. Подписав договор, министр обратился с письмом к Людовику XVIII: «Отныне, государь, коалиция разрушена и разрушена навсегда. Франция не только не изолирована более в Европе, но Ваше Величество располагаете теперь такою союзною системою, которую не могли бы доставить и 50 лет переговоров. Франция идет теперь в согласии с двумя великими державами, тремя второстепенными государствами, а в скором времени вокруг нее должны соединиться все державы, следующие иным принципам и правилам, нежели принципы и правила революционеров. Она является истинною главою и душою союза, основанного для защиты принципов, впервые провозглашенных ею».

Талейран готов был присоединить к коалиции Турцию и другие государства. «Принципы права», кроме второстепенных Ганновера, Саксонии и Баварии, поддержали также Нидерланды и великое герцогство Дармштадтское. В результате Петербург и Берлин оказались в изоляции и вынуждены были пойти на уступки. Изоляция России и как следствие — ее уступки — стала большим успехом политики Талейрана, сумевшего даже сохранить для Бурбонов часть завоеваний Наполеона. «По всеобщему признанию, — докладывал Александру I 20 января (1 февраля) 1815 г. не знавший об успехах французской политики Нессельроде, — соглашения о герцогстве Варшавском и восстановлении Пруссии считались наиболее важными из тех, которые оставалось заключить между участниками Парижского мирного договора в соответствии с его постановлениями. Трудности, вызывавшиеся этими двумя крупными вопросами, полностью подтверждают приведенное суждение, и если бы не совещание монархов, собравшихся в Вене, о них, безусловно, никогда не удалось бы договориться». Собравшиеся монархи все же смогли договориться. Прежде всего было найдено решение саксонского вопроса. По предложению Кэслри королевство должно было быть поделено между королями Саксонии и Пруссии. Британский дипломат был рад выходу из опасного положения. Вскоре все противоречия были забыты.

Все изменило внезапное бегство Наполеона с Эльбы. Вечером 26 февраля 1815 г. он с несколькими десятками приближенных ступил на борт брига «Непостоянный», который немедленно вышел в море. За ним последовала небольшая эскадра с его личной гвардией. Бурбоны не заплатили Бонапарту ни одного су из положенных 2 млн франков, не выплатили оговоренную ренту родственникам и прилагали усилия для того, чтобы лишить Марию-Луизу обещанных ей герцогств. Кроме того, Людовик XVIII не оставлял попыток добиться интернирования бывшего императора в качестве военнопленного и выслать его на более отдаленный остров (в качестве вариантов назывались Азорские острова или остров св. Елены). 7 марта Меттерних получил письмо от австрийского консула в Генуе, извещающее его о том, что Наполеон покинул Эльбу.

Вечером того же дня эта новость стала известна всем, и, по словам современника, «…произвела, можно сказать, некоторое оцепенение в умах в Вене, где в течение шести месяцев жили посреди беспрестанных веселостей». Талейран вспоминал: «Мне кажется, что если бы он очутился вдруг за двадцать миль от Вены, то и тогда смятение не могло быть сильнее». Поначалу цель беглеца была не ясной, и оставалось только гадать, куда он отправится. В первые дни в качестве конечного пункта побега чаще всего называли Америку или Неаполь. Успокоившийся было курс государственных облигаций европейских стран несколько дней лихорадило. 1 марта 1815 г. бежавший изгнанник высадился у Канн. Он обратился к армии, обещая ей: «Победа быстро пойдет пред нами. Орел с национальной кокардой полетит с башни на башню на купол собора Нотр-Дама; тогда вы будете гордиться своими подвигами; вы будете освободителями Отечества». Обращение к французскому народу обещало освобождение от навязанной династии и несправедливых законов, которые защищают меньшинство.

Людовик XVIII призывал своих солдат проявить твердость и верность: «Храбрые воины! Вы честь и сила нашего государства! Будьте верны своим знаменам: так повелевает вам честь и король». Попытки остановить полет орла с трехцветной кокардой успеха не имели, хотя высадившийся отряд был невелик. Из полуторатысячной Эльбской армии Наполеон смог взять только 649 гвардейцев, 200−300 корсиканских егерей, 40 артиллеристов и 6 орудий. По пути он постоянно увеличивался за счет переходивших на сторону императора солдат короля. 1(13) марта представители восьми держав, подписавших Парижский трактат, по настоянию Меттерниха и Талейрана подписали совместную декларацию, объявлявшую, что «…Наполеон Бонапарт сам исключил себя из числа людей, охраняемых щитом гражданских и политических установлений; что он, как открытый враг и возмутитель всемирного спокойствия, предается праведной мести обществ». Людовик созвал заседания палат и объявил Наполеона изменником и возмутителем спокойствия. Идущим за ним дали 8 дней на явку с повинной. Военный министр маршал Сульт призвал армию сплотиться вокруг трона. Сообщения из Европы дали возможность Петербургскому «Сыну Отечества» сделать вывод: «…По всему видно, что Бонопарте, вероломным нападением своим, не только не поколеблет, но еще более утвердит владычество Бурбонского дома!»

Декларации союзников и убежденность журналистов не помешали Наполеону 20 марта войти в Париж. 23 марта он публично обратился к монархам Европы на страницах «Монитера», заявляя, что все, что ему нужно, — это спокойствие и мир для Франции и континента. Никто не ожидал такого исхода. «Возвращение Бонапарте есть не меньшее чудо, — писал сардинский посол в России, — нежели его падение…» Никто не хотел его слушать. Участники конгресса в Вене прекратили свои споры, уже 15 (27) марта Александр I отдал распоряжение о немедленном выступлении 200-тысячной русской армии к границам Франции. Вслед за ней должна была выступить вторая армия такой же численности, и еще 150 тыс. чел. должны были составить резерв на западных границах Империи. Вслед за этим русский монарх заверил Людовика XVIII в своей готовности оказать ему всемерную помощь для восстановления порядка в королевстве.

17(29) марта 1815 года союзники по борьбе с Наполеоном возобновили Шомонский трактат и составили новую 7-ю коалицию. Всем европейским странам было предложено присоединиться к ней. Великобритания обязалась выплатить Австрии, Пруссии и России 5 млн фунтов стерлингов, еще 3,5 миллиона выделялось для германских государств, которые выставят свои войска для общей борьбы. Всего новая коалиция выставляла около 800 тыс. чел., из которых 167 тыс. — русские. По плану, принятому в Вене 19 (31) марта, в прибрежной полосе Рейна должны быть созданы три союзные армии: на верхнем Рейне австрийская со Шварценбергом во главе, на нижнем — прусская — Блюхера и в Голландии — английская, возглавить которую должен был Веллингтон. Русская армия под командованием Барклая де Толли при подходе должна была занять позиции на среднем Рейне в районе Нюрнберга.

Главной задачей беглеца с Эльбы стало разрушение единства этой коалиции. Судьба предоставила ему удобный шанс. В кабинете бежавшего Людовика XVIII Бонапарт нашел секретный договор, который он немедленно переслал Александру I с оставшимся в Париже секретарем русской миссии. Император получил его 27 марта (8 апреля) 1815 г. Александр был потрясен этим известием. Пригласив к себе Меттерниха, он в присутствии Штейна показал австрийцу этот текст. «Вы знаете эту бумагу?» — спросил император. Редчайший случай — канцлер Австрии не нашел в себе сил ни для лжи, ни для того, что бы сказать вообще хотя бы одно слово. Однако император не изменил своего мнения относительно Наполеона и на глазах у смущенного австрийца сжег присланный документ. «Меттерних, пока мы живы, — сказал Александр I, — никогда больше не должно быть об этом речи между нами». Примерно такая же сцена повторилась позже и при встрече Нессельроде с Талейраном. Правда, в отличие от Меттерниха, он был весьма многословен и убеждал своего собеседника, что договор был заключен «без злой цели. Что касается меня, то я хотел только расстроить Четверной союз».