Операция по ликвидации бандформирования в центре Бишкека привлекла к себе немало внимания ­- в первую очередь, по одной причине: Киргизия вступила в Евразийский союз и очень скоро граница между республикой и ЕАЭС будет более чем прозрачной. Будет ли республика экспортировать терроризм на территорию России, Белоруссии, Казахстана и Армении? Какова вообще ситуация с экстремистскими движениями в Средней Азии? Об этом корреспондент ИА REGNUM поговорил с руководителем отдела Средней Азии Института стран СНГ Андреем Грозиным.

sputnik.by
Операция по ликвидации боевиков в Бишкеке.

ИА REGNUM: На днях в Бишкеке были ликвидированы террористы, которых ассоциируют с Исламским государством. При этом совсем скоро Киргизия станет полноправным участником ЕАЭС. Это облегчит трудовым мигрантам из этой страны нахождение на территории Российской Федерации на вполне законных основаниях. Стоит ли ожидать притока вместе с трудовыми мигрантами и радикальных исламистов и чем это может обернуться?

Начнем с того, что говорить о причастности этих шестерых убитых и семи задержанных к Исламскому государству мы можем исключительно опираясь на данные ГКНБ Киргизии. О том, насколько это соответствует действительности, мы можем только строить догадки. Либо доверять киргизским чекистам, либо нет. Кроме того, мы знаем, что во всем мире стало очень модным ассоциировать себя с этим радикальным движением. Буквально на днях появились фотографии из боснийской деревни, украшенной черными флагами с арабской вязью. Какая неожиданность — флаги Исламского государства в Боснии. Совершенно чудесное и, главное, неожиданное явление. Сейчас, действительно, и Киргизия здесь не является исключением, люди, которые формально или неформально никак не связаны с ИГ, очень часто используют этот бренд. Он сейчас самый раскрученный и самый продаваемый, с точки зрения международных террористических сетей. Не «Аль-Каида», не «Хизб ут-Тахрир», не «Джамаат Ансаруллох», а именно запрещенное на территории России Исламское государство. Спасибо средствам массовой информации, западным в особенности, за такую раскрутку этого движения.
Возвращаясь к теме, следует сказать, что, действительно, есть сторонники, может быть формально никак не связанные с Исламским государством, но симпатизирующие его идеям, его идеологии, его практикам, и сами себя считающие его ячейкой. Они думают, что должны бороться с миром куфра, с миром неверных и так далее. Вполне возможно, что ликвидированные и задержанные боевики были из этой серии.
Что касается того, могут ли они появиться на территориях других стран-членов ЕАЭС с открытием границ? Безусловно могут. Но дело не в открытии границ. С Таджикистаном границы не открыты, поскольку страна не является членом ЕАЭС. Но существует масса проверенной, верифицированной информации, что как минимум десятки трудовых мигрантов, граждан Таджикистана, попадают из России в Турцию, а из Турции в Сирию и Ирак, где воюют на стороне Исламского государства. Здесь прямой связи страны с евразийской интеграцией нет никакой. Те же туркмены, которым из-за визового режима очень трудно выбраться куда-либо кроме Турции, тоже оказываются на территории Исламского государства. Казахи. По самым скромным оценкам КНБ Казахстана на стороне ИГ воюет от двухсот до трехсот граждан республики. Включая женщин и маленьких детей. То есть, разницы в том, является ли Киргизия членом ЕАЭС, открыты ли у нас с ней границы или закрыты, нет никакой. Теоритически можно говорить о том, что с открытием границ граждане Киргизии начнут создавать спящие ячейки Исламского государства где-нибудь в Новосибирске или Омске. Не говоря уже о Москве. Но это чистая теория. Ничто не мешает самым разным гражданам, в том числе и российским, создавать эти самые ячейки сейчас или ехать на джихад куда-нибудь под Алеппо или под Багдад.

ИА REGNUM: В 1999 году в Баткенском районе Киргизии произошла вылазка боевиков Исламского движения Узбекистана. Те события показали плачевное состояние киргизских вооруженных сил. Для ликвидации бандитов тогда пришлось привлекать авиацию Узбекистана. Позже на оказание республике военно-технической помощи в ликвидации бандформирований дал согласие Владимир Путин, бывший в то время премьер-министром России. Насколько вооруженные силы Киргизии сегодня способны противостоять подобного рода агрессии?

Киргизия маленькая страна. Во всех смыслах. И сточки зрения ресурсов, и с точки зрения силовой составляющей. Поэтому и ее армии, и ее спецслужбы, и, в общем, силовой аппарат, страдает, с одной стороны, от своей малоразмерности. С другой стороны, от того состояния, в котором перманентно находится республика. Состояния, далекого от совершенства. Страна, которая пережила две насильственных смены власти, сопровождавшихся ротацией людей и в армии, и в спецслужбах, и в МВД, по определению не может эффективно, полноценно, со стопроцентной гарантией защищать собственный суверенитет. Это данность, с которой просто не поспоришь. Из спецслужб, которые в первую очередь должны бороться с террористами, за годы суверенитета вымылось большое количество профессионалов. Дело в том, что ввиду всех пертурбаций, уходили старые команды, приходили новые, делали свое дело клановость, трайбализм, регионализм. В итоге, сейчас в том же ГКНБ можно говорить о некой сборной солянке, из разных групп, которые ориентируются на разных начальников. Начальники, в свою очередь, ориентируются на разные крупные фигуры в политическом спектре. Такое положение дел ведет к тому, что полноценного контроля за ситуацией в обществе и в стране в целом, не осуществляется.
Баткенские войны, они ведь были не только в 1999 году. В 2000-м они повторились. И эти кампании конца лета, начала осени, показали, что силового потенциала на тот момент у республики совершенно недостаточно. Самый большой шум, конечно, наделала кампания 1999 года. Тогда действительно пришлось запросить авиацию у узбеков, которые продемонстриовали свой «высокий профессионализм», разбомбив мирный кишлак и убив мирных граждан. Но все это списали на сопутствующие потери, о которых сейчас мало кто вспоминает. Тем не менее, тогда Киргизия оказалась в очень сложной ситуации. Пришлось буквально с колес создавать южную группу войск в Оше и Джелалабаде. В Ош, Джелалабад и Баткен пришлось перебрасывать подразделения и внутренних войск, и вооруженных сил. Бросать их в горах, создавать буквально на коленке для них условия существования. В силу того, что армия небольшая, для локализации относительно небольшой группы в несколько десятков боевиков, пришлось задействовать все, что можно. Максимум, что я слышал — 100−150 человек, разделенных на несколько групп, разными тропами примерно в одном районе, продвигались в сторону Узбекистана. Президент Аскар Акаев тогда попросил военно-техническую помощь. Получил ее. В Узбекистане, кстати, тогда царили панические настроения. Призывали резервистов по отдельным военным специальностям. В первую очередь ВВС, привлекали гражданских пилотов, людей из запаса. В Казахстане готовились создать специализированную структуру на юге страны, которая могла бы прикрыть рубежи республики. То есть, тогда мы имели ситуацию, при которой несколько десятков хорошо подготовленных, хорошо мотивированных, обученных действиям в горах боевиков, смогли поставить «на уши» целый регион.
Понятно, что если повторится подобная ситуация, то она пойдет по другому сценарию. Сейчас юг Киргизии не настолько неприкрыт с точки зрения силового ресурса. Сейчас все готовятся к возможным проблемам, которые могут прийти с территории Афганистана. Таджики строят вторую линию границы, туркмены призывают граждан из резерва. Все покупают технику, заключают договоренности с частными военными компаниями. Прошла серия учений в Таджикистане и в Киргизии по линии ОДКБ, по линии коллективных сил быстрого реагирования. Учения идут постоянно. Последние российско-таджикские маневры прошли буквально пару недель назад. Они были весьма специализированные. С использованием беспилотных летательных аппаратов условиях горной местности. То есть подготовка идет. Создается военно-воздушный компонент. Вроде как начинается строительство другого компонента — коллективных миротворческих сил в рамках ОДКБ и так далее. У самой Киргизии потенциала мало. И киргизский министр обороны, и местные чекисты, и местные политики прямым текстом говорят, что они рассчитывают на помощь ОДКБ в случае серьезной внешней военной угрозы. А с внутренней угрозой должны бороться сами киргизы. Что, собственно, они продемонстрировали 16 июля.

ИА REGNUM: Уничтоженные в Бишкеке боевики были родом из Казахстана. Возможно ли, что террористы из различных государств региона объединятся в организацию, способную выступать единым фронтом?

Этот неформальный интернационал уже существует. Исламское государство не признает деление своих адептов по этническому признаку. Оно считает, что в будущем халифате не будет, что называется, ни Эллина, ни Иудея. А будет одна сплошная умма, в которой все этнические группы будут гармонично сосуществовать под эгидой будущего праведного халифа. Хотя, деление на этнические группировки в ИГ существует, но оно не очень-то приветствуется.
С точки зрения идеологического наполнения концепта Исламского государства, можно говорить о том, что некий интернационал уже строится. И в банде, которую частично ликвидировали, частично захватили в Бишкеке, были и граждане Казахстана. В частности лидер — выходец из западно-казахстанского региона, из Уральска. Региона, кстати сказать, который вызывает наибольшие опасения с точки зрения приверженности к экстремистским направлениям ислама. Серия терактов в Казахстане в 2011 году очень четко локализовалась именно по выходцам из западно-казахстанских регионов. Очевидно есть какие-то связки. Насколько они точны? Несколько дней назад появился пресс-релиз КНБ Казахстана, в котором отрицалось, что Жанболат Амиров был руководителем какой-то группировки. Есть споры относительно, двух казахстанских граждан — Жанболата Амирова и Альберта Абхина, который подорвал себя 1 июля при попытке задержания. В республике тоже существуют проблемы, толкающие на путь Исламского государства. Но до последнего времени, Казахстан представлял интерес для террористических исламистских группировок именно с точки зрения региона, где осуществляется рекрутирование, где осуществляется не боевое присутствие, постепенное накопление сил, получение ресурсов и так далее.
Каких-то активных действий, после всплеска 2011 года, в Казахстане не наблюдалось. Но это не исключает того, что выходцы из республики могут воевать не только в Сирии. На Северном Кавказе было несколько случаев, когда в ходе ликвидации банд, состоящих из выходцев из северокавказских республик и иностранцев, задерживались или ликвидировались лица с казахстанским паспортами. В том, что граждане Казахстана воевали на Северном Кавказе, воюют в Сирии, и сейчас замечены в Киргизии, нет ничего необычного. Все это укладывается в идеологию ИГ, для которой нет границ. Ни этнических, ни государственных.

ИА REGNUM: По некоторым данным, уничтоженные в Бишкеке исламисты планировали провести теракт в местах массового скопления людей во время празднований по случаю завершения мусульманского поста, а так же нанести удар по российской авиабазе в городе Кант Чуйской области. Способные ли российские военные базы зарубежном защититься от такой агрессии и как будет действовать Москва в случае нападения?

Есть стандартные планы обороны подобных объектов, находящихся что на российской территории, что за границей. Я вообще с большой долей скепсиса отношусь к возможности десятка этих доморощенных бандитов штурмовать Кант. Если мне не изменяет память, там осуществляет охрану и оборону рота ВДВ. Это более ста человек по штату невоенного времени. Поэтому мне очень затруднительно представить, как бы эти десять бандитов отбивали бы оружейные склады на базе в Канте. Теоритически конечно все возможно — сумасшедших хватает на белом свете. Но я вообще сомневаюсь, что такая цель ставилась. Вполне возможно, что в каких-то частных разговорах Амиров, чтобы приободрить своих подопечных, что-то подобное говорил, рассказывал, что он собирается сделать с военным объектом неверных. На практике же это полнейшая чушь. Ничего бы не вышло. Они бы не успели пересечь даже периметр объекта. Вполне возможно, что киргизские чекисты отрабатывают разные версии. Для того, чтобы придать больший вес своим достижениям в деле ликвидации террористов, используют самую разную риторику. Я вполне допуская мысль о том, что боевики готовили теракты во время массовых акций после уразы. А что касается штурма военного объекта, эта версия, которая требует доработки и подтверждения с документами в руках.

ИА REGNUM: Киргизия является членом ОДКБ и ШОС, организаций, призванных бороться в том числе и с терроризмом и экстремизмом. Какие преференции может получить Бишкек от этих организаций после произошедших событий, принимая во внимания тот факт, что Киргизии зачатую ведет активный «торг», как это было, например, с вопросом вступления в ЕАЭС?

Да, торгуются. Да, преувеличивают. Пытаются показать свою большую значимость для всех партнеров. Для всех мировых центров силы. Но после денонсации документов по сотрудничеству и партнерству с США, которая окончательно была подписана буквально на днях, поле для маневра у наших киргизских друзей сужается. По сути, сейчас остается два ведущих полюса — это Россия и Китай. Это ОДКБ и ШОС. Но Шанхайская организация сотрудничества пока не показала серьезного потенциала с точки зрения физической защиты стран-членов. Антитеррористический центр, который якобы находится где-то в Ташкенте, настолько эффективно работает, что о нем никто ничего серьезного сказать не может. Видимо очень засекречено работает. ОДКБ остается единственным поясом для стран, участвующих в этой организации с точки зрения своей физической защиты.
Киргизия может рассчитывать на то, что при помощи этих преувеличений она привлечет больше внимания, больше ресурсов. Республика играет в ту же самую игру, в которую играю все другие центрально-азиатские страны. При бывшем президенте Аскаре Акаеве это называли мультиполярностью. Потом появился термин «равноудаленность» от мировых центров силы. В Казахстане это называется «многовекторностью». Киргизии нужно использовать все возможности для отстаивания своих национальных интересов. А поскольку страна небольшая, обделенная ресурсами, приходится использовать свои геополитические позиции. Что она и делает 20 лет с большим или меньшим успехом. Но поле, повторюсь, сужается. Страна дает понять американцам, что вкладывать в гражданское общество и в отдельных представителей элиты хорошо. Но неплохо бы вложиться и в экономику. Запад изо всех сил делает вид, что он этого не понимает. И продолжает финансировать НКО, СМИ и отдельных политиков. Это стратегия, которую американцы в Киргизии реализуют последовательно более 20 лет и отказываться от нее, что бы они не говорили про новый курс, не собираются. Киргизии никто лишних денег на ее экономика выделят не намерен. В Киргизии это поняли. Сейчас осталось два стратегических партнера, от которых можно получить ресурсы для выживания политической системы и страны в целом — это Москва и Пекин.

ИА REGNUM: Возможно ли, что в случае повторения подобных вылазок террористов в Киргизию будут введены силы ОДКБ и не вызовет ли это противодействие со стороны местных националистических сил, которые могут воспринять ввод подразделений ОДКБ как оккупацию?

Ну это, на мой взгляд, слишком пессимистичный сценарий. Несмотря на все проблемы, которые есть у этой страны с полуразобранной политической системой и полуразобранным силовым блоком. Тем не менее, подобного рода вылазки страна может парировать и сама. Во всяком случае без введения миротворческого контингента. Единственный вариант, когда могут потребоваться силы ОДКБ — повторение событий июля 2010 года на юге страны — серьезные межэтнические столкновения, с большим количеством жертв. Но я полагаю, что и близлежащие соседи, и Россия, рассматривают это как крайней нежелательный сценарий, которого надо избегать при любой возможности. Велика вероятность именно той трактовки, которая содержится в вашем вопросе.
Следующий год обещает быть крайне неприятным с той точки зрения, что в стране будут отмечать столетие Уркуна, то есть восстания 1916 года с большим количеством жертв среди этнических киргизов. И не только этнических киргизов, но и многих других народов, кто тогда находился на этом участке Туркестанского края. Будет расти количество антироссийских заявлений. Интеллигенция, значительная часть которой давно и прочно сидит на западных грантах, будет их отрабатывать. Местные СМИ, часть которых достаточно легко и непринужденно берет заказы на освещение тех или иных тем, тоже постараются. То есть нагнетание исторических обид, стирание белых пятен в истории, будет. И к этому надо готовиться. И уж тем более, такого подарка для западных друзей и их клиентелы в Киргизии, как ввод контингента, делать нельзя. Я пока не вижу ситуации, при которой потребовался бы настолько радикальный шаг. Тех сил, которые есть на территории Киргизии и у ее партнеров достаточно, чтобы локализовать те или иные террористические вызовы. В республике периодически происходят террористические акты. Вспомните взрыв 2007 года на рынке «Дордой», который организовали уйгурские сепаратисты, убийство теми же уйгурами китайских граждан в автобусе. Подобного рода единичные события, ликвидация тех или иных банд-групп, стали, к сожалению, рутиной. Сейчас такие вызовы будут происходить чаще, в силу общего ухудшения ситуации внутри региона и вокруг него.

ИА REGNUM: С момента развала Советского союза в Киргизии произошло уже две революции. Нынешняя политическая ситуация в стране тоже далека от стабильной. Возможно ли, что в стране в итоге к власти придут представители радикального ислама и чем это грозит для безопасности во всем регионе?

Такой вероятности исключать не следует. Просто потому, что есть динамика. И динамика, к сожалению, отрицательная. В стране периодически происходят массовые выступления, порой перерастающие в гражданские беспорядки. В 2005 году и в 2010 году насильственным путем поменяли власть. Во втором случае было большое количество погибших. Ситуация нестабильна и из года в год эта нестабильность усиливается. Исламисты набирают силу и экспертное сообщество Киргизии давно уже бьет тревогу по этому поводу. Как ни странно, люди, которые говорят об этой опасности, не связаны западными грантовыми структурами, он не либеральных взглядов. Хотя, по логике, именно либералы должны были бы бить во все колокола. А тревожатся люди более патриотического направления. Или пророссийского, или прокитайского, как угодно. Но не прозападного.
Понятно, что радикальный исламизм — ДАИШ, ИГИЛ или другие менее медийно и финансово раскрученные структуры, не теряют надежды на то, что какие-то следующие потрясения они смогут либо оседлать, либо воспользоваться его результатами. Но пока нет каких-то четких маркеров, которые позволяли бы говорить о том, что следующая революция пройдет под зелеными или черными знаменами. Во всяком случае, в 2010 году, когда уровень присутствия в республике исламизированного экстремизма был достаточно высок, их участие в свержение режима Курманбека Бакиева было минимальным. Так же как и их участие в последних событиях. Такое ощущение, что исламисты либо пока еще не готовы к тому, чтобы активно выходить вперед на поле политической борьбы, либо все-таки они не ставят перед собой такой цели.
Киргизия, несмотря на эксцессы, о которых мы говорим, пока интересна для ИГ, как и весь центрально-азиатский регион, не как поле боя, которое будет отвлекать ресурсы. Сейчас для будущего нового халифата важнее Сирия и Ирак. Это главный регион, для которого структура была создана, и где она реализует основные свои проекты. Центральная Азия вторична. Можно малевать карты, где полмира покрашено в цвета халифата, но это больше пропаганда, идеология. На самом деле не стоит преувеличивать возможности ИГ. Разбрасываться ресурсами они сейчас не могут, тем более, что контроль над регионами Сирии и Ирака, захваченными Исламским государством, находится под вопросом. Неизвестно, что произойдет через полгода. Вполне возможно, что Иран сочтет для себя возможным начать прямое военное противостояние с ИГ. И тогда всем этим суннитским «интернационалистам» будет совсем не до Центральной Азии. Они будут спасать собственные шкуры и собственные завоевания. Им светят очень большие проблемы.
Осенью в Киргизии пройдут выборы в парламент и сейчас значительная часть политического поля страны уже затачивается под эти выборы. С одной стороны террористические акты, а с другой стороны исламистское подполье и его работа, будут укладываться в матрицу будущих выборов. При всем радикализме высказываний политических сил Киргизии, они не готовы включать даже умеренных исламистов в свои ряды. Да и сам ислам, при том, что он набирает силу в качестве политической платформы, тем не менее не готов к тому, чтобы нормально участвовать в избирательных процессах, тем самым заявляя свои претензии на часть власти, часть ресурсов, часть влияния в стране.
Если исламисты, не важно какие, будут участвовать, то это станет одной из ступенек к тому, чтобы попытаться перейти на более высокий уровень. Может быть создать собственную партию, в обход конституции, может быть заявить о каких-то особых правах. Если этого не случится, то в ближайшие полгода-год мы будем наблюдать ту же ситуацию, что и сейчас. Есть определенная база недовольства, но база эта не столь велика, как об этом принято говорить.