На первых полосах — почти ничего. Были «более важные новости», вроде выборов в Великобритании или вечных проблем с мигрантами. На первых полосах тема Второй мировой стала чаще появляться 10−11 мая, в воскресенье и понедельник, — но говорили больше не о победе над Гитлером, а о русской «демонстрации силы», присутствии на московской трибуне китайского лидера и тому подобном.

amic.ru
Бранденбургские ворота весной 1945г.

Такое отношение может показаться странным — в конце концов, 70 с небольшим лет назад именно Европа, а не какой-то другой континент, стояла перед угрозой политического, а местами и физического уничтожения. Неблагодарность и провалы в памяти, действительно, имеют место. Но есть и некоторые другие причины.

Во-первых, «единство» в Европейском союзе существует только на бумаге, а в действительности большинство людей и стран воспринимают собственную хату как нечто отдельное. В данном случае это выражается в том, что в целом ряде стран, например в Италии или Румынии, празднуют в день, когда освободили их самих (а не континент в целом), есть и такие страны, где не празднуют вовсе.

Во-вторых, людям, выросшим в Советском Союзе и постсоветских республиках, кажется естественным, что о крупнейшем событии XX века в школе и дома рассказывают много, и притом во вполне конкретном ключе. Ничего подобного в практике многих европейских стран нет. Поэтому люди просто не знают, кто с кем воевал и сколько людей было убито. Скажем, Великобритания потеряла в этой войне около 400 тысяч солдат и мирных жителей. Что, конечно, очень много, но, согласитесь, не 26 миллионов.

Третий важный момент заключается в том, что, по мнению множества европейцев, Гитлера победили американцы. Что в случае, например, с Италией или Францией вполне объяснимо. Значительную роль сыграл, конечно, и кинематограф. Это в России люди скромные, напоминать о сделанном добром деле считают невежливым, а снимать ура-патриотические фильмы — признаком дурного тона. Наши американские партнеры такими этическими и эстетическими комплексами не страдают.

Наконец, сказывается рисуемый постмодернистской идеологией резко негативный образ Советского Союза, от которого по наследству кое-что переходит и России, особенно после возвращения Крыма. Упоминается и запоминается только плохое, и даже интеллигентным людям требуется некоторое время, чтобы припомнить, по какой такой причине Москва на протяжении десятилетий вызывала симпатии огромного числа западных моральных и интеллектуальных лидеров. Что же там было еще, кроме негатива.

Местами используется и мотив «Сталин не лучше Гитлера», но в последние годы, кажется, начинает сходить на нет. Видимо, потому, что слишком легко объяснить, какая для Европы была между ними разница: просто сравнив Освенцим до 1945 года, с превращением людей в скот, и те же края — после 1945 года, — эта картина, конечно, была не хлеб с маслом, но и не Освенцим.

Наконец, в целом ряде восточноевропейских стран антисоветская и антирусская риторика стала краеугольным камнем «новой идентичности», что отражается и на отношении к Второй мировой — но про это уже сказано так много, что можно не повторяться.

И в итоге получается следующее. Был какой-то Гитлер, который всех захватывал (в том числе и нас) и со всеми воевал, а потом его победили американцы и кто-то еще, не то англичане, не то русские. Дело было давно, да и количество собственных жертв вполне позволяет сравнивать эту войну с Первой мировой. Часто ли вы в России слышите про Первую мировую войну?

Поэтому, когда начинает вскрываться реальная история, для многих читателей, зрителей и слушателей все это — как свежие новости. Двадцать шесть миллионов погибших граждан Советского Союза? Блокада Ленинграда? Более миллиона погибших уже за пределами своей страны, в процессе освобождения Европы? Новость за новостью.

Потом на фоне этих новостей читатели, зрители и слушатели начинают восхищаться отдельными отрывками нашего празднования. Парадом, в котором сочетается память, сила и благодарность. Миллионом участников акции «Бессмертный полк». И прочим.

Впечатление производит именно то, для чего не нужен перевод. Впечатления производят картинки. Языковой барьер никуда не делся, и, судя по тому, что пишут из Москвы корреспонденты большинства западных СМИ, этот барьер только увеличивается. Не способны они понять природу страны, в которой живут, или не хотят ее понимать — это дело десятое. Важно, что ставку нужно делать на то, что можно объяснить без слов.

В эти дни редкие спокойные тексты ведущих газет западных стран, таких как Wall Street Journal или Corriere della Sera, где всего-навсего сказано, что войну выиграли русские при поддержке других (а не наоборот) и что им нужно быть за это благодарными — такие статьи, весьма аккуратные, не забывающие поминать ни Сталина с ГУЛАГом, ни санкций с «кровавым Путиным», — такие статьи, которые, по большому счету, являются формой недосказанности, а никак не сверхблагодарности, — такие статьи кажутся в мае 2015 года огромным прорывом, проявлением мужества, признаком огромного уважения к России.

Послепарадные же статьи вновь вернули читателей в прежний контекст. «Царь» играет мускулами, эксплуатирует чувства народа, санкции, Крым, Крым, санкции. Плохая страна, диктатор, которого почему-то любят.

Впрочем, есть и хорошие новости. Жители Европы доверяют своим средствам массовой информации примерно в такой же степени, в какой им доверяли в позднем СССР. Технический прогресс позволяет доставлять информацию, минуя заведомо ангажированных западных коллег. То, что можно объяснить без слов или же простыми словами, с каждым днем все востребованнее. «Бессмертный полк» и кадры кинохроники в совокупности с сухими цифрами производят впечатление разорвавшейся бомбы.

Глядишь, и про Крым получится объяснить.