Изменения, происходящие на Ближнем Востоке, впору называть калейдоскопическими. Положение режима Башара аль-Асада шаткое, и потеря Россией своего влияния на эту страну вовсе не исключена. Но, Армения... Есть ли веские основания для вынесенного в заголовок категоричного утверждения? Определенные признаки позволяют дать положительный ответ. Дело вовсе не в недостатке у армян лояльности, или в потере русскими интереса к ним, а в существенном изменении соотношения сил в регионе, а также связи Армении с Сирией через Турцию и Россию.

Поймав свежий ветер "арабской весны" в свои современного кроя исламские паруса и, тем самым, обеспечив "крейсерский ход", Турция не преминет затронуть и т.н. армянский вопрос, а заодно с ним и кавказский. Единственной преградой на этом пути была и могла бы остаться Москва. Но, унаследовавшая от СССР практически ветирующее место в "ближневосточном квартете" великих держав, Россия сейчас вынуждена довольствоваться скромной ролью заинтересованного наблюдателя за масштабной и стремительной ролевой трансформацией своего недавнего присутствия в регионе. Активизировавшиеся западные державы, Франция в первую очередь, в силу многих причин также не могут обойтись без турок в управлении закавказским наследием СССР. Речь идет ни много ни мало об отложенном на 20 лет с момента развала сверхдержавы исключении Закавказья как целого из сферы влияния России.

У ряда обозревателей складывается впечатление о возможной игре Анкары на нервах ЕС путем угрозы превращения в регионального лидера имперского типа как альтернативы своей европейской интеграции. Однако Турция вполне может распространить тактику своего имперского "предложения вариантов" для ЕС и США и на Россию. Причем со значительно большим, чем "партнерство" в редакции 2008 года и, на первый взгляд, невероятным содержанием: либо пропуск на русский Кавказ с идеями мягкого ислама, либо теплые объятия с Арменией, иначе говоря, безоговорочное открытие армяно-турецкой границы и всевозможные преференции вновь обретенным христианским братьям. Описанные альтернативы как для Европы, так и для России сравнимы с парой "хрен-редька" из известной присказки. Иными словами - либо принимайте трансформацию турецкого гостя в равноправного хозяина вашей коммуналки, либо живите через фанерную стенку с крайне беспокойным соседом и его необузданными друзьями.

Потенциал друзей был уже однажды использован Анкарой в конце прошлого века для осуществления экономического рывка, связанного с именем реформатора Тургута Озала. Теперь Турция оперирует уже политическим потенциалом этих же стран, бывших некогда угнетаемыми арабскими частями Оттоманской империи. Поэтому, если в 2009 году Анкара уступила угрозам Баку и не ратифицировала формально и по существу выгодные для себя Цюрихские протоколы, то в новой реальности все может обернуться иначе. Речь не о существующих турецко-армянских психологических проблемах. Три года назад армяно-турецкий баланс, скрупулезно зафиксированный в дипломатической бумаге, в представлении турок нарушался еще и глубоко укоренившимся их недоверием к истинным мотивам западных держав (уместно вспомнить публикации WikiLeaks с комментариями посланников Госдепа США в Армении относительно "параноидальности" турецкого поведения). Сейчас Анкара может посчитать свои тяжкие воспоминания на оси от Галлиполи до Кута (от Константинополя до Багдада - ред/) вполне компенсированными, благодаря комфортному для нее текущему ближневосточному раскладу. Последней, недостающей "гирькой" в таком подсчете баланса как раз и может оказаться Сирия. Кроме навеянного историей психологического, будет исключен и вполне актуальный в Сирии российский фактор.

Нынешняя упорная увязка вопроса снятия блокады армянской границы с вопросом Карабаха может быть частью тактики. В случае разворота турок на 180 градусов - открытия границы - и при отсутствии положительных внутренних социальных тенденций и реальных механизмов полномасштабного взаимодействия с диаспорой, Армении трудно будет противостоять экономическому вторжению Турции. Существенным отличием Армении от Грузии является также ее географическая, прежде всего, логистическая ущербность, обусловленная реалиями Московско-Карского мира и их более широкой, Лозаннской фиксацией начала 1920-х годов. Географически обкорнанная Армения делается сравнительно легкой добычей в ряду прочих, благоприятных для турок обстоятельств. А за экономической переориентацией следуют политическая и военная.

Что касается карабахского вопроса, он вполне мог бы быть решен удовлетворительным для Турции образом под патронажем этой значительно увеличившей свое влияние страны и при содействии трио посредников. Возможная на этой почве вспышка нечаянной страсти Баку к России, будучи кратковременной, тем не менее, окончательно отдалила бы Армению от Москвы. Мы можем стать свидетелями нового акта турецких инициатив по смешиванию всех карт. То, что Анкара в лице премьера Реджепа Эрдогана имеет выраженный вкус к активному маневрированию, а в лице министра Ахмеда Давудоглу - и солидную доктринальную базу, ни у кого не вызывает сомнений.

Таким образом, периодические утверждения о вечности нынешней связки Россия-Армения становятся не более чем внешним проявлением подсознательных переживаний двух стран противоположного толка. Относительно независимая судьба по историческим меркам новорожденных Азербайджанской Республики и азербайджанской нации, несмотря на существенный экономический потенциал, в складывающихся обстоятельствах также весьма уязвима. Примечательно, что последовательность вероятной дезинтеграции русского Закавказья развивается в обратной последовательности к собиранию трех республик в процессе советизации 1920-21 годов. Она подобна принципу действия винтовочного магазина: "последний пришел - первый вышел". Может ли Москва противостоять такому сценарию? Чтобы ответить на этот вопрос достаточно взглянуть на изменившееся соотношение сил Турции и России (тогда Советской) в 1919-ом, когда в Анкаре и Москве планировалась советизация и сейчас, в 2011-ом.

Путь к нынешней ситуации для Турции был долог. Метнувшись было после развала СССР в начале 1990-х в широко распахнутые двери этнической, сугубо тюркской экспансии в Среднюю Азию и получив в ответ холодный душ, страна теперь может рассчитывать на повторную попытку уже на африканско-азиатском театре, однако с совершенно иных - неэтнических и наднациональных позиций. Геополитические конфигурации с зависимой от пост-индустриального Запада кемалистской Турцией, существовавшей в своих географических и, что важнее, идеологических "этнических" границах и страной-наднациональным патроном, красующейся на фоне декаданса западных ценностей и дымящихся экономических руин - в корне отличны. Турция - единственная страна региона, успешно предлагающая привлекательную повестку для наднациональных объединений. Выверенный доктринально, ее курс подкреплен и идеологически - модернизированным исламом, направленным как на юг, так и на север. Степень накала религиозной пассионарности, можно не сомневаться, будет тонко регулироваться от умеренного до резко порывистого на потребу текущему моменту и в лучших традициях оттоманской обрядности.

Рассматривая место Сирии и Армении, возможную их взаимосвязь в ближневосточных и северо-африканских пертурбациях на оси Турция-Россия, мы не можем обойти известные подозрения о контролируемом и даже инициированном Западом характере турецкой про-арабской активности. Гипотезы из области глобальных заговоров никогда не были ни доказаны, ни окончательно опровергнуты. Очевидно - это некое фундаментальное свойство исторического развития. Как бы то ни было, нельзя не заметить одну примечательную особенность турецкой дипломатической и военной игры. Даже если тот или иной эпизод заканчивается добровольным или принудительным возвращением турок на исходные позиции, они оказываются с увесистым "наваром" на руках. Трудно предположить, что, пустившись в нынешнее предприятие, они не предусмотрели пути приобретения выгоды. Независимо от генезиса ее активности, единственная опасность для турецкого руководства состоит в увлечении попутными тактическими соблазнами и возможном фатальном опережении стратегического темпа развития ситуации. Только в этом случае сдерживающая роль Ирана, Израиля, курдских партизан или исламских группировок "со стажем" в происходящих изменениях может проявиться в сколь-нибудь значимой, хоть и ограниченной разнонаправленностью интересов, мере.