Тегеран и Москва обменялись колкими информационными ударами. Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад пригрозил России тем, что в случае поддержки ею санкций СБ ООН она пополнит списки "исторических врагов" исламской республики. "Если бы я был российским президентом, принимая решения, касающиеся великой нации, я бы действовал осторожнее, я бы больше думал", - заявил, в частности, президент Ирана. В ответ глава МИД России Сергей Лавров порекомендовал Тегерану быть более последовательным: "Россия никогда и ни у кого на поводу не идет, кроме своих собственных национальных интересов".

Действительно, ранее на протяжении многих лет Россия вносила свой вклад в поиск разумных компромиссов по урегулированию иранской ядерной проблемы. Более того, одно время в Вашингтоне рассматривали Москву чуть ли не в качестве главного посредника в процессе урегулирования иранской ядерной проблемы. Однако в последнее время Тегеран стал заметно отдаляться от Москвы, оставляя ее усилия на этом направлении без должного ответа. Взамен он стал более активно вводить в свое "уравнение" проснувшиеся региональные геополитические амбиции соседней Турции.

В основе такой политики лежат причины фундаментального свойства. Тегеран стал осознавать, что при "перезагрузке" российско-американских отношений он будет лишаться возможности играть на противостоянии Вашингтон-Москва. Ведь ранее именно под предлогом иранской угрозы Вашингтон планировал размещение в некоторых странах Восточной Европы элементов ПРО, что создавало для Ирана дипломатическую площадку - "дугу напряженности" во взаимоотношениях между Россией и США. С другой стороны, в Иране рассматривали в качестве "запасного игрока" Китай, который в случае присоединения к санкциям СБ ООН рисковал потерять солидные сырьевые контракты с этой страной. Иран активно разыгрывал "турецкую карту", расширяя торгово-экономическое сотрудничество с этой страной. И добился заметных результатов, когда Анкара заявила, что не признает наличие военного аспекта в ядерной программе Ирана, и призвала к политико-дипломатическому урегулированию этой проблемы. В данном случае был использован фактор позиционирования Анкары на Ближнем Востоке в качестве нового регионального центра силы. Но похоже, что Анкаре не удалось вовремя впрыгнуть в последний вагон стремительно набиравшего скорость американо-российского геополитического экспресса и сейчас ей приходится иметь дело с процессами турбулентных политических завихрений. Именно с ними она столкнулась после того, как 17 мая в Тегеране вместе с Бразилией подписала известное "ядерное соглашение".

По словам главы Сергея Лаврова, этот документ "содержит неясные вещи, которые нужно прояснить". Дело в том, что МАГАТЭ предлагало в качестве места хранения иранского урана Францию, а обогащением иранского урана должна была заниматься Россия. Но в подписанном в Тегеране документе не указывается страна, в которой будет осуществляться эта операция. Более того, предусматривается хранение ядерного топлива на территории Турции, что объективно означает начало процедуры подключения этой страны к ядерной проблематике.

Тактические задачи Тегерана очевидны. Он пытается сорвать процесс подготовки в СБ ООН санкций, давая понять Москве, что в случае ее присоединения к ним она не получит в свое распоряжение предназначенный для обогащения уран. Расчет делается на то, что Россия наложит вето на резолюцию. Что же касается Китая, то похоже, что он все же поддержит эти санкции. Теперь ставка делается на проблемы процедурного характера, поскольку антииранская резолюция передана на рассмотрение десяти непостоянным членам Совета, куда входят, кстати. Турция и Бразилия. Теоретически эти две страны могут сорвать голосование. Поэтому Вашингтону - и не только ему - придется либо начать индивидуальную работу с лидерами этих государств, либо дожидаться 2011 года, когда истекает срок непостоянного членства Турции в СБ ООН. Кстати, уже состоялся телефонный разговор премьер-министра Владимира Путина с главой турецкого правительства Тайипом Реджепом Эрдоганом, а замглавы МИД РФ Сергей Рябков встретился с послом Бразилии в Москве Карлосом Антонио да Роша Параньосом. В этой связи эксперты не исключают того, что Бразилия может "тихо" выйти из игры, а официальная Анкара - согласиться пойти навстречу Белому Дому в иранском вопросе в обмен, скажем, на карабахское урегулирование.

В то же время Тегеран постарается запустить новый переговорный процесс с МАГАТЭ на основе соглашения от 17 мая, чтобы выиграть время. Но в перспективе это мало что ему даст. И вот почему. 26 мая в США была опубликована новая Стратегия национальной безопасности. По словам госсекретаря Хиллари Клинтон, она основана на принципе "трех D" - "Оборона" (Defense), "Дипломатия" (Diplomacy) и "Развитие" (Development). Она пояснила, что отныне США не собираются действовать в одиночку, и намерены укреплять имеющиеся альянсы с новыми центрами силы - Россией и Китаем и европейскими державами. В этой связи профессор Маршалл Голдман из Гарвардского центра российских исследований отметил, что Вашингтон дает ясно понять Тегерану, что у него нет шансов разыгрывать "карту противостояния" между США и другими ведущими центрами силы. То есть в отношении Тегерана может быть использована технология "косвенной силы и влияния", которая должна, с одной стороны, снять с повестки дня возможность нанесения по Ирану военного удара, а с другой - заставить его принять условия мирового сообщества по ядерной программе. "Давая понять Тегерану, что международное сообщество не едино в отношении ядерной программы Ирана, мы делаем мир более опасным", - предупредила госсекретарь Хиллари Клинтон. Это означает, что в ближайшее время из " иранской обоймы" начнут выбивать Турцию и Бразилию. Главная интрига сейчас только в том, как это будет осуществляться практически и на какие уступки стороны пойдут друг другу.