Холмогоры: генералиссимуса зарыли здесь

Людей, уничтоженных в реальности, те, кто уничтожил, обычно пытаются уничтожить и в памяти людской — представив ничтожеством или преступником. Так делалось в отношении Ивана IV Васильевича, Бориса Годунова, Петра III, Павла I, Николая II. Жертвой неправедной пропаганды стал и герцог Антон Ульрих Брауншвейгский, отец императора всероссийского Иоанна VI. «Википедия» пишет о его «крайней ограниченности», сериал «Тайны дворцовых переворотов» изображает дебилом (не в обиду актеру). Когда Архангельская митрополия по ходатайству фонда «Император» просила Госдуму, Минкульт РФ и археологов найти его захоронение в Холмогорах, оттуда раздался звонок: «Зачем искать могилу врага?» Антон Ульрих, да еще и Брауншвейгский, олицетворяет немецкое засилье, свергнутое в 1741 году «дщерью Петровой» Елизаветой. На самом деле «дебилизация» герцога была связана с законными правами на престол его сына — императора Иоанна VI, представлявшего угрозу свергнувшей его Елизавете Петровне и Екатерине Второй, имевших меньшие права.

Исторические источники свидетельствуют, что герцог был мужественным воином, хорошим и верным отцом, начитанным и порядочным человеком. Он не был сильным политиком или великим военачальником. Но он верно служил России и воспитал детей в русской культуре. Самый большой его грех — согласие получить звание генералиссимуса российского без моральных (юридические имелись) на то оснований.

Роковое завещание

Сразу по восшествии на престол в 1730 году императрица Анна Иоанновна озаботилась престолонаследием. Наследник укрепил бы ее власть, сделал будущее империи предсказуемым. Являясь потомком брата Петра Первого Ивана, Анна Иоанновна решила сохранить ивановичей на престоле и вернуть к кормилу мужскую руку. Матерью наследника она определила любимую племянницу — мекленбургскую принцессу Елизавету (в православии Анну Леопольдовну), отцом — 18-летнего герцога Антона Ульриха Брауншвейг-Вольфенбюттельского и Люнебургского. По свидетельствам современников, принцесса не любила Антона Ульриха, но кого на троне интересуют такие мелочи? Престол оставался за ивановичами, род Романовых, после смерти Петра испытывающий «кадровый голод», укреплялся на троне. В дальнейшем престолонаследие должно было отойти к мужчинам — потомкам Анны и Антона.

В завещании, которое Анна Иоанновна подписала незадолго до смерти, престолонаследие выглядело так: «А ежели Божеским соизволением оный любезный наш внук, благоверный князь Иоанн, прежде возраста своего и не оставя по себе законнорожденных наследников, преставится, в таком случае определяем и назначаем в наследники первого по нем принца, брата его, от нашей любезнейшей племянницы, ее высочества благоверной государыни принцессы Анны, и от светлейшего принца Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Люнебургского, рождаемого, а в случае и его преставления — других законных из того же супружества рожденных принцев, всегда первого…» (1).

Эти строки определили судьбу Антона Ульриха и всего брауншвейгского семейства. Страна, двигавшаяся в колее, проложенной Петром, давала его потомкам преимущество над другими претендентами. Обойденная дочь Петра Елизавета, играя с Анной Леопольдовной, Антоном Ульрихом и младенцем-императором в игры, где призом была корона, имела сильный козырь. Инерция петровских реформ и ореол его личности — первое роковое обстоятельство в судьбе младенца-императора и его родителей.

Боевой офицер

Отец императора должен иметь славную военную биографию. Анна Иоанновна отправляет герцога под команду фельдмаршала Б. К. Миниха, а Русско-турецкая война 1735−39 гг становится ему учебным классом. Мужества герцогу было не занимать.

Л. И. Левин, автор биографии герцога: «…Положение русской армии было нелегким. Осадная тяжелая артиллерия, которую должен был доставить по Днепру флот, еще не прибыла. …на помощь защитникам Очакова по степи двигался десятитысячный турецкий отряд. Фельдмаршал (Миних — прим. автора) решил отказаться от длительной осады крепости и идти на штурм без предварительной подготовки. …Солдаты не смогли преодолеть окружавший крепость ров и отступили, оставляя убитых и раненых у его края. Один из очевидцев описал ситуацию так: «Мне кажется, что при штурме погибла половина людей, настолько все шло скверно; фельдмаршал, как безумный, сам схватил знамя, пошел ко рву; никто не последовал за ним, кроме принца Вольфенбюттельского (Антона Ульриха — прим. автора) и его свиты; казалось, он желал быть убитым, в таком отчаянии он находился…» Однако начавшийся в крепости пожар и взрывы нескольких пороховых погребов превратили ее в огромный костер, оставив осажденным один выход — сдаваться…

Сразу после взятия крепости Миних доложил императрице что Антон Ульрих безотлучно находился рядом с ним в самом центре сражения и проявил незаурядную храбрость… потери Антона Ульриха: пуля пробила его кафтан, одна лошадь ранена в ухо, вторая убита; паж Бок убит, другой ранен… через две недели Миних представил Антона Ульриха к чину генерал-майора… отметив… что, несмотря на тяжелые условия… принц терпеливо сносил все лишения, никогда не ехал в коляске, а только верхом, «как старому солдату надлежит»…что Антон Ульрих… присутствует в заседаниях военного совета, знакомится со всеми приказами по армии… и со временем «знатный и рассудительный генерал быть может. А о храбрости его свидетельствует бывший при Очакове штурм, причем он так поступал, как старому и заслуженному генералу надлежит» (2).

Л. И. Левин: «…С наступлением 1738 года принц стал готовиться к новому походу. Антон Ульрих… командовал теперь отрядом из трех полков… Продовольствия и фуража не хватало, армия медленно перемещалась по выжженной противником степи, не находя ничего для пропитания…

В бою близ реки Билочь 23 июля полки Антона Ульриха прикрывали правый фланг русской артиллерии, не успевшей занять боевую позицию. Именно сюда был направлен главный удар турецкой конницы. Отряд принца отразил атаку… и враг был, по словам Миниха, «яко мякина от ветра развеян». Спустя несколько дней полки принца прикрывали арьергард армии во время ее переправы через Билочь. … 5 августа маленькая группа русских, в которую входили принц и сам фельдмаршал, удалилась от армии на шесть верст, была отрезана вражеской кавалерией, и пришлось пробиваться сквозь нее с боем» (3).

Свергли Бирона, но с генералиссимусом ошиблись

Считается, что конец немецкому засилью в России положила переворотом 1741 года Елизавета Петровна. Но «засилье» немцев во власти было создано «эффективным менеджером» Э. Бироном. Сами того не желая, хребет немецкому влиянию сломали Анна Леопольдовна и Антон Ульрих, дав согласие фельдмаршалу Б. Миниху на свержение Э. Бирона. Тоже немцы, они не перехватили у Бирона систему управления, и управлять ею не смогли:

Л. И. Левин: «Бирон начал свое правление с милостей… Однако это не вызвало к нему симпатий… Некоторые офицеры гвардии открыто высказывали свое возмущение, сожалели, что регентство не вручено Антону Ульриху… Группа офицеров открыто заявила князю Черкасскому о своем желании вручить регентство Антону Ульриху. Узнав об этом, Бирон незамедлительно принял меры. Офицеры были арестованы и под пыткой сознались в своих намерениях. Антона Ульриха регент призвал к себе и обвинил в подготовке государственного переворота. По донесениям прусского посланника Марденфельдта, «герцог брауншвейгский и герцог регент имели сильные объяснения…» Угрожая принцу, Бирон потребовал от него добровольно сложить с себя все военные чины; кроме того, посоветовал для его же безопасности не покидать дворец, что практически означало домашний арест. Хватило всего одной недели его правления, чтобы ни у кого не осталось сомнения в том, что на много лет рядом с троном оказался опасный диктатор… Против грозной фигуры Бирона объединились люди, еще недавно отнюдь не бывшие единомышленниками. Опасность объединила принцессу Анну, Антона Ульриха и фельдмаршала, прямо предложившего Анне Леопольдовне убрать регента, пока тот не опередил их, она согласилась. Опытный военачальник еще вечером беседовал во дворце с регентом за ужином, а через несколько часов, ночью, став во главе отряда из 80 человек, арестовал его вместе с семьей. На следующий день Бирон, при аресте изрядно побитый солдатами, был отправлен в Шлиссельбургскую крепость» (4).

В эти дни Антон Ульрих совершил большую ошибку, дав согласие стать генералиссимусом:

Л. И. Левин: «На следующий день после переворота Миних подготовил список лиц, представленных к новым чинам и наградам. Открывал список Антон Ульрих, получивший в виде компенсации за недавнее разжалование высший в России воинский чин генералиссимуса. Вначале Миних пожелал стать генералиссимусом сам, но затем выбрал себе место первого министра… Так Антон Ульрих стал вторым по счету (вслед за А. Д. Меньшиковым) генералиссимусом в истории русской армии. Указ о пожаловании этого чина был издан от имени трехмесячного императора и сформулирован довольно своеобразно. В указе говорилось, что хотя на этот чин мог рассчитывать за свои заслуги перед империей генерал-фельдмаршал граф Миних, но из почтения к отцу императора он отказывается от такой высокой чести» (5).

Звание отца подкрепляло младенца-императора, но обесценивалось формулировками указа и испугавшейся усиления супруга Анной Леопольдовной, отстранившей герцога-генералиссимуса от реальных дел.

Порядочные люди читают много книг

Генералиссимуса Антона Ульриха тем не менее уважало гвардейское офицерство — за войну с турками, свержение Бирона и порядочность.

Л. И. Левин: «Сразу же после ареста Бирон лишился всего имущества, накопленного за десять лет… Часть сокровищ пошла в казну, часть досталась Анне Леопольдовне и ее любимой фрейлине Юлиане Менгден. Особую ценность имели конюшни Бирона, страстного любителя и знатока лошадей. По свидетельству Шетарди, он были предложены Антону Ульриху, но тот отказался, не желая ничего брать из имущества своего поверженного обидчика» (6).

«Герцог Антон оказался скромнее … он отказался от конюшни регента, переданной поэтому для продажи всем желающим. «По именному его императорского величества указу определено бывшего герцога Курляндского и Густава Бирона остающихся за разбором излишних и к заводам годных лошадей велено с публичного торг продать, а продажа оным начнется сего декабря с 29 числа…» (7).

Впоследствии герцога дискредитировали, говоря о нем как об «очень ограниченном», так, например, пишет «Википедия». Это говорится об ученике умнейшего А. Остермана, обладателе одной из крупнейших исторических библиотек того времени!

Л. И. Левин: «Наибольший интерес, однако, представляет опись собрания книг Антона Ульриха, в некоторой степени дающая представление о круге и уровне его интересов. В описи перечислены 192 издания, составляющие (с учетом многотомных изданий) 517 томов. Это словари, богословские, политические и исторические сочинения, географические атласы, книги по военному искусству, описания путешествий. Беллетристика представлена лишь романами Антона Ульриха старшего («Октавия» и «Арамена») да «Робинзоном Крузо». Почти все книги на немецком, французском, латинском языках; русских изданий имеется всего лишь несколько» (8).

Елизавета свергла императора Иоанна, его мать и отца с помощью врагов России

Вторым роковым обстоятельством в судьбе герцога и его семьи оказались внешнеполитические расклады. В центре Европы крепла Пруссия, с прицелом на объединение немецких земель она отнимала у Австрии Силезию. Одна группа европейских держав складывалась из Франции, Швеции и Пруссии, другая — из Англии с Австрией. Антон Ульрих был сыном союзника и фельдмаршала австрийского императора герцога Фердинанда Альбрехта II и ориентировал Россию на Австрию. Чем тягаться с русскими на полях сражений, французам и шведам проще было устроить переворот. Шансы давала слабость 22-летней правительницы Анны Леопольдовны: «По-видимому, сделанные в начале регентства «заявки» оказались не по плечу правительнице, одаренной, по мнению Финча (английский посол — прим. автора), «умом и здравым рассудком», но не обладавшей ни компетентностью, ни жестким волевым напором. Бумаги императорского Кабинета показывают, что Анну буквально захлестнул поток документов… Знакомство с перечнем актов правления Анны Леопольдовны в Полном собрании законов Российской империи показывает, что они с каждым месяцем «мельчают». Инициативы первых месяцев… уходят «в песок» административной рутины…» (9). Изолировав мужа от дел, она с ними все больше не справлялась. Чем и воспользовались враги России.

Л. И. Левин: «…В июле 1739 г. перед отъездом в Россию чрезвычайный посол (Франции в Петербурге — прим. автора) маркиз Шетарди получил инструкцию, в которой прямо указывалось: «Россия по отношению к равновесию северных держав достигла слишком высокой степени могущества, и по отношению как к нынешним, так и будущим планам империи союз России с австрийским домом является слишком опасным». 100… в марте 1741 г. Финч (посол Англии в Петербурге — прим. автора) получил из Англии сообщение о наличии в России партии, готовой взяться за оружие для возведения на престол дочери Петра Первого. Заговорщики рассчитывали на шведскую интервенцию и субсидию в 2 миллиона крон, обещанную Францией. …Еще осенью 1740 г. Шетарди начал обсуждение возможных перемен на российском престоле с лейб-медиком и доверенным лицом Елизаветы Лестоком… Франко-прусская интрига не осталась тайной и для Антона Ульриха. Он приказал установить за дворцом Елизаветы круглосуточное наблюдение… заметно также сближение Лестока и Шетарди: «Посол часто посещает великую княжну, даже по ночам, переодетый…» Из этого и из других источников известно, что Антон Ульрих трезво оценивал опасность и был готов к решительным мерам. Но отсутствие согласия между ним и правительницей сводили его планы на нет» (10).

С. М. Соловьев, историк: «Отказываясь дать письменное обязательство, цесаревна уверяла Нолькена (посла Швеции в Петербурге — прим. автора) в своей благодарности Швеции за ее доброе расположение, уверяла, что первые движения с шведской стороны произведут немедленное действие в России, что она ждет только той минуты… обещала за себя и за свою партию действовать мужественно, как скоро шведы доставят возможность действовать наверное» (11).

С. М. Соловьев: «…Одно из желаний Елизаветы было исполнено: Шетарди привез ей манифест изданный шведским главнокомандующим графом Левенгауптом для «достохвальной русской нации», которым объявлялось, что шведская армия вступила в русские пределы только для получения удовлетворения за многочисленные неправды, причиненные шведской короне иностранными министрами, господствовавшими над Россией в прежние годы… а вместе с тем для освобождения русского народа от несносного ига и жестокостей… Намерения короля шведского состоят в том, чтобы избавить русскую нацию для ее же собственной безопасности от тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании и предоставить ей свободное избрание законного и справедливого правительства… Вследствие таких справедливых намерений его королевского величества должны и могут все русские соединиться со шведами… Елизавета очень обрадовалась манифесту…» (12).

И. В. Курукин, биограф Анны Леопольдовны: «В столице было тревожно. Генералы опасались шведских шпионов — на Выборгской стороне были выставлены пикеты и патрули. 17 августа принц Антон сообщил английскому послу Финчу о попытках поджога Арсенала. На следующий день генерал-полицмейстер Ф. В. Наумов известил Сенат о том, что у Гостиного двора пойман человек, пытавшийся поджечь его горящей «тряпицей»… Сенат постановил распределить драгунские команды по районам Петербурга в виде постоянных постов и разъездов» (13).

К. А. Писаренко, биограф Елизаветы Петровны: «Елизавета придумала, как вызвать у гвардейцев волну негодования. 25 октября (1741 года — прим. автора) из Финляндии в столицу вернулись тысяча пехотинцев и две сотни кавалеристов из гвардейских полков. Почему бы генералиссимусу не отрядить новый отряд гвардейцев в зимний поход? И с минимальным запасом провианта! Ясно, что отец императора такое не подпишет… Елизавета обратилась к фельдмаршалу Петру Петровичу Ласси… командующий армией исполнил просьбу дочери Петра Великого. …адъютанты фельдмаршала Ласси явились в канцелярию Кабинета министров и усадили клерков за оформление «всеподданейшего представления»… По окончании работы офицеры отнесли беловой экземпляр командующему, который поспешил на прием к регентше. Анна Леопольдовна ознакомилась с бумагой и начертала на полях: «Быть по сему. Анна».

Ближе к полудню 24 ноября гвардейские штаб-офицеры съехались к Гессен-Гомбургскому (заместитель Антона Ульриха, участник заговора Елизаветы — прим. автора), чтобы услышать: «Его Императорское Высочество… Герцог Брауншвейг Люнебургский соизволил объявить, чтоб все чины были к походу во всякой готовности… А для того походу заготовить на людей провианту, сухарей на две недели…». …по одному распоряжению в поход должны были выступить две тысячи гвардейцев с месячным рационом, по-другому — «все чины» с двухнедельным запасом провизии. …Как должны были отреагировать гвардейцы? Безусловно, возроптать» (14).

О свободе не просил, просил разрешить учить детей по-русски

Императора Иоанна свергли в ночь на 25 ноября (6 декабря) 1741 года. Преображенцы, не желающие идти на войну и подогретые шведскими деньгами и спиртным, провозгласили Елизавету регентшей, а затем императрицей. Для страны это обернулось на десятилетия зависимостью от Франции в европейских делах, прекращением продвижения в Финляндию и на Аляску, где Швеция и Франция имели интересы. Надо отдать должное, в эти же годы во власть пришли многие русские люди, а попытки Шетарди прямо руководить ею Елизавета пресекла. Брауншвейгское семейство после временных переездов отправилось в 36-летнюю холмогорскую ссылкой, где Анна Леопольдовна, имевшая детей — Иоанна, Екатерину и Елизавету, родила еще Петра (1745) и Алексея (1746) и умерла от родовой горячки в марте 1746 года. С четырьмя детьми (Иоанн содержался отдельно от семьи) остался Антон Ульрих.

Л. И. Левин: «Время семейство коротало за карточной игрой и долгими разговорами. Кроме того, Антон Ульрих имел в Холмогорах немецкие и французские книги, возможно, он читал их детям вслух. 30 октября 1761 г. Антон Ульрих обратился к Елизавете с просьбой разрешить детям учиться чтению и письму. Он ссылался нас свою старость и слабость… Герцог пояснял, что хочет, чтобы принцы и принцессы впоследствии «сами могли обращаться к ее императорскому величеству, повергнувшись к ее стопам». В более ранних письмах Черкасова и Шувалова и указах Елизаветы не встречается конкретных запретов на обучение детей. Казалось бы, он мог учить детей и без разрешения (что он и делал). Но, видимо, Антон Ульрих понимал, что получение высочайшего дозволения было бы весьма желательно… Ответа Антон Ульрих не получил: тогда императрице было не до брауншвейгского семейства, она уже тяжело болела… а 25 декабря 1761 г. скончалась. Ни одной просьбы о помиловании после отъезда из Раненбурга герцог не написал…» (15).

На престол в 1762 году взошел Петр III, свергнутый вскоре супругой Екатериной, не имевшей на русский престол никаких прав. Этим, скорее всего, объясняется смерть Иоанна VI в Шлиссельбургской крепости в 1764 году, где императора убили при странной попытке освобождения. Холмогоры также вызывали у Екатерины подозрения — братья убитого императора по завещанию Анны Иоанновны обладали правами на престол. Герцог же воспользовался переменой власти, чтобы снова просить позволения учить детей.

М. А. Корф, исследователь жизни брауншвейгского семейства: «Принц тотчас же написал к императрице длинное письмо на немецком языке: «Ваше императорское величество, по врожденному высокому вашего императорского величества великодушию и милости простите меня, что я, ничтожная пыль и прах, осмеливаюсь этими строками и коленопреклоненно и в глубочайшем верноподданстве поздравить Ваше Императорское Величество… я злосчастный земляной червяк, с глубочайшим унижением, величайшей покорностью и глубочайшим почтением припадаю со своими бедными и несчастными детьми к стопам Вашего Императорского Величества… Высочайшее милостивое дозволение моим детям учиться в их вере… повелеть учить их читать… всеверноподданейший, покорнейший и преданнейший раб Антон Ульрих, 30 июля 1762». В ответ он получил отказ: «…Избавление ваше соединено еще с несколькими трудностями… Дайте мне время рассмотреть оныя, а между тем я буду стараться… помогать детям вашим… в познании закона Божиего, от котораго им в настоящее их бедствие сноснее будет…»(16).

Насколько Петербург боялся писем или дневников заключенных, показало происшествие уже после смерти Антона Ульриха.

Л. И. Левин: «В конце 1773 года произошло событие, чрезвычайно встревожившее императрицу. Принцесса Елизавета написала собственноручно (и это — главное) четыре письма: Екатерине II, наследнику престола Павлу Петровичу, Панину и Теплову. Все письма содержали поздравление и выражение неописуемой радости по случаю бракосочетания Павла Петровича с принцессой Гессен-Дармштадской Вильгельминой, а также просьбу о помиловании и освобождении брауншвейгского семейства. …этот факт произвел при дворе эффект разорвавшейся бомбы. Панин… был удивлен почерком и стилем писем, которые «не соответствовали той простоте, в которой дети выросли». И он, и императрица были уверены, что принцы совершенно неграмотны (ведь разрешения учить их читать и писать Антон Ульрих, несмотря на обещания Екатерины II, так и не получил)» (17).

М. А. Корф: «…Головцын (Архангельский губернатор — прим. автора) отвечал 3 января 1774 года: «Исполняя вашего сиятельства повеление, чтоб известные персоны отныне ни к кому ни под каким предлогом не писали, все предосторожности и меры… тамо мною были взяты… все способы у них в писании писем отняты… Принц Антон Ульрих в разговорах упоминал, что он имеет при себе немецкия и французския книги… не упустил случая спросить его, что дети не учены ли по-немецки, на что он ответствовал, яко никто из них по-немецки ни читать, ни писать, ни говорить не умеет, что и дети подтвердили. О обучении же по-российски грамоте читать и писать… начали учиться еще при Гурьеве (первый комендант Холмогорской секретной комиссии — прим. автора)… а закончили при Вындомском (один из комендантов Холмгорской секретной комиссии — прим. автора) и показали мне ветхую азбуку, печатанную в 1742 году… которую мать их еще при себе имела… по-российски грамоте умеют же, а по-немецки ни читать, ни писать, ни говорить… не умеют, и когда детей слова выписали, то читать скорописи учились по имеющимся у отца указам, челобитным и ордерам… и они их многократно сверх учения, более для слогу читали… прочие книги и письма… отбирать воздержался» (18).

Отказался от свободы, не предав детей

Заигрывая с общественным мнением в Европе и России, Екатерина предложила герцогу, и только ему, свободу.

Л. И. Левин: «…Она послала своего доверенного человека — генерал-майора А. И. Бибикова. В соответствии с данной ему секретной инструкцией генерал должен был устно объявить Антону Ульриху волю императрицы, а именно: она намерена «его одного… теперь освободить и выпустить в его отечество с благопристойностью». Далее Бибиков должен был пояснить, что «пока дела наши государственные не укрепятся», освободить его детей нельзя, и он может их оставить «в пристойном довольстве» до тех пор, пока государыня не усмотрит «повод к их свободе». При согласии Антона Ульриха генералу не следовало увозить его из Холмогор, но лишь пообещать, что сначала будет освобожден находившийся в Раненбурге полковник Геймбург и прислан ему в Холмогоры «для компании». А отсюда вдвоем они поедут в свое отчество. В случае же его отказа Антон Ульрих должен был остаться с детьми «в нынешнем состоянии» до лучших времен… В биографических записках, составленных сыном генерала А. А. Бибиковым, сказано, что «все усилия… склонить принца Антона разлучиться с детьми были напрасны» (19).

М. А. Корф: «Секретная инструкция… за собственноручным подписанием императрицы 19 ноября 1762 года была следующего содержания: «…Вручив письмо принцу, объявить ему имеет изустно, что мы его одного намерены теперь освободить и выпустить в его отечество с благопристойностью, а детей его для тех же государственных резонов, которые он по благоразумию своему понимать сам может, до тех пор освободить не можем, пока дела наши государственные не укрепятся… 4) и ежели он, принц, пожелает быть свободен один, а надежду на нас положит, что мы детей его в призрении своем до времени оставим, содержа их не токмо в пристойном довольстве, но и как скоро повод к свободе их усмотрим, впустим и к нему пришлем, то он может вам, яко доверенному от нас, искренне свое точное желание объявить. Ежели же с детьми своими на обещанное нами время разлучиться не похочет, то бы принял на себя терпения до тех пор остаться в нынешнем его состоянии, доколе к свободе детей его мы ту же удобность увидим, которая только для него одного ныне открылася…» (20).

Л. И. Левин: «Вполне вероятно, что, предлагая герцогу покинуть Россию, она вовсе не намеревалась освободить его, поскольку не верила, что отец согласится оставить в тюрьме его детей, которым он служил единственной опорой… Но в дальнейшем подобных предложений от нее узники не получали…» (21).

Смерть без причастия и безвестная могила

На Антона Ульриха сильно обиделся кто-то влиятельный. Из его недоброжелателей на память приходит прусский король Фридрих II — собеседник и наставник Екатерины II. К нему ли ведут следы или к кому еще — не установить. Герцогу за что-то серьезно отомстили — по-другому не объяснить обстоятельства его смерти и их одобрение императрицей.

Л. И. Левин: «Герцог постоянно страдал водянкой, у него развилась цинга, на ногах образовались незаживающие язвы. Из рапортов можно понять, что у герцога были больные легкие и желудок. Он растолстел от вынужденного малоподвижного образа жизни и к 1770 году начал слепнуть (22).

Смертельная болезнь Антона Ульриха началась ранней весной 1776 г. Перечень его страданий… был то же самый: слепота, горячка, рожа, боль в груди. …Прислать пастора из-за широко разлившейся реки (возле деревни Боброво до четырех верст) и плывущего по ней льда Головцын не рискнул. На запрос… разрешить ли принцу причаститься по православному обряду, губернатор ответил, что, не имея на это указаний от Панина, сам он не может взять на себя такую ответственность. …28 апреля в 4 часа дня состояние больного резко ухудшилось… началось кровохарканье: на следующий день он пожелал исповедоваться пастору, но узнав… что из-за половодья с Архангельском нет никакого сообщения, просил привести православного священника.

Полозов (комендант Холмогорской секретной комиссии — прим. автора)… стал успокаивать умирающего, уверяя, что дела его не столь плохи. Дети, стараясь не верить в смерть отца, вторили словам подполковника. Но Антон Ульрих все понял и просил Полозова передать его последнюю просьбу к императрице. Он умолял Екатерину II «излить хотя бы малую каплю росы ее щедрости на бедных сирот»… задыхаясь в агонии, он просил государыню дать после его смерти детям «хотя бы малое освобождение»… 4 мая 1776 г. в седьмом часу утра Антон Ульрих умер.

…Гроб был обит черным сукном с серебряными позументами. Во втором часу пополуночи 5 мая караульные солдаты вынесли гроб с телом бывшего генералиссимуса и в полной тишине похоронили его «подле церкви внутри ограды дома, где арестанты содержатся». Все участники этой печальной церемонии, а также слуги и служащие комиссии, лекарь, солдаты и офицеры дали подписку о неразглашении того, что «старший из известных персон волею Божией умер и о том, где погребен, под угрозой жестоких истязаний и лишения жизни»… Панин прислал губернатору письмо, в котором сообщил, что «ее величество довольна быть изволила точным вашим исполнением всего того, что прежде… предписано было на случай смерти принца…» (23). Смерть без причастия по тем временам была страшным концом земной жизни. А недопущение к умирающему священника — тяжким грехом, на который сознательно пошли и Головцын, и Полозов, и подтвердившая инструкции Екатерина.

Поиски захоронения генералиссимуса предпринимались до 1917 года офицерами кирасирского полка, шефом которого Антон Ульрих являлся. Частные раскопки с этой же целью в 2008 году вели священник холмогорского прихода игумен Леонтий (Эйзенман) и краевед Анатолий Каранин. В результате было обнаружено захоронение с «предположительными останками императора Иоанна VI». По версии А. Каранина, убитого в Шлиссельбурге императора привезли в Холмогоры, к семье — для сокрытия захоронения и пресечения надежд семьи на воцарение Иоанна. Судебно-медицинская экспертиза останков, проведенная РЦСМЭ, установив около 20 признаков сходства с обстоятельствами заключения императора, не обнаружила ни одного, исключающего эту версию. В 2011 году по просьбе фонда исторического наследия «Император» и при поддержке Архангельской митрополии Министерство культуры РФ профинансировало раскопки археологов Соловецкого музея-заповедника у Архиерейского дома в Холмогорах. Исследовались два места, где возможное захоронение показывал георадар, но могила обнаружена не была. Окрестности Архиерейского дома перекопаны в XX веке коммунальными службами, и найти захоронение герцога вряд ли удастся.

Попытки предать забвению не всегда удачны

Посетивший детей по поручению Екатерины ярославский наместник Мельгунов рапортовал: «Живут же между собою дружелюбно и при том… незлобливы и человеколюбивы… Получив от Мельгунова подтверждение, что дети не представляют опасности, Екатерина II решилась в 1777 году отпустить их за границу. Их вывезли на фрегате «Полярная звезда» в дружественную России Данию, к королеве Юлиане Марии, где они жили в городе Хорсенсе, не выпускаемые из дома. Первой умерла Елизавета (1782), затем Алексей (1787), Петр (1798). Последней в 1807 году ушла на тот свет Екатерина, просившая за четыре года до смерти Александра Первого отправить ее в православный монастырь, и что в Холмогорах «мне был рай, а тут ад».

Находящиеся на российском престоле трезво оценивали юридическую и моральную сторону действий Елизаветы Петровны и Екатерины II в отношении семьи императора Иоанна VI. Но как потомки Екатерины II постарались вымарать эту страницу российской истории. Только в 1840—1848 гг. в России были опубликованы первые биографии Антона Ульриха. В 1863—1866 гг. М. А. Корф и В. В. Стасов подготовили для Александра II исследование «Брауншвейгское семейство», оставшееся неопубликованным до 1990-х годов. Публикации имели настолько тенденциозный характер, что архив Брауншвейга в 1878 году вынужден был дать на них ответ под названием: «К спасению чести герцога Брауншвейгского Антона Ульриха, сочетавшегося браком с российской правительницей Анной в 1739 году» (24) отметив, что работа российского профессора А. Г. Брикнера об Антоне Ульрихе «содержит злейшие искажения действительности, какими когда-либо грешили исторические фальсификации». Первую научную и объективную биографию герцога написал архангельский исследователь Леонид Левин, многие годы работавший в российских и немецких архивах. В марте 2016 года вышло второе здание его книги «Генералиссимус зарыт в Холмогорах».

Примечания: