Резня в школе: плоды великих реформ, крики об охране и «молчание о главном»

В пермской школе №127 произошла трагедия. В результате поножовщины, которую устроили в учебном заведении два молодых человека, с ранениями различной степени тяжести в больницы города попали 12 человек. Среди них сами молодые люди, преподаватель и ученики четвёртого класса.

К счастью, в результате устроенной резни никто не погиб. Но ужас ситуации в том, что всё это произошло в школе, напали на учеников младших классов, которые, скорее всего, пережили тяжёлый психологический шок и впоследствии им будет необходима помощь специалистов. Также по одной из версий, инцидент произошёл не случайно, а злоумышленники спланировали его заранее.

Читайте также: Резня в школе Перми: версии, директивы, выводы

В этой связи меня поразила реакция некоторых государственных служащих. Так, глава Перми Дмитрий Самойлов поручил своим подчинённым ужесточить меры безопасности в учебных учреждениях. Депутат законодательного собрания Пермского края Олег Постников выступил с заявлением, в котором просит сотрудников правоохранительных органов «максимально придирчиво» разобраться в организации охраны в школе №127. А уполномоченный по правам ребёнка Анна Кузнецова перед тем, как отправиться в Пермь, сделала заявление в социальной сети.

«Как вооружённые парни оказались в школе, кто и почему не отреагировал на ситуацию вовремя, разберёмся на месте. Неужели, кроме десятилетних детей, некому было остановить хулиганов? А система профилактики, комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав? А охрана, в конце концов? Где это всё!!! У меня очень много вопросов. Вылетаю в Пермь», — оставила запись детский омбудсмен.

Как мы видим, мэр Перми, депутат заксобрания и детский омбудсмен говорят о школьной охране, притом, что и без них качеству безопасности в среднеобразовательном учреждении будут даны оценки сотрудниками правоохранительных органов в рамках расследования уголовного дела. А вот о чём не говорят государственные чиновники, так это о сущностных системных проблемах, из-за которых и происходят подобные инциденты. И речь идёт о воспитании наших детей.

Дело в том, что у российских школ (в отличие от советских) уже давно отнята функция воспитания учащихся. Если кто не понимает, наши дети ходят в школы «получать услуги по образованию», а воспитывать их там никто не обязан. Более того, если в советское время статус преподавателя поддерживался на самом высоком уровне, то в современной России — педагог далеко не самая престижная профессия, а также не самая высокооплачиваемая.

В сети интернет можно найти немало видеороликов, на которых видно, как ученики откровенно издеваются над преподавателями в грубой форме, порой с рукоприкладством. Причём выкладывают всё это в сеть сами учащиеся, видимо, как «предмет своей гордости».

Как на всё это реагируют наши чиновники и законодатели? Вместо того, чтобы обратиться к историческому опыту нашей страны, в учебные учреждения внедряется институт «медиации», который предполагает урегулирование конфликтов между школьниками и учителями, по сути, уравнивая педагога и учащегося. Надо ли пояснять, что эта западная технология призвана окончательно разрушить традиционный для нашей страны авторитет преподавателя?

С другой стороны в России последовательно внедряются западные ювенальные технологии, основа которых — запрет на воспитание собственных детей. Об этом могла бы сказать Анна Кузнецова, вместо стандартных заявлений по вопросам безопасности в школе.

Лично мне приходилось сталкиваться со случаями, когда родители или законные представители в воспитательных целях отшлёпали распоясавшееся чадо, что в итоге становилось поводом для уголовного или административного преследования. Нельзя отшлёпать своего ребёнка за то, что тот решил положить нож в портфель и пойти с ним в школу — это наказуемо. Но в том-то и проблема: ребёнок, воспитанный (или точнее невоспитанный) в режиме безнаказанности, впоследствии может совершить любой поступок, даже не понимая о своей ответственности за содеянное. Просто потому, что школу отстранили от воспитания, а родители не могут воспитывать. Даже если речь идёт об устном внушении, ювенальщики трактуют его не иначе как «психологическое насилие».

Почему об этих системных проблемах не говорит Анна Кузнецова? Она не знает о них или их как бы не существует?

Проблема в том, что всё это не только существует, но и цветёт махровым цветом. Пока в России на государственном уровне не будет решён вопрос о восстановлении воспитательной функции в школах и иных учебных заведениях, пока законодательно не будет закреплено право родителей на воспитание и презумпция их невиновности, увы, подобные инциденты будут происходить чаще, а их последствия могут быть тяжелее.

Именно эти проблемы должны обсуждать муниципальные чиновники, депутаты и омбудсмены. А с вопросами качества предоставляемых услуг по охране школ разберутся сотрудники правоохранительных органов.

В завершении хочу привести пример из личного опыта. Я вырос и учился в советской школе, которую закончил в 1990 году. Никакой специальной охраны у нас не было. В фойе на вахте дежурили старшеклассники, которые следили за входной дверью, порядком в раздевалках и подавали вовремя звонки на начало уроков и перемен. Я сам нёс такие дежурства время от времени, и инцидентов «ужаснее» потерянных варежек или второй обуви не припомню.

С тех пор прошло почти 30 лет, а жизнь в школах изменилась так, что оторопь берёт. Потому и хочется задать вопрос тем, у кого «очень много вопросов»: может дело всё-таки не в количестве охранников в школах?