Сирота, который построил империю: Октавиан Август

Гай Октавий — имя, данное Августу при рождении. После убийства сторонниками Сената и республики своего приемного отца Юлия Цезаря, Октавий взял его имя. Позже Октавий принял и прозвище Августа, что было явной отсылкой к священному, религиозному обоснованию своей власти. Издавна существовавшие в Риме жрецы авгуры проводили обряды освящения. Римский поэт Энний писал:

«По авгу­стей­шем гада­нье осно­ван был Рим зна­ме­ни­тый».

В то же самое время Октавий с возмущением отвергал предложения принять имя Ромула, что было бы явной отсылкой к реставрации царской власти, традиционно ненавистной в Риме.

Октавиан Август происходил из незнатной богатой семьи, рано потеряв отца. В шестнадцать лет, уже надев тогу совер­шен­но­лет­не­го, он получил воен­ные награ­ды в афри­кан­ском три­ум­фе Цеза­ря, хотя сам по моло­до­сти лет в войне и не участ­во­вал. Свою роль сыграло то, что он приходился внучатым племянником Цезарю. Когда же затем его вну­чатый дядя отправил­ся в Испа­нию воевать про­тив сыно­вей Пом­пея, то он, еще не окреп­нув после тяж­елой болез­ни, с немно­ги­ми спут­ни­ка­ми, по захваченным непри­я­те­лем доро­гам, не отсту­пив даже после кораб­ле­кру­ше­ния, пустил­ся ему вслед; а заслу­жив его рас­по­ло­же­ние этой реши­тель­но­стью при пере­езде, он вско­ре снис­кал похва­лу и сво­и­ми при­род­ны­ми даровани­я­ми. Заду­мав после поко­ре­ния Испа­нии поход про­тив дакий­цев и затем про­тив пар­фян, Цезарь зара­нее отпра­вил его в Апол­ло­нию, и там он посвя­тил досуг заня­ти­ям. При пер­вом изве­стии, что Цезарь убит, и что он — его наслед­ник, дол­го колебался, не при­звать ли ему на помощь сто­яв­шие побли­зо­сти леги­о­ны, но отверг этот замы­сел как опро­мет­чи­вый и преж­девре­мен­ный. Одна­ко он отпра­вил­ся в Рим и всту­пил в наслед­ст­во, несмот­ря на сомне­ния мате­ри. И с этих пор, собрав вой­ска, он стал пра­вить государ­ст­вом: спер­ва в тече­ние две­на­дца­ти лет — вме­сте с Мар­ком Анто­ни­ем и Мар­ком Лепидом, а затем с одним Мар­ком Анто­ни­ем, и нако­нец, в тече­ние соро­ка четы­рех лет — единовластно.

При Августе началось становление культа императора, религиозно освящающего власть императора в Риме. В то же самое время, с помощью своего друга Гая Мецената, Август развернул широкое покровительство римской культуре. На правление Августа пришелся «золотой век» римской литературы. Сам император пробовал писать, но благоразумно уничтожил написанное, не сочтя свои труды достаточно талантливыми. Написанному по просьбе Августа эпосу Вергилия «Энеида» повезло больше, он не был уничтожен автором и сохранился до нашего времени. Доносимый в эпосе образ Энея, с одной стороны, отсылал к более ранней традиции римской государственности, еще до основания Рима Ромулом. С другой стороны, Эней, не повторяя подвигов, подобных тем, что совершал Одиссей, был покорным исполнителем воли богов, предвозвещающими будущее величие римского народа вплоть до самого Августа. Auctoritas — власть и влияние, основанные на моральном авторитете, были поставлены во главу политики Августа, что позволило установить в Риме наиболее длительный мирный период за всю его историю.

История Рима до Августа — это история античного полиса, республики, где власть богатых и знатных граждан противостояла массе плебейского гражданства. Условная партия «оптиматов» (сторонников сената) противостояла народным заступникам из среды «популяров». В этом гражданском противостоянии, где ни одна из сторон не добивалась полной победы, Римская республика черпала свои силы. Для непрекращающихся завоевательных походов нужны были граждане, призываемые в легионы. И реформы «популяров», трибунов братьев Гракхов позволили вырвать из рук своекорыстной и жадной римской аристократии землю для раздачи гражданам Рима, с тем, чтобы их и их потомков можно было призвать в армию. Реформы Гракхов вдохнули второе дыхание в римскую государственность и позволили ей выстоять в будущих войнах. Рим на некоторое время превратился в битвы сторонников «оптиматов» и «популяров», сами братья Гракхи и многие их сторонники были убиты в этой борьбе. В дальнейшем «популяры» стремились ограничить власть аристократии, расширяя гражданские свободы и права малоимущим гражданам, италийским народам, борясь против их разорения и закабаления крупными собственниками из среды аристократии. «Оптиматы» же, собственно римская элита, «нобилитет» — массово и противозаконно захватывали общественные земли и земли семей мелких землевладельцев (что особенно было легко, когда мужчины уходили воевать в легион, оставляя жен и детей), поддавались взяткам со стороны иностранных царей, и проявляли вопиющее своекорыстие, приближающее римскую государственность к краху. В глазах «популяров», верховным сувереном в римской республике был римский народ, а не сенатская аристократия, этим была обусловлена их решимость. В глазах «оптиматов»: братья Гракхи, а в дальнейшем Гай Марий, Юлий Цезарь — были честолюбивыми, стремящимися к единоличной власти подстрекателями гражданской войны, беспорядков, «власти черни». Внешние завоевания Рима проходили на фоне все более нарастающих и опустошительных гражданских войн между этими двумя партиями. В конечном счете, реформы призыва в армию «популяра» Гая Мария, благодаря которому в легионы стали набирать пролетариев, победа «популяра» Юлия Цезаря в гражданской войне и его реформы, и установление единоличной власти императора Октавиана Августа, подвели черту и под эпохой гражданского развития и противостояния Рима. Родившаяся из партии «популяра» третья сила — армия, стала опорой самодержавной власти последующих императоров.