Если президент США Дональд Трамп хочет улучшить отношения с Россией таким образом, который бы способствовал достижению Вашингтоном своих целей, Белому дому нужно отказаться от инициатив Барака Обамы и вернуться в своей политике к принципам холодной войны, пишет Грэм Аллисон в статье для The National Interest.

Александр Горбаруков ИА REGNUM
Холодная война

Автор отмечает, что выбранный США курс на «наказание» России за предполагаемое вмешательство в президентские выборы 2016 года, введение против нее санкций за дестабилизацию ситуации на востоке Украины, а также создание противовеса российским вооруженным силам с помощью отправки дополнительных войск НАТО в Прибалтику не отвечает на простейший вопрос: а что дальше? Чем на это ответит Россия? Будут ли граждане США жить в большей безопасности после серии санкций и реакций?

В разгар же холодной войны президент-республиканец Рональд Рейган понимал, что Советский Союз — это «империя зла», над которой нужно одержать верх. Понимал он также, что в случае ядерного противостояния с Москвой оба противника были бы полностью уничтожены. Это означало, что категорическим императивом для двух стран было сделать все, чтобы предотвратить ядерную войну. США, как и СССР, проигрывали в любом случае. И даже если бы вина лежала не на Вашингтоне, результат был бы таким же.

Технологическое развитие превратило СССР в невыносимого «сиамского близнеца» США, а стратегическая реальность была еще страшнее: каким бы «омерзительным», «деструктивным», «злым» и «заслуживающим уничтожения» ни был Советский Союз, отрезвляющим фактом было то, что убить «подонка», не совершив самоубийства, США не могли. Поэтому стратеги времен холодной войны поняли, что выживание в этих условиях требует формирования соперничества, в основе которого бы лежали пять принципов: осторожность, коммуникация, сдержанность, компромисс и взаимодействие.

Признание того факта, что даже простой инцидент может привести к концу света, подталкивало стороны к осторожности. Необходимость поддерживать связь между сторонами, участвующими в смертельном противостоянии, для предотвращения непонимания очевидна. Сдержанность инициатив находила отражение в неписаных «правилах статус-кво» и соглашениях о контроле за вооружением. Компромисс означал готовность не только достигать договоренностей, но и принимать — и на продолжительный срок — в ином случае неприемлемые факты, например, советское доминирование над «захваченными народами» Восточной Европы. В рамках же взаимодействия стороны могли достигнуть большего, нежели при самостоятельных шагах, в том числе при обеспечении ядерного нераспространения.

Бывший же президент США Барак Обама пришел в Белый дом с амбициозным планом «перезагрузки» отношений с Россией и сокращения роли ядерного оружия в международных делах. Когда же он покидал свой пост, отношения с Москвой оказались на самой низкой отметке, чего не было со времен наиболее сильной напряженности времен холодной войны. Возможность применения ядерного оружия в Европе вновь стало темой обсуждения.

И хотя, как отмечает автор, нет никакого сомнения в том, что по большей части в таком развитии событий виноват президент России Владимир Путин, основной же вопрос состоит в том, в большей ли безопасности граждане США сейчас, чем восемь лет назад. Наказав Москву за ее «неприемлемую агрессию» против Украины обрывом всех каналов связи и прекращением любого сотрудничества с Россией, снизил ли Вашингтон уровень риска?

Таким образом, у президента США Дональда Трампа есть возможность обеспечить большую безопасность граждан США с помощью отказа от инициатив своего предшественника и возвращению к отношениям с Россией, основанных на принципах холодной войны.