Сергей Колеров: Стокгольмский синдром: Региональные последствия "газовой войны" между Россией и Украиной

Одиночные информационные выстрелы в затихающей "газовой войне" пока еще продолжают раздаваться, но уже можно назвать первые ее последствия для условно победившей России, в том числе и пока незамечаемые ею. Победа России именно условна. Ее потери, несмотря на принуждение Украины к подписанию газового договора на своих условиях (который украинская сторона уже пытается подвергнуть ревизии), исчисляются не только прямыми убытками "Газпрома" от двухнедельного прекращения транзита. Страны, ставшие жертвами этой войны, уже сейчас переадресовывают свои требования по возмещению ущерба от "Нафтогаза" "Газпрому". И дело здесь, надо полагать, не только и не столько в их политических симпатиях. Ими движет элементарный расчет и понимание того, что "слупить" что-либо с "Газпрома" представляется куда более реальным, чем с государства-банкрота, каковым де-факто является Украина. Россия, как это уже не раз случалось в ее истории, выиграла в войне, но проиграла в дипломатии.

Российская дипломатия уже третий раз в течение года показывает свою полнейшую неспособность договариваться по жизненно важным, как для стратегического положения, так и для имиджа государства, вопросам со своими европейскими партнерами - в первую очередь, так как это именно то поле, для успешной игры на котором у России есть необходимый потенциал и инструментарий, а также противостоять антироссийским настроениям и пропаганде информационно. Первый раз это случилось во время признания Косово ведущими мировыми державами, когда вместо обещаемого два года перед этим "асимметричного ответа", российские политики решили "не обезьянничать" и голосом оскорбленного целомудрия заговорили о необходимости уважать международное право. Второй - после успешной войны на Кавказе, когда Россия не смогла добиться признания Южной Осетии и Абхазии даже от Белоруссии. И третий - мы наблюдаем сейчас.

И снова Москва проигрывает не только в Европе, но и в своем backyard - зоне непосредственных, кровных интересов. Речь о территории бывшей Молдавской ССР, которая наряду с государствами Евросоюза, Сербией и Турцией, стала заложницей и жертвой действий Украины. Власти Приднестровья, предупредив Россию, Украину, ЕС и ОБСЕ о грядущей гуманитарной катастрофе сразу после того, как "Нафтогаз" полностью перекрыл поставку российского газа в республику, с чувством выполненного долга всю последующую неделю хранили нейтральное молчание и ничего не предпринимали, пока замерзающее население готовило пищу на кострах. Власти Молдавии, как и во время августовских событий в Южной Осетии, запоздало "присоединились к Европе" и декларативно "пристыдив" и Россию, и Украину, пытались договориться о возобновлении поставок газа с Ющенко. Но нейтралитет соблюдался недолго. Как только Москва добилась от Киева подписания договора на своих условиях, и газоснабжение Молдавии и ПМР было полностью восстановлено, последовала и оценка "газовой войны" обеими республиками, а также некоторые события, наполняющие и дополняющие "корректные" официальные формулировки весьма конкретным содержанием.

В официозных молдавских и приднестровских СМИ, при декларативном сохранении нейтралитета, Украина теперь представляется как сторона, сделавшая все возможное для облегчения положения замерзающего без газа региона, а о том, что это именно Украина перекрыла поставку российского газа, в Молдавии и Приднестровье предпочитают не вспоминать. Кишинев благодарит Ющенко за то, что тот поделился с Молдавией из "собственных запасов" наворованного у России транзитного газа и при этом "не знает, кому платить" за полученный во время кризиса газ. А рупор тираспольской администрации - Первый республиканский телеканал ПМР - прямо заявил, что Приднестровье, долг которого за российский газ скоро приблизится к $2 млрд, "теперь получает газ не из России, а из Украины". Наконец, глава МИД ПМР Владимир Ястребчак озвучил официальную позицию Тирасполя по отношению к участникам газового конфликта, выразив "признательность украинской стороне за ее усилия по минимизации влияния газового кризиса на республику".

В тот же день Ястребчак сделал еще одно сенсационное заявление, и уже по приднестровскому урегулированию. До сих пор любое упоминание Румынии, любые потуги Бухареста на участие в приднестровском урегулировании действовали на Тирасполь, как красная тряпка на быка. И это не удивительно, поскольку Румыния фактически была участником конфликта на стороне Молдавии, поддерживает ее в вопросах урегулирования по сей день, а наиболее одиозные молдавские участники конфликта нашли в ней приют и уважение, в частности - экс-премьер-министр Молдавии Мирча Друк, бывший министр внутренних дел и обороны Ион Косташ, а также террорист Илья Илашку, являющийся ныне румынским сенатором. Однако Ястребчак, который, видимо, не знает всего этого, заявил, что "Румыния могла бы сыграть свою роль в приднестровском урегулировании". "Бухарест мог бы реализовать свои идеи и предложения по урегулированию, активно продвигая их через Евросоюз", - заявил приднестровский министр и тут же посетовал, что никаких официальных предложений от румынской стороны Тирасполю не поступало. Стоит напомнить, что Евросоюз, так же как и США, имеет лишь статус наблюдателей в переговорном процессе в формате "5+2", само включение которых в переговорный формат было уступкой со стороны России и Приднестровья. Позиция Румынии по приднестровскому урегулированию тоже хорошо известна и заключается в следующем: Приднестровье - это отколовшаяся часть Молдавии, управляемая бандой сепаратистов, а саму Молдавию Бухарест рассматривает как "второе румынское государство", т.е. "утраченную часть Румынии", не признавая существующей румынско-молдавской границы и в течение уже почти двух десятилетий отказываясь подписывать договор по ней.

В свою очередь, в Кишиневе в день, когда было полностью восстановлено газоснабжение региона, происходят события, резонанс от которых затмил только что пережитый энергетический кризис. 20 января указом президента Молдавии Владимира Воронина был объявлен общенациональный траур по Григорию Виеру - одному из самых одиозных представителей румынизма в Бессарабии, ненавистнику всего русского, ксенофобские высказывания которого, наряду с высказываниями других бессарабских адептов румыноунионизма, спровоцировали гагаузский и приднестровский конфликты. Одновременно с этим прорумынские "оппоненты" Воронина, которые, надо отметить, довольно часто удачно пасуют "пророссийскому" президенту Молдавии и Партии коммунистов, которую он возглавляет, выступают с инициативой переименования улицы Пушкина в центре Кишинева в "улицу Виеру". "Выдающийся гений поэзии", как назвал Виеру молдавский президент, в советский период получавший государственные премии за стихи о Ленине, а во время распада СССР приходивший вместе со своими соратниками гадить на памятник Пушкину и отрицавший молдавскую государственность, стал очередным индикатором раскола молдавского общества, но оказался объединяющим фактором для молдавских политиков, так как ни одна молдавская партия не выступила против улицы его имени. Иными словами, антироссийская акция, объявленная на государственном уровне, нашла отклик и поддержку у всей молдавской политической элиты.

Украина опять переиграла Россию в Молдавии и Приднестровье. Пока Москва увлеченно "мочила" Киев, последний, воруя транзитный российский газ и упражняясь во вранье, транслировавшемся на весь мир, не забыл о своих региональных интересах. В заведомо проигрышной, казалось бы, ситуации, Украина смогла получить дивиденды в регионе, который она сознательно обрекла на замерзание. Первые действия Киева после прекращения им поставок газа в регион были вполне в духе противоречивых и взаимоисключающих заявлений украинского руководства на протяжении всего кризиса: обещание, данное Ющенко Воронину 10 января, поставлять "в дружественную Молдавию" газ "из собственных запасов" обернулось тем, что 13 января молдавское правительство "выразило удивление", когда обещанный газ так и не поступил; в тот же день, 13-го, губернатор Одесской области обвинил Приднестровье в воровстве "украинского" газа. Однако уже к вечеру следующего дня, после того как из обеих республик стали доноситься голоса (неофициальные), ставящие под сомнение состоятельность украинского государства и статус Киева как гаранта в приднестровском урегулировании, Украина поставила "минимальное количество газа" в Молдавию и ПМР. На следующий день посольство Украины "опровергает" обвинения губернатора Одесской области в адрес Приднестровья, а еще днем позже Ющенко предлагает премьер-министру Молдавии Зинаиде Гречаной в ходе ее визита в Киев "найти общее решение проблемы возобновления поставок газа из России", после чего президент Молдавии отказывается от приглашения президента России принять участие в "газовом саммите" в Москве. И, наконец, 21 января, когда газоснабжение региона было восстановлено в полном объеме, спецпредставитель Украины по приднестровскому урегулированию Виктор Крыжановский встречается в Кишиневе с министром реинтеграции Василием Шовой, а следом в Тирасполе - с главой МИД ПМР Ястребчаком. На встрече в Кишиневе было заявлено о "консолидированной позиции Молдавии и Украины" по поводу необходимости скорейшего возобновления переговоров по приднестровскому урегулированию "исключительно в формате "5+2", а в Тирасполе представители ПМР и Украины "выразили надежду на интенсификацию в 2009 году переговоров по молдавско-приднестровскому урегулированию", и это - помимо признательности, выраженной Ястребчаком Киеву за отключение газа.

Спустя несколько дней после этой встречи Воронин "забывает" о достигнутой в Тирасполе в конце прошлого года договоренности со Смирновым "продолжать консультации по приднестровскому урегулированию в формате "2+1" (Молдавия и Приднестровье - стороны, Россия - гарант), и вновь заявляет об "исключительности формата "5+2". Москва на протяжении всех этих событий не делает ни одного заявления и не предпринимает никаких официальных шагов в регионе.

Проще всего было бы объяснить позицию Кишинева и Тирасполя по отношению к Киеву "стокгольмским синдромом", т.е. психической реакцией заложников и жертв террора, вставших на сторону агрессора. Возможно, эта версия была бы даже подхвачена обслуживающими власть молдавскими и приднестровскими СМИ, как наиболее удобная для оправдания позиции руководства. Однако в обоих случаях этот стокгольмский синдром имеет вполне рациональную, практическую подоплеку и предысторию.

В случае с Кишиневом переход на сторону агрессора объясняется несколько проще - он вполне укладывается в общую модель восьмилетнего воронинского правления, которая выражается в бесконечном вилянии между двумя стульями, судорожных цепляниях то за один стул, то за другой, взаимоисключающих декларациях о намерениях и несоответствии реальных действий заявленным намерениям. Реальные действия Воронина таковы: невыполнение всех предвыборных обещаний, так или иначе касающихся укрепления отношений с Россией и улучшения положения пророссийского электората в Молдавии; срыв Меморандума Козака в 2003 году; сотрудничество с НАТО; членство вместе с "цветными" Украиной и Грузией в антироссийской организации ГУАМ, созданной по инициативе и под патронажем США; союз с румынским националистом Юрием Рошкой, который по указанию своих западных патронов и помог Воронину остаться у власти в 2005 году; приступы русофобии и антироссийские акции, периодически сотрясающие Молдавию либо при молчаливом согласии, либо при поддержке партии Воронина. Нейтралитет, стратегическое партнерство с Россией, поддержка русского языка, членство и председательство с этого года в СНГ - фикции. Так же как и заявления молдавского президента, сделанные им 27 января в ходе видеомоста Москва-Кишинев о "нежизнеспособности и бесперспективности ГУАМ", о наличии "консенсуса и согласия" с Россией по приднестровскому урегулированию и о том, что "Молдавия никого не винит в газовом кризисе" - очередные лживые декларации, которыми Воронин и его агитпроп регулярно кормят как свой электорат, так и российскую аудиторию.

Для западных потребителей у ПКРМ есть другой набор слоганов. Желание присоединиться к газопроводу NABUCCO, антироссийская истерия, раздутая другом Воронина Рошкой и его бывшими союзниками по унионистскому лагерю, призывавшими подать в суд на "Газпром", а также идея об Украине как "стратегическом убежище", интересы которого полностью совпадают с молдавскими, и напоминание о том, что Молдавия, де, тоже "важная фигура" в транзите российского газа, которой по этой причине "нельзя пренебрегать", озвученные кишиневскими СМИ, - ассортимент для евроатлантического потребителя, который, в целом, соответствует и практике официального Кишинева.

А что же "российский форпост" Приднестровье? А ничего, "форпост" - это всего лишь пропагандистская сказка, которую смирновским СМИ пока еще удается с переменным успехом скармливать как внутренним, так и внешним пользователям. В реальности, местечковый бонапартизм Воронина с некоторых пор был взят на вооружение Смирновым и его командой, и на данный момент власти обоих берегов Днестра практикуют одни и те же методы, именуемые в Тирасполе "многовекторностью".

Пророссийского Приднестровья давно не существует. Во всяком случае, это касается администрации непризнанной ПМР. Поддерживаемый смирновской пропагандой тезис о том, что частые реверансы Тирасполя в сторону "оранжевого" Киева - "мелкий шантаж", предпринимаемый исключительно для того, чтобы не дать Москве забыть о существовании "форпоста", о его тяжелом положении в окружении врагов, и что, де, это не повод сомневаться в лояльности Тирасполя и его пророссийскости, в настоящее время не выдерживает критики. Он опровергается реальным положением дел. Так же как и "перспектива ухода ПМР в Евросоюз", преподносившаяся в прошлом году как "пугало" для Кремля, находит практическое подтверждение в постоянной и целенаправленной работе европейских организаций в ПМР. "Многовекторность" - не миф, а повседневная практика приднестровской администрации. Стремление доить всех - в равной степени присуще и Кишиневу, и Тирасполю. Поэтому, когда Ястребчак просит в Москве очередной финансовой помощи, а в ответ на напоминание о памятнике Мазепе в Бендерах заявляет, что "не может игнорировать украинский фактор и надеется на понимание России", - это не проявление глупости и невежества, а цинизм и наглость заигравшегося шантажиста, который ни разу не был наказан и ни разу не получал отказ от своего благотворителя.

Замена во главе МИД якобы в угоду Кремлю ставшего слишком одиозным и просто недееспособным проукраинского Валерия Лицкая на молодого и перспективного Владимира Ястребчака - ставленника Службы безопасности Украины и вице-президента ПМР Александра Королева - привела лишь к тому, что проукраинский вектор исполнительной власти ПМР стал более акцентированным и последовательным. Именно при Ястребчаке произошла заметная активизация Киева в процессе приднестровского урегулирования. Рост влияния Украины выразился не только в участившихся контактах между украинскими и приднестровскими властями, укреплении позиций украинского капитала в ПМР, расширении культурной экспансии Киева и усилении роли украинской общины в Приднестровье, но и в одной из самых громких и скандальных антироссийских акций, предпринятых властями ПМР. Закладку в Бендерской крепости плиты в основание памятника Мазепе назвали "плевком в лицо России" по обе стороны Днестра. Указ о закладке памятника подписал лично президент ПМР Игорь Смирнов, а его изготовление заказал вице-президент Королев. Стоит отметить, что российский МИД так и не отреагировал на этот "плевок", как не реагировал и не реагирует и на многие другие "плевки" в сторону России, исходящие от восточноевропейских шавок Вашингтона - бывших меньших "братьев" по СССР и ОВД. Хранили молчание и представители других ветвей российской власти.

Причины "многовекторного" поведения Приднестровья и Молдавии по отношению к России, в первую очередь, нужно искать в ней самой. "Плохой" прагматизм Тирасполя и Кишинева лишь восполняет отсутствие какого-либо прагматизма со стороны Москвы. Позиция России, как ее настойчиво преподносят СМИ региона, заключается, де, в том, что Кремль хочет получить и Приднестровье, и Молдавию. Однако ж это желание не подтверждается ни последовательной и внятной политикой, ни целенаправленной работой на месте. Один из ярких примеров российской политики на этом направлении - визит в мае 2008 года мидовского посланца, председателя думского комитета по делам СНГ Алексея Островского, имевший целью донести позицию России по приднестровскому урегулированию после свершившегося признания Косово. Показав абсолютное незнание ситуации в регионе, российский парламентарий позволил кишиневским властям навязать ему свое видение приднестровского вопроса и представить его как истинное положение дел. Эту кишиневскую позицию Островский привез потом в Тирасполь, сделав там ряд скандальных заявлений, которые до сих пор с издевкой цитируют приднестровские СМИ, а руководство ПМР использует как дополнительный повод и оправдание для своей "многовекторности".

Россия, пока еще медленно, но верно движется к тому, чтобы потерять регион полностью. За долгие годы, несмотря на неоднократно предпринимаемые попытки, Москва так и не смогла вырастить по-настоящему пророссийских политиков в Бессарабии, а теперь теряет свои позиции одну за другой даже в традиционно считающемся пророссийским Приднестровье. Щедрое и бездумное разбрасывание подачек породило лишь бездонную дыру, в которую проваливаются все стратегические интересы России в регионе. В свою очередь, европейские и американские конкуренты России требуют отчета за каждую вложенную копейку. В отличие от Москвы, Вашингтон и Брюссель не только знают, чего они хотят, но и последовательно добиваются поставленных перед собой задач, проявляя при этом необходимые гибкость и прагматизм. Поняв на определенном этапе, что силой загнать Приднестровье в Молдавию не получится, евроатлантические стратеги решили прибрать регион по частям. Не меняя ни одного слова в старой риторике о "территориальной целостности и суверенитете" Молдавии, Вашингтон и Брюссель начали активную работу в ПМР. И если еще в июле 2007 года визит американского посла Майкла Кирби в Тирасполь воспринимался как нонсенс, то теперь встречи западных дипломатов с приднестровскими лидерами - рядовое явление. Параллельно с дипломатической работой в непризнанной республике осуществляется деятельность американских и европейских фондов, занимающихся, в частности, распространением на Приднестровье предназначенных ранее только для Молдавии программ, а по сути, "покупкой" левобережья Днестра. Очевидный провал внешней политики России на приднестровско-молдавском направлении ставит целый ряд вопросов, суть которых можно свести к одному: что делать дальше? Для начала, по логике вещей, стоило бы понять и определиться, нужен ли вообще России этот регион, и, исходя из этого, намечать последующие шаги. Не питая однако особых иллюзий по поводу способности Кремля определиться с этим вопросом в ближайшее время, попробуем рассмотреть возможные варианты развития событий и их последствия.

Оставить все как есть

Этот вариант предполагает утвердительный ответ на вопрос о том, нужны ли Приднестровье и Молдавия России, но при этом решение всего комплекса проблем, накопившихся у Москвы в регионе откладывается "на потом", т.е. Кремль, полагаясь на "авось", не предпринимает никаких принципиально новых действий. В этом случае существующий дисбаланс сил будет меняться не в пользу России гораздо стремительнее, чем это происходило на протяжении предыдущих 17 лет "замороженности" приднестровского конфликта.

Уже очевидно, что предстоящие в апреле этого года выборы в Молдавии, вне зависимости от их результата, будут не в пользу России. Даже если Партия коммунистов останется у власти, самостоятельно получив необходимое большинство мест в парламенте или сформировав коалицию, у Запада есть необходимые ресурсы для того, чтобы нейтрализовать или свести на нет победу неоправдавших его доверие коммунистов и Воронина. В его арсенале оппозиционные партии, радикальная часть которых априори не склонна к сотрудничеству с ПКРМ. По разным прогнозам, они могут получить от трети до половины мест в парламенте, вопреки всем предпринимаемым коммунистами усилиям по исключению их из предвыборной гонки. Паритет парализует парламент, так как сделает невозможными выборы президента. Роспуск парламента и новые выборы, вероятнее всего, приведут к мобилизации оппозиции и лишат коммунистов последних шансов на победу. Впрочем, "цветной сценарий", как возможный вариант развития событий в случае политического кризиса, по мнению некоторых экспертов, может быть реализован и при минимальном перевесе коммунистов в парламенте.

Западные наблюдатели также могут не признать результаты выборов. Действия молдавских властей в процессе подготовки избирательной кампании уже сейчас вызывают все большее раздражение на Западе. Наконец, у ЕС и НАТО есть рычаги воздействия и на самих коммунистов. Евросоюз еще в прошлом году вытащил козыри ассоциированного членства в ЕС и "Восточного партнерства" и, вне всякого сомнения, задействует их в полной мере, чтобы удержать Молдавию в сфере своего влияния, сузив ее поле для маневра в восточном направлении. Также следует помнить и о готовящемся к подписанию новом Индивидуальном плане сотрудничества НАТО-Молдавия (IPAP2), о подготовке которого генсек Североатлантического альянса Яап де Хооп Схеффер и молдавский президент Воронин договорились в ходе встречи в Кишиневе в октябре 2008-го.

Со своей стороны, Россия на данный момент не имеет возможностей влиять на предвыборную ситуацию в Молдавии. Ей там просто не на кого опереться. Даже в случае кризиса в новом парламенте, Россия, в отличие от Запада, не сможет воспользоваться ситуацией и попытаться привести к власти лояльные ей силы. По причине отсутствия таковых среди зарегистрированных молдавских партий. За время, прошедшее после выборов 2005 года, Москва окончательно утратила свое влияние в легальном политическом поле Молдавии.

Усиление позиций Запада после выборов неизбежно приведет к потере Россией инструментов воздействия на Кишинев, набор которых и так минимален. Председательство Молдавии в СНГ (самое крупное российское "достижение" в регионе за минувший год), как и ее членство в Содружестве, вероятнее всего, сохранится только на бумаге. Формат приднестровского урегулирования "2+1", который с момента своего зарождения подвергается жестоким нападкам со стороны Вашингтона и Брюсселя и ставится под сомнение Кишиневом, будет окончательно похоронен и забыт, так и не начав свою работу. Активизация давления на Приднестровье извне (со стороны Украины в том числе) будет сочетаться с интенсивной работой по "европеизации" региона изнутри, по принципу кнута и пряника. И Россия по-прежнему ничего не сможет этому противопоставить. В конечном итоге, постоянно подтверждаемая Москвой приверженность принципу урегулирования приднестровского конфликта на основе соблюдения суверенитета и территориальной целостности Молдавии, обернется для нее потерей региона именно в его международно признанных границах. По всей вероятности, в течение ближайших года-двух.

Сдать регион полностью

Отказ от Приднестровья и Молдавии, если подойти к этому вопросу без эмоций и ура-патриотической риторики, возможно, принес бы России определенные дивиденды в среднесрочной перспективе. Так же как и отказ в целом от великодержавности и имперских амбиций позволил бы на определенном этапе сосредоточиться на консолидации и укреплении активов в границах собственно РФ, где позиции власти и внутриполитическая ситуация в общем относительно стабильны. В условиях мирового финансового кризиса это было бы тем более актуально, однако чревато в будущем еще большей изоляцией и потерями. У России нет времени для перемирия и передислокации. Однако в случае с Приднестровьем и Молдавией, отказ от них, возможно, будет лишь поспешной ампутацией пораженной гангреной конечности.

Технически это могло бы выглядеть следующим образом. Осознав всю бесперспективность дальнейших усилий по сохранению региона и не желая более тратить свои ресурсы и драгоценное время впустую, Россия в одностороннем порядке выходит из переговорного и миротворческого форматов приднестровского урегулирования, предоставляя остальным его участникам полную свободу действий. Забирая свои войска из Приднестровья, Россия также должна будет обеспечить возможности для перемещения порядка 100-200 тысяч своих граждан и соотечественников из ПМР и Молдавии, обеспечив им в РФ условия для проживания и трудоустройства. Этот принципиальный (!) вопрос потребует определенных затрат, но они не сравнимы с теми огромными средствами, которые Россия в течение 20 лет спускала в этот регион, как в канализационную трубу. Проблему частично можно решить за счет сокращения квот для молдавских гастарбайтеров, которых в России по неофициальным данным 700-800 тысяч. Далее с регионом устанавливаются "цивилизованные отношения" - те самые, о которых так любят говорить евроатлантические кураторы и их благожелатели в Молдавии. Т.е. Россия применяет по отношению к бывшей Молдавской ССР "прагматический подход", которым давно уже пугает соседей по постсоветскому пространству. Выражается это в установлении европейских цен на энергоресурсы, отмене всех льгот и преференций, применении экономических санкций в духе "винного эмбарго" 2006 года в ответ на любые антироссийские выходки. А в случае с Приднестровьем обязательным условием продолжения поставок энергоносителей в республику должно стать покрытие долга за российский газ, проблему выплаты которого власти Тирасполя могут решать совместно с Кишиневом и при помощи "дружественного" Киева. Параллельно с этим Москва активизирует работу по созданию альтернативных путей транзита энергоресурсов с перспективой полного отказа от ненадежного транзитного пути через Украину и Молдавию. Иными словами, Россия в полной мере задействует в регионе все те механизмы, которые применяет сейчас по отношению к Украине. При этом в качестве инструментов сдерживания Россия сохраняет в Молдавии и ПМР свой бизнес, в частности Молдавскую ГРЭС и АО "Молдова-газ", 50% которого принадлежит "Газпрому".

Юмор ситуации заключается еще и в том, что уход России из региона, которого так упорно добиваются ее евроатлантические соперники, отнюдь не приведет ни к моментальному решению приднестровского вопроса по их и кишиневскому сценарию, ни к существенному увеличению непосредственной границы между РФ и НАТО. Лишившись фактора сдерживания в лице России, остававшаяся 17 лет "замороженной" ситуация не просто "разморозится" и накалится до критического состояния, но и выявит массу дремавших все это время противоречий между заинтересованными сторонами, до сих пор условно представлявшими один лагерь, а также обострит уже существующие.

Первым следствием ухода Москвы станет резкое повышение активности Румынии и Украины в регионе. Со стороны Бухареста это выразится не только в интенсификации своих притязаний на Молдавию, но и в расширении экспансии в Южную Бессарабию и Северную Буковину (Одесскую и Черновицкую области Украины). Проект "Великая Румыния" вновь станет актуален как никогда, а лозунг фашистского диктатора Иона Антонеску "румыны, переходите Прут" будет взят на вооружение администрацией Траяна Бэсеску. В свою очередь, Киев, который сейчас потихоньку сдает Бухаресту о. Змеиный, мобилизуется перед угрозой потери столь обширных территорий, а заодно вспомнит, что Приднестровье когда-то было частью Украинской ССР, и провокационные обвинения президента Румынии, брошенные им в прошлом году в адрес Киева, обретут реальное наполнение. Бэсеску, напомним, обвинил Украину в притязаниях на Приднестровье и нежелании возвращать взамен Кишиневу молдавские (!) территории - Южную Бессарабию и Северную Буковину. Оказавшейся меж двух огней Молдавии в этой ситуации придется лавировать уже не между далекими Москвой, Брюсселем и Вашингтоном, а между близкими и "родными" Румынией и Украиной. Попытка занять сторону Бухареста и потребовать от Украины вернуть "свои земли" закончится так или иначе поглощением Бессарабии Румынией, а призывы к международному сообществу вряд ли возымеют должный эффект. Впрочем, быть инструментом в противостоянии Бухареста и Киева Кишиневу, скорее всего, придется недолго, поскольку сам он станет территорией нового конфликта.

Смогут ли Брюссель и Вашингтон контролировать эту ситуацию и удерживать имперские амбиции своих сателлитов в рамках приличий? Запад может пугать Украину и Молдавию непринятием в НАТО и ЕС (а также поднимать вопрос о возможности дальнейшего пребывания Румынии в этих структурах), однако вряд ли станет вмешиваться в конфликт непосредственно. После Югославии, Ирака и Афганистана никто не пойдет на это. А постоянно отдаляя перспективу членства бывших советских республик в евроатлантических структурах, Запад сам снижает его привлекательность и пропагандистский эффект от своих обещаний. Что касается перспектив членства Молдавии и Украины в ЕС, то даже в случае бесконфликтного развития ситуации, Брюссель, наученный печальным опытом Румынии, которую поторопился в начале 2007 года принять в Евросоюз по политическим соображениям, вероятнее всего, в вопросе приема новых членов будет руководствоваться "прагматическим подходом". Толпы румынских мигрантов, наводнившие Европу, преступность и социальная напряженность как следствие этого, необходимость дотировать румынскую экономику, а также постоянно урезонивать слишком беспокойного нового члена ЕС, пресекая его чрезмерно агрессивные экспансионистские замашки, заставят Брюссель сто раз подумать, прежде чем принять в Евросоюз Молдавию и Украину. А текущий экономический кризис будет лишь укреплять его прагматизм.

"Цветной" сценарий для Приднестровья

Единственный шанс России переиграть ситуацию и сохранить регион в сфере своего влияния - смена власти в ПМР и активное вмешательство во внутреннюю политику республики. И сделать это надо немедленно. Ждать президентских выборов 2011 года в надежде заменить в президентском кресле Смирнова на нынешнего спикера приднестровского парламента Евгения Шевчука - это значит "оставить все как есть" (см. выше), т.е. потерять регион задолго до выборов в Приднестровье, которые, скорее всего, в этом случае вообще не состоятся.

Технологии смены неугодных режимов давно отработаны западными политтехнологами и успешно реализованы ими в российском backyard. Теперь пришло время России воспользоваться опытом евроатлантических конкурентов и начать использовать их оружие против них же, поскольку конечная цель реализации "цветного" сценария в ПМР - выдавить Запад из региона, т.е., цитируя кишиневских и тираспольских экспертов, "получить и Приднестровье, и Молдавию". И Тирасполь, пожалуй, - единственное место на постсоветском пространстве, где у России пока еще остались необходимые для реализации этого сценария ресурсы.

Мотив - или назовем это "информационный повод", который может быть озвучен и растиражирован официальной пропагандой, - защита российских граждан, которыми так любит прикрываться тираспольская администрация. От социального взрыва этих граждан, доведенных смирновским режимом до крайней степени нищеты, удерживает лишь неспособность самоорганизоваться в условиях маленького замкнутого общества, находящегося в конфронтации с внешним окружением. И Москва как раз и должна выступить этим организующим началом. С одной стороны, в государстве авторитарного типа, каковым является ПМР, нет реальной оппозиции, на которую можно было бы опереться и использовать для своих целей. С другой - именно это и делает его уязвимым, так как для того, чтобы рухнула вся постройка, достаточно обрушить крышу.

"Карманная" оппозиция Смирнова, а также НПОшная публика, которая кучкуется вокруг назначенных быть "оппозиционными" изданий и половину содержания получает от западных фондов, а другую - от местных олигархов, в качестве силы, на которую можно опереться, категорически не подходит. Исходя из существующей в Приднестровье расстановки сил, средоточием протестных настроений может стать только парламент, который, несмотря на присутствие в нем просмирновских и проукраинских депутатов, в целом подконтролен Шевчуку. Именно Верховный совет, поддержанный Москвой, может инициировать импичмент президента и отставку правительства. Помимо этого, Москва до сих пор не утратила связей с радикальными молодежными организациями в республике, которые и смогли бы вывести людей на улицы. Российский воинский контингент в ПМР - гарант бескровной смены власти в Тирасполе, способный взять ситуацию под контроль и не допустить беспорядков и ответной реакции со стороны смирновского режима.

Что касается формальной и юридической стороны вопроса, то, в отличие от "цветных" революций, организованных Западом на постсоветском пространстве, действия Москвы в Тирасполе не подпадают даже под вмешательство во внутренние дела другого государства, поскольку юридически Приднестровье не признано, его просто не существует. Вмешательством во внутренние дела Молдавии это так же не назовешь, поскольку присутствие России в Приднестровье закреплено миротворческим и переговорным форматами, а со складом российских боеприпасов и дополнительным воинским контингентом остальные участники приднестровского урегулирования мирятся де-факто, время от времени "для галочки" поднимая информационный шум по этому вопросу.

Смена режима должна сопровождаться завершением затянувшегося процесса гармонизации приднестровского законодательства с российским и всего того комплекса давно намеченных мер, призванных наполнить государственность ПМР функциональным и жизнеспособным содержанием. И осуществлять это нужно не путем эпизодических консультаций и очередных траншей, а при непосредственном участии и контроле России на месте. Дабы не допустить повторения уже пройденного, когда финансовая помощь РФ (т.е. деньги российских налогоплательщиков) оседала в карманах семьи Смирнова и его окружения.

Изменения должны затронуть не только внутренние процессы в республике. Приднестровью следует проводить при поддержке России активную внешнюю политику. Вместо того чтобы пассивно прятаться за свою непризнанность и списывать на нее все беды, ПМР необходимо перехватить инициативу в приднестровском урегулировании, превратившись из ждущей определения своей участи извне жертвы конфликта в центр его решения. Когда инициативы по урегулированию и предложения переговоров будут постоянно исходить из Тирасполя, это обезоружит Кишинев и лишит его возможности повторять и дальше озвучиваемую на протяжении нескольких лет пропагандистскую байку о том, что, вот, де, "мы им предлагаем различные варианты решения, а они не хотят!". Проект федерализации и построения общего государства (а не "проект Договора о дружбе и сотрудничестве", априори неприемлемый для Кишинева и призванный сохранить статус-кво и гарантии существования для режима Смирнова) должен быть предложен Тирасполем, что поставит уже молдавское общество перед выбором: жить или не жить в едином государстве.

Активность ПМР следует распространить не только на Молдавию. Вопрос об исключении Украины из формата приднестровского урегулирования как государства, неоднократно дискредитировавшего и продолжающего дискредитировать (в частности, осуществляющейся с 2006 года экономической блокадой ПМР, в которой Киев выступает на стороне одного из участников конфликта) свой статус гаранта, может быть поднят только Тирасполем как стороной конфликта. Перманентный политический кризис и все более усугубляющиеся региональные противоречия, которые ставят под вопрос дальнейшее существование украинского государства, равно как и наличие нерешенных территориальных споров (о. Змеиный), также делают невозможным участие Украины в приднестровском урегулировании. Помимо этого, возобновление связей Приднестровья с пророссийскими организациями юго-востока Украины и Крыма, а также установление отношений с провозгласившей в прошлом году курс на независимость и самоопределение Республикой Подкарпатская Русь, дало бы возможность России закрепить "антиоранжевую" ось и активизировать федерализационные процессы на Украине.

Пересмотр формата урегулирования, разумеется, не должен ограничиться исключением из него Киева. Инициатива по выводу из переговорного процесса навязавших свое участие в качестве наблюдателей Вашингтона и Брюсселя так же может исходить только от Тирасполя как стороны конфликта. Только так формат "2+1" может стать реальностью, а урегулирование конфликта сдвинуться с мертвой точки.

Что касается бессарабской части бывшей МССР, то на исход парламентских выборов в оставшееся до них время Москва может повлиять только одним способом - лишить безальтернативного "друга" России Воронина одного из его главных предвыборных козырей, а именно своей "дружбы". А заодно помочь еще одному пророссийскому анклаву на территории бывшей Молдавской ССР - Гагаузской автономии - определиться с электоральной позицией. Для того чтобы вырвать из-под молдавского президента "пророссийский" стул, не требуется никаких усилий и инвестиций. Достаточно заявлений официальных лиц, четко определяющих позицию России по отношению к Воронину. Избавление от иллюзорного "друга" внесет лишь ясность в дальнейшие перспективы России в регионе и не чревато для нее никакими потерями.

Если говорить о долгосрочной перспективе, то главная опора Москвы в Молдавии - не набивающиеся в "друзья" отставные воронинские чиновники и выходцы из ПКРМ, а действительно пророссийский электорат и потенциально могущий стать таковым при соответствующей работе. "Асимптотический путь" молдаван, более 70% которых готовы проголосовать за вступление в ЕС и при этом доверяют Владимиру Путину, согласно молдавскому политологу Оазу Нантою, ставит крест на евроатлантических перспективах Молдавии. И с ним нельзя не согласиться. Осталось лишь сделать соответствующие оргвыводы. Агрессивной румынизации и вестернизации Бессарабии можно противопоставить лишь не менее агрессивную культурную и политическую экспансию России. А она может быть осуществима только при такой же последовательной работе в информационном и электоральном поле, какую уже 20 лет проводит в республике Бухарест. Вырастить поколение пророссийских политиков возможно в том случае, если это станет частью государственной политики, а не удовлетворением сиюминутных и ситуативных интересов.

В прошлом году в политическом пространстве Молдавии появились новые лица, поддержавшие идею федеративного переустройства бывшей МССР, гарантом осуществления которого они видят Россию. Их проект встретил поддержку у парламентариев Приднестровья и Гагаузии. Однако это движение навстречу не принесет результатов, пока у власти в Молдавии и ПМР не окажутся политики, готовые воплотить федеративный проект в жизнь. В интересах России всемерно этому способствовать.

Сергей Колеров - редактор-координатор ИА REGNUM по Молдавии и Приднестровью.