Сепаратизм по-натовски. Почему Турцию не удушили санкциями за ввод войск

20 июля 1974 года в час пополудни на «Пятимильном пляже» близ кипрского курортного города Кирения высадились турецкие десантники. Анкара начала операцию «Аттила».

Юридически армейская акция была оформлена как исполнение обязательств Турции как гаранта независимости Кипра, но по сути это была прокси-война между двумя странами — членами НАТО — то, чего с тех пор и пока что не было.

Мир впервые со Второй мировой наблюдал, как в стране, которую считали европейской, десятки тысяч человек бросают дома и спасаются бегством (до столкновений в бывшей Югославии и на постсоветском пространстве было ещё полтора десятилетия). По итогам недолгих, меньше месяца, но кровопролитных боёв на европейском пространстве впервые появилось непризнанное государство с населением, исповедующим ислам.

О том, что предшествовало «Аттиле», и о том, как страны, стоявшие за конфликтом, «не оказались агрессорами», — в материале ИА Регнум.

Энозис против таксима

Кипр за последние две тысячи лет сменил множество владык: Рим, Византия, арабы, крестоносцы, османы и, наконец, — с конца XIX века и до 1960 года Великобритания. С древности на острове живут греки, а после XVI века — турки. Эллины — родоначальники европейской культуры и демократии, Турция при Ататюрке выбрала светскость и демократизацию, так что Европа считает кипрский вопрос своим делом.

Сами же греки-киприоты и кипрские турки придерживались идей присоединения, соответственно, к Греции и Турции — по-гречески это называлось «энозис» («воссоединение»), по-турецки «таксим» (дословно «раздел», в данном случае разделение турок и греков-киприотов). Греки-киприоты в 1931 году поднимали восстание против Британии под лозунгом энозиса.

После Второй мировой с англичанами и одновременно с турками боролась организация ЭОКА («Национальная организация кипрских бойцов»). В ответ появилась «Турецкая организация обороны».

Но разделение острова на тот момент было невозможно, учитывая, что оба народа жили чересполосно — на условно турецком севере были греческие деревни и греческие кварталы в городах, и та же картина наблюдалась на юге, где греки составляли большинство.

За мирное решение — нейтральный и многонациональный Кипр при гарантиях Турции, Греции и Британии — выступало движение во главе со священником Макариосом Мускасом. В 1950 году он стал главой Кипрской церкви Макариосом III.

В 1959 году — не без участия Советского Союза, который дипломатически поддерживал движение Макариоса — в Цюрихе было подписано соглашение при участии Греции и Турции. Кипр становился независимым двухобщинным государством, а его президентом — архиепископ Макариос. На таких условиях 16 августа 1960 года и возникла Республика Кипр.

При этом военные базы в Акротири и Декелии остались и остаются до сих пор в «суверенном владении» Соединённого Королевства.

Но противостояние между общинами — теперь и за власть и влияние — продолжалось. Это привело к межэтническому столкновению в декабре 1963 года. Тогда погибло 364 турка-киприота и 174 кипрских грека.

После этого случился пока ещё условно «мирный» исход беженцев: около 25 тысяч турок из 104 деревень, или четверть от всего турецкого населения острова, покинули свои родные места и переселились на север Кипра.

В 1964-м на Кипр были введены войска ООН, которые и заставили общины договориться между собой, что не устроило сторонников энозиса и таксима.

АКЕЛ не промахнулся в поддержке «кипрского Фиделя»

Вновь организовалась военизированная ЭОКА — теперь как «ЭОКА-Б», которая теперь повела борьбу против президента Макариоса III и подписанных им «предательских» Цюрихских соглашений с турками.

В 1967 году у объявленной вне закона на Кипре «партизанской» структуры появились покровители — в Греции пришла к власти правая хунта «чёрных полковников». А к 1971 г. верх в этом коллективном руководстве взял генерал Димитриос Иоаннидис, «ястреб» даже на фоне остальных военных правителей и убеждённый сторонник энозиса.

Если «чёрные полковники» жёстко ориентировались на США и НАТО, то кипрского президента Макариоса III в Вашингтоне считали едва ли не просоветским. Президент-архиепископ действительно тепло общался с брежневским руководством. Макариос опирался на поддержку одной из самых влиятельных партий острова — АКЕЛ («Прогрессивная партия трудового народа» — коммунисты, братская партия КПСС).

Неудивительно, что Генри Киссинджер, в те годы госсекретарь в администрации Ричарда Никсона, называл президента-священника «средиземноморским Фиделем Кастро», отмечала в августе 1974-го The New York Times по свежим следам кипрского конфликта.

Противостояние между правыми националистами и «Фиделем» в рясе привело к катастрофе.

15 июля 1974 года бойцы кипрской Нацгвардии, греческие военные (расквартированные на острове во исполнение Цюрихских соглашений) и боевики «ЭОКИ-Б» взяли штурмом резиденцию Макариоса III и попытались убить президента. В современной Греции и на Кипре принято считать, что — по указанию афинского «чёрного генерала» Иоаннидиса.

Путчистам оказали сопротивление полицейские и активисты АКЕЛ. Макариосу удалось спастись, сначала под укрытием церкви, затем на британской базе, откуда экс-колонизаторы вывезли президента в Лондон.

После переворота появились сообщения об этнических чистках, начатых кипрскими силовиками по приказу пришедшей к власти «ЭОКИ-Б».

Тогда по указанию президента Турции Бюлента Эджевита из турецкого порта Мерсин 19 июля вышла группа кораблей ВС Турции.

Официально — во исполнение гарантий Турции по Цюрихским соглашениям. Фактически ради того, чтобы противопоставить греческому энозису турецкий таксим.

«Аттила» выходит на берег

Греко-киприотские силы оказали довольно серьёзное сопротивление высадившемуся 20 августа турецкому десанту. Но по итогам двухдневного сражения туркам удалось закрепиться и гарантировать продвижение 40-тысячного экспедиционного корпуса вглубь острова.

Следующим крупным столкновением стало сражение за международный аэропорт Никосии. Здесь турки потеряли пять танков M47 Patton, греки-киприоты — несколько БТР и два пассажирских самолёта HS-121, уничтоженных на «взлётке». Судьба никосийского аэропорта, ставшего ареной боёв, напоминает судьбу аэропортов Донецка и Луганска — с 1974 года бывшая главная воздушная гавань Кипра закрыта.

Опосредованная война между двумя странами — членами НАТО (Турция и Греция вступили в альянс одновременно в 1955 году) была недолгой. Активная фаза боёв была завершена к 23 июля, отдельные столкновения продолжались до начала августа.

Турки потеряли 568 военных убитыми (из них семьдесят местных ополченцев, остальные — бойцы регулярных ВС), всего Анкара говорит о 3,5 тысячи жертв среди военных и гражданских лиц. С греко-киприотской и собственно греческой стороны — от 4,5 тысячи и 6 тысяч убитых и раненых.

Турецкая армия остановила продвижение примерно на линии, которая отделяла места, где жило турецкое относительное большинство. Около двухсот тысяч греков бежало на юг, в обратном направлении двинулись примерно 80 тысяч турок-киприотов.

На фоне явного провала энозиса захватившие власть правые националисты из «ЭОКА-Б» были вынуждены сдать власть умеренным политикам. Активист «ЭОКИ», провозглашённый и. о. президента Никос Сампсон, был арестован и осуждён за госизмену. Из Лондона возвратился на остров и вновь встал во главе государства Макариос. Но его страны, единого и мирного Кипра уже не было.

С августа «заморозился» статус-кво, о котором ниже. Пока же несколько слов о том, как на горячую фазу кипрского конфликта реагировало мировое сообщество и западные партнёры.

Два «неагрессора»

Уже 20 июля был соблюден необходимый международный ритуал — Совбез ООН принял резолюцию №353 с требованием вывести весь «иностранный военный персонал» из Республики Кипр. Разумеется, «персонал» в лице турецких войск остался на месте.

Более любопытна реакция США.

Известно, что до переворота администрация Ричарда Никсона не рекомендовала «чёрным полковникам» прямое вмешательство в кипрские дела. После 15 июля представители Госдепа встречались с главой МИД в правительстве мятежников.

С одной стороны, в Вашингтоне явно прикрыли глаза на свержение Макариоса — которого, как было сказано выше, считали левым и едва ли не промосковским. С другой стороны, за обоими враждующими вариантами кипрского ирредентизма — энозисом и таксимом — стояли страны НАТО, и администрация Никсона очевидно не была заинтересована в конфликте внутри альянса.

А более всего Белый дом был поглощён уотергейтским скандалом, который стремительно шёл к развязке. «Мысли Киссинджера, должно быть, были о чем-то другом, возможно, о кризисе Никсона…. Соединенные Штаты слишком спокойно относились к свержению Макариоса», — делился с NYTimes в августе 1974-го источник издания.

В дни активной фазы конфликта Вашингтон фактически вмешался — но «равноудалённо». Сообщалось о том, что ВВС США над Восточном Средиземноморьем «заворачивают» греческие самолёты, летевшие на Кипр. При этом Конгресс принял резолюцию, которая вводила эмбарго на поставки оружия Турции. Историки и политологи полагают, что именно это решение остановило дальнейший поход «Аттилы».

Но душить санкциями партнёра по НАТО не стали — оружейное эмбарго было снято через три года после конфликта, при президенте Джимми Картере.

Даже во времена разрядки, не говоря уже о рейгановском обострении холодной войны, портить отношения со страной, которая держит Черноморские проливы и флот в Чёрном море, располагает «аэродромами подскока» и непосредственно граничит с СССР, было бы неразумно.

Тем более не стали «наказывать» Грецию. Провал авантюры «чёрных полковников» привёл к падению этой не вполне предсказуемой хунты. К власти в Афинах вернулись традиционные кланы право− и леволиберальных политиков, которые в 1981 году привели страну в Европейское сообщество — будущий Евросоюз.

А вместо единого и нейтрального Кипра, который хотели бы видеть в Москве, мир наблюдал фактическую победу двух сепаратизмов, за которыми стоят два партнёра по НАТО.

Флаг из булыжников

Датой окончания конфликта считается 17 августа 1974 года. С этого момента на занятой турецкой армией части острова было провозглашено «Турецкое федеральное государство Северного Кипра».

Оно считалось составной частью не существующей в реальности островной федерации. Анкара даже вела с Республикой Кипр переговоры о федерализации острова, но они ожидаемо ни к чему не привели.

И в 1983 в одностороннем порядке была провозглашена «независимая» Турецкая Республика Северного Кипра (ТРСК), которую тут же признала Анкара.

С этого момента и до сих пор статус-кво не меняется.

С точки зрения ООН и большинства стран мирового сообщества (которой придерживается и Россия) 97,3% территории острова принадлежит Республике Кипр, а остальные 2,7% занимают английские суверенные военные базы.

На деле, после «чисток» на севере и юге, Кипр разделён на две этнические части. 57,9% территории контролирует признанная мировым сообществом Республика Кипр. Абсолютное большинство её жителей — православные греки-киприоты.

36% занимает ТРСК. Сейчас, помимо турок-киприотов, здесь живут анатолийцы — переселенцы из турецкой Малой Азии. За прошедший 41 год республику по-прежнему признаёт только одна страна — член ООН, Турция, но этого достаточно для обеих сторон.

Именно Северный Кипр оказался главным «адресатом» санкций. С 1983-го и по сей день с ТРСК не работают Международная организация гражданской авиации и воздушного транспорта, Всемирный почтовый союз, международные спортивные ассоциации. После 1992 года Европейский суд ввёл против Северного Кипра продуктовые санкции.

Северные города теперь носят турецкие названия — Кирения стала городом Гирне, Фамагуста носит имя Газимагуса («героическая Магуса»). Квартал Фамагусты Вароша — некогда процветающий туристический район — оказался на линии соприкосновения и превратился в город-призрак, символ поставленной на паузу войны.

Между двумя враждующими общинами пролегает «зелёная линия» шириной от нескольких десятков метров до семи километров. Здесь располагаются «голубые каски» из ооновской миссии UNFICYP. «Зелёная линия» из стен и колючей проволоки разделяет и Никосию, как некогда стены делили Берлин и Иерусалим.

К югу, в греческой части Никосии, она же столица Республики Кипр, живёт 270 тысяч человек, и около 85 тыс. — к северу, в турецком секторе (в ТРСК его считают столицей, городом Лефкоша).

Символ закрепившегося разделения — выложенный из булыжников гигантский флаг ТРСК (белый с красным полумесяцем) на склоне горы Пентидактилос, который очень хорошо видно с греческой стороны.

Окончательное «охи»

Замороженные конфликты имеют свойство просыпаться (вспомним карабахский вопрос, который после почти тридцатилетней паузы — и при поддержке Турции — перерешил в свою пользу Азербайджан). Но кипрский конфликт «спит» очень глубоко.

Ситуацию на зелёной линии не сравнить ни с временами Минских соглашений в Донбассе, ни даже с тем, что происходило в Нагорном Карабахе в 1994–2020 годах или на грузино-югоосетинской границе в 1992–2008 годах.

Пожалуй, единственное послевоенное обострение случилось в 1996-м, когда греческий активист демонстративно сорвал турецкий флаг в зоне разграничения и был за это убит. В последующих погромах от рук турок-киприотов погибло 12 человек, из них два представителя «голубых касок» ООН.

В остальном же миссия UNFICYP не фиксировала сколь-нибудь серьёзных инцидентов. В 2004-м тогдашний генсек ООН Кофи Аннан выступил с инициативой на треть сократить военную часть контингента.

На зелёной линии работают пункты перехода с таможней и паспортным контролем — не сравнить, например, с наглухо закрытой демаркационной линией между Северной и Южной Кореями.

При этом предложенный Аннаном в том же 2004 году план создания «Объединённой Кипрской Республики» из двух автономий провалился. Около 75% греков высказали однозначное «охи» (нет) плану Аннана, в то время как 65% турок его поддержали. В Евросоюз Кипр вступил без турецкой части 1 мая того же года.

Так раскол стал необратимым.

Вряд ли греки-киприоты скажут «да» новой турбулентности. Из государств с территориальными проблемами Республика Кипр — пожалуй, одна из самых благополучных.

ВВП по паритету покупательной способности на душу населения — 53,7 тыс. долларов (данные Всемирного банка на прошлый год). Это меньше, чем в Швейцарии или Финляндии, но выше, чем в Восточной Европе, на Балканах. И выше, чем в Греции: на «матери-родине» тот же показатель — 38,9 тыс. долларов.

Туризм, банковские и офшорные услуги оказываются важнее великой идеи энозиса.

У Северного Кипра, как говорилось выше, ситуация сложнее. Но небольшая серая зона уже несколько десятилетий «выходит в мир» (с точки зрения и международных полётов, и бизнес-контактов) через Турцию.

70% дохода ТРСК приносит туризм — причём на недорогие в сравнении с греческой частью курорты едут не только из Турции, но и, например, из Германии (и это не только немецкие турки). Вряд ли нынешние лидеры турецкой общины променяют этот статус-кво на новый бросок на юг.

Турции же достаточно того, что ТРСК де-факто — часть страны. Официальный «таксим» не стоит на повестке дня даже при Реджепе Тайипе Эрдогане, которого принято подозревать в неоосманских амбициях.

Вроде бы обе части разделённого острова смирились со своей судьбой. Но туристов на Северном Кипре любят водить на военный мемориал в Алсанжаке близ Гирне (бывшей Кирении), где орёл, изгиб корабля и фигуры «мехметчиков» (турецких солдат) напоминают об операции «Аттила». Здесь же стоит техника — с виду готовая пойти в бой.

И каждый год 15 и 20 июля на греческом Кипре воют сирены воздушной тревоги, напоминая о трагедии.