«Система Киргизии парализована. Президенту нужно что-то с этим делать»

«Жээнбеков с самого начала воспринимался многими как «тень» Атамбаева. Он вышел из тени бывшего президента и уже сам пытается засунуть Атамбаева куда подальше. Но для простого киргизстанца эта борьба ничего не меняет, ему всё равно, кто будет президентом. Это никак не влияет на его кошелек», — ИА REGNUM публикует вторую часть интервью заведующего отделом Средней Азии и Казахстана Института СНГ Андрея Грозина.

Читайте также: Для России в Киргизии главное — стабильность: интервью с экспертом

У меня сложилось такое же ощущение. Проекты действительно поставили «на паузу». Нынешняя ситуация — стандартная бизнес-практика. Ведь проектное сопровождение, как это ни печально, очень персонифицировано.

Условно говоря, если Сапар Исаков заключает соглашение по возможному привлечению российского бизнеса в страну, а потом выясняется, что он уже даже не премьер, а обитатель СИЗО — любой нормальный здравомыслящий бизнесмен, не важно, из какой страны, приостановит все свои дела.

Пауза по проектам, которая идет в связи с перестройкой властного кадрового поля, притормаживает развитие Киргизии. Мне кажется, это больше системная проблема. У нее несколько аспектов.

Первый — это кадровая чехарда. Когда средняя «продолжительность жизни» премьер-министра в должности составляет меньше года — это накладывает серьезный отпечаток на эффективность и скорость принимаемых решений. Вести дела или переговоры в этой ситуации очень сложно. И это я имею в виду только запланированные, но еще не начатые проекты. Например, строительство железной дороги из Китая в Узбекистан через Киргизию. Уходит министр, следом уходит его команда. Приходит новый человек и не знает, что подписывал его предшественник, какие соглашения он заключал и на каких условиях работал с инвесторами. Нужно переподписывать, перепроверять, вести новые переговоры, и так до бесконечности.

Второй — отсутствие персональной ответственности за принимаемые решения. Персональной, а не размытой «ведомственной» или еще какой-то. Этого не хватает. Особенно на фоне некоторых политических кризисов, когда систему парализует, и она становится еще более неповоротливой, чем обычно.

Это не проблема вчерашнего дня. Так было и при первом президенте Аскаре Акаеве, и при Курманбеке Бакиеве, и продолжилось при Алмазбеке Атамбаеве, что бы он там ни рассказывал про то, как поднял страну с колен.

Это проблема системы в целом. Что касается проектов, то действующая специфика накладывает на них самый серьезный отпечаток.

Например, судя по всему, золотой рудник «Джеруй» завяз в хозяйствующих спорах в широком понимании этого слова. То есть заинтересованные стороны не получили то, на что рассчитывали изначально. И в первую очередь я имею в виду Киргизию как страну приема.

К сожалению, это яркий пример того, о чём упоминалось выше. Отсутствие преемственности курса в кадровой политике и отсутствие персональной ответственности за принятие решений.

Второй пример — вечные споры вокруг самого крупного в Киргизии рудника «Кумтор». Вечные непонятные попытки пересмотреть договоры, которые тянутся из года в год. Это наложение личных, индивидуальных «хотелок» каких-то групп влияний или персон на общее состояние этой разбалансированности при отсутствии четкого понимания того, как нужно эффективно выстраивать отношения с иностранными инвесторами. С крупными иностранными инвесторами, которые не знакомы со спецификой ведения бизнеса в Киргизии, которые планируют работать в стране не пять и даже не десять лет, а дольше и которые будут играть серьезную роль для бюджета страны.

С «Джеруем» происходит то, что раньше происходило и происходит до сих пор с «Кумтором». С той небольшой разницей, что канадцам дали небольшой кусок времени при Акаеве, чтобы развернуться, а потом уже начались попытки художественного вымогательства. А в случае с «Джеруем» — видимо, средств в бюджете совсем нет, и поэтому деньги нужны все и сразу.

Для политической системы Киргизии гораздо большие риски представляют экономические проблемы в стране. Сейчас основные претензии, которое население может предъявить власти, это не то, что сажают в тюрьму не всех коррупционеров и не то, что забирают власть у одних и отдают ее другим, и даже не то, что в стране продолжается ползучая исламизация.

Людей волнует затянувшаяся экономическая стагнация, которая затрагивает каждый отдельно взятый семейный бюджет. Если люди не видят позитивных изменений, то их доверие постепенно теряется.

В этом я солидарен с Атамбаевым, хотя в целом очень критично отношусь к этому человеку. Я очень давно говорил и продолжаю так считать, что кресло президента для него слишком велико.

Но он считает, что во время его президентства что-то двигалось. Да, вырастал госдолг, но экономические проекты двигались. И они продолжают реализовываться сейчас, уже скорее по инерции. А вот новых нет. И изменений нет.

Отсутствие перспектив серьезного экономического рывка или хотя бы выхода из застоя, в котором сейчас находится экономика Киргизии, подрывает веру в экономические интеграционные инициативы, что тоже должно вызывать напряжение в других столицах. Но самое главное — заставляет сомневаться население, что можно чего-то достичь при таком руководстве страной.

А ведь Жээнбеков с самого начала воспринимался многими как «тень» Атамбаева, как президент, который немного посидит и уйдет. Он вышел из тени бывшего президента и уже сам пытается засунуть Атамбаева куда подальше. Но для простого киргизстанца эта борьба ничего не меняет, ему всё равно, кто будет президентом. Это никак не влияет на его кошелек.

А избиратель сейчас смотрит на ситуацию и не верит, что через год, два или через пять лет что-то изменится к лучшему. Отсутствие перспектив — это и есть основной риск для политической системы Киргизии. В том числе и для президента Жээнбекова.

Сейчас ему необходимо что-то делать. Потому что иначе Атамбаев, который привык действовать с позиции критики своих оппонентов, перетянет одеяло на себя без особых усилий.