«Жээнбеков с самого начала воспринимался многими как «тень» Атамбаева. Он вышел из тени бывшего президента и уже сам пытается засунуть Атамбаева куда подальше. Но для простого киргизстанца эта борьба ничего не меняет, ему всё равно, кто будет президентом. Это никак не влияет на его кошелек», — ИА REGNUM публикует вторую часть интервью заведующего отделом Средней Азии и Казахстана Института СНГ Андрея Грозина.

Иван Шилов ИА REGNUM
Киргизия

Читайте также: Для России в Киргизии главное — стабильность: интервью с экспертом

У меня сложилось такое же ощущение. Проекты действительно поставили «на паузу». Нынешняя ситуация — стандартная бизнес-практика. Ведь проектное сопровождение, как это ни печально, очень персонифицировано.

Условно говоря, если Сапар Исаков заключает соглашение по возможному привлечению российского бизнеса в страну, а потом выясняется, что он уже даже не премьер, а обитатель СИЗО — любой нормальный здравомыслящий бизнесмен, не важно, из какой страны, приостановит все свои дела.

Пауза по проектам, которая идет в связи с перестройкой властного кадрового поля, притормаживает развитие Киргизии. Мне кажется, это больше системная проблема. У нее несколько аспектов.

Первый — это кадровая чехарда. Когда средняя «продолжительность жизни» премьер-министра в должности составляет меньше года — это накладывает серьезный отпечаток на эффективность и скорость принимаемых решений. Вести дела или переговоры в этой ситуации очень сложно. И это я имею в виду только запланированные, но еще не начатые проекты. Например, строительство железной дороги из Китая в Узбекистан через Киргизию. Уходит министр, следом уходит его команда. Приходит новый человек и не знает, что подписывал его предшественник, какие соглашения он заключал и на каких условиях работал с инвесторами. Нужно переподписывать, перепроверять, вести новые переговоры, и так до бесконечности.

Чехарда

Второй — отсутствие персональной ответственности за принимаемые решения. Персональной, а не размытой «ведомственной» или еще какой-то. Этого не хватает. Особенно на фоне некоторых политических кризисов, когда систему парализует, и она становится еще более неповоротливой, чем обычно.

Это не проблема вчерашнего дня. Так было и при первом президенте Аскаре Акаеве, и при Курманбеке Бакиеве, и продолжилось при Алмазбеке Атамбаеве, что бы он там ни рассказывал про то, как поднял страну с колен.

Это проблема системы в целом. Что касается проектов, то действующая специфика накладывает на них самый серьезный отпечаток.

Например, судя по всему, золотой рудник «Джеруй» завяз в хозяйствующих спорах в широком понимании этого слова. То есть заинтересованные стороны не получили то, на что рассчитывали изначально. И в первую очередь я имею в виду Киргизию как страну приема.

К сожалению, это яркий пример того, о чём упоминалось выше. Отсутствие преемственности курса в кадровой политике и отсутствие персональной ответственности за принятие решений.

Второй пример — вечные споры вокруг самого крупного в Киргизии рудника «Кумтор». Вечные непонятные попытки пересмотреть договоры, которые тянутся из года в год. Это наложение личных, индивидуальных «хотелок» каких-то групп влияний или персон на общее состояние этой разбалансированности при отсутствии четкого понимания того, как нужно эффективно выстраивать отношения с иностранными инвесторами. С крупными иностранными инвесторами, которые не знакомы со спецификой ведения бизнеса в Киргизии, которые планируют работать в стране не пять и даже не десять лет, а дольше и которые будут играть серьезную роль для бюджета страны.

С «Джеруем» происходит то, что раньше происходило и происходит до сих пор с «Кумтором». С той небольшой разницей, что канадцам дали небольшой кусок времени при Акаеве, чтобы развернуться, а потом уже начались попытки художественного вымогательства. А в случае с «Джеруем» — видимо, средств в бюджете совсем нет, и поэтому деньги нужны все и сразу.

Для политической системы Киргизии гораздо большие риски представляют экономические проблемы в стране. Сейчас основные претензии, которое население может предъявить власти, это не то, что сажают в тюрьму не всех коррупционеров и не то, что забирают власть у одних и отдают ее другим, и даже не то, что в стране продолжается ползучая исламизация.

Людей волнует затянувшаяся экономическая стагнация, которая затрагивает каждый отдельно взятый семейный бюджет. Если люди не видят позитивных изменений, то их доверие постепенно теряется.

В этом я солидарен с Атамбаевым, хотя в целом очень критично отношусь к этому человеку. Я очень давно говорил и продолжаю так считать, что кресло президента для него слишком велико.

Kremlin.ru
Алмазбек Атамбаев

Но он считает, что во время его президентства что-то двигалось. Да, вырастал госдолг, но экономические проекты двигались. И они продолжают реализовываться сейчас, уже скорее по инерции. А вот новых нет. И изменений нет.

Отсутствие перспектив серьезного экономического рывка или хотя бы выхода из застоя, в котором сейчас находится экономика Киргизии, подрывает веру в экономические интеграционные инициативы, что тоже должно вызывать напряжение в других столицах. Но самое главное — заставляет сомневаться население, что можно чего-то достичь при таком руководстве страной.

А ведь Жээнбеков с самого начала воспринимался многими как «тень» Атамбаева, как президент, который немного посидит и уйдет. Он вышел из тени бывшего президента и уже сам пытается засунуть Атамбаева куда подальше. Но для простого киргизстанца эта борьба ничего не меняет, ему всё равно, кто будет президентом. Это никак не влияет на его кошелек.

Kremlin.ru
Сооронбай Жээнбеков

А избиратель сейчас смотрит на ситуацию и не верит, что через год, два или через пять лет что-то изменится к лучшему. Отсутствие перспектив — это и есть основной риск для политической системы Киргизии. В том числе и для президента Жээнбекова.

Сейчас ему необходимо что-то делать. Потому что иначе Атамбаев, который привык действовать с позиции критики своих оппонентов, перетянет одеяло на себя без особых усилий.