Как правильно устроить майдан в России за государственный счет?

«Центр гражданского образования», автор скандальной методики изучения сталинских репрессий, признанной Роскомнадзором вредной для психики детей, оказывается, является еще и центром обучения гражданских активистов борьбе с властью по технологиям Джина Шарпа.

Как сообщает официальный сайт «Центра гражданского образования», признанного в 2016 году «иностранным агентом», перу Андрея Суслова (главы Центра) и Марии Черемных принадлежит сборник «Защита общественных интересов: истории успеха российских НКО». К слову, именно они являются авторами вредной для детей методички о сталинских репрессиях. В предисловии к изданию сообщается, что хотя

«авторитарные тенденции в управлении страной продолжают усили­ваться… Власть не в силах полностью игнорировать позицию не подконтрольных ей неправительственных организаций». Поэтому в условиях «нарастания стихийного протеста различных групп общества, вызванного властным произволом… чрезвычайно важно овладение активистами гражданских организаций эффективными технологиями».

Но какова конечная цель использования этих технологий граждан­скими активистами, обученными Сусловым с Черемных? Первые догадки возникают после прочтения второй страницы сборника, где сообщается, что «издание осуществлено при поддержке Фонда содействия Института «Открытое общество». То есть при поддержке Фонда Сороса, который активно участвовал во всех «оранжевых революциях» последних лет. Одним из продвигаемых Соросом методических материалов является знаменитая книга американского спецслужбиста Джина Шарпа «От диктатуры к демократии».

Главной идеей борьбы с любой властью, по Шарпу, является ненасильственная борьба путем политического неповиновения граждан, общественных групп, институтов общества, необходимых власти экспертов. В насильственной же борьбе, предупреждает Шарп, власть всегда будет сильнее. Методика пермского апологета Шарпа, адресованная российским гражданским активистам, не только повторяет, но и развивает тезисы специалиста по «оранжевым революциям»:

«Почему насилие себя не оправдывает, понять нетрудно. В этой сфере власть заведомо сильнее. Она имеет подготовленные силовые структуры, оружие и т. д. Конкурировать с властью на этом поле для общественности заведомо бесперспективно».

Но почему, собственно, инструктируемые Центром Суслова активисты вообще должны задумываться о насилии в гражданских акциях? Разъясняя, куда они клонят, авторы ставят в пример опыт действий движения «Солидарность» в Польше, где «ненасильственное сопротивление позволило сравнительно безболезненно поменять социально-политическое устройство». Добавим только, что это произошло при активнейшем участии ЦРУ и Ватикана в интересах Запада. Так в этом и состоит цель действий пермских активистов? В прозападной смене социально-политического устройства? Кстати, опыт «Солидарности» — любимый пример книги Джина Шарпа.

Показателен и последующий выбор образцов для подражания:

«Иногда НКО могут выступить в качестве общественного консультанта какого-либо политика. Так, украинские эксперты от НКО, понимая, что в выступлениях Ющенко, которого они поддерживали, было много аморфных и безадресных тезисов, имелся ряд неточностей и т. п., проанализировали его тексты и представили рекомендации, которые были учтены политиком».

Какая, с одной стороны, наивность в суждении о том, что Виктор Ющенко, которого курировало ЦРУ — через жену Ющенко, агента ЦРУ Кэтрин Чумаченко, корректировал свою программу исходя из пожеланий независимых НКО. А с другой стороны, показательно, что позитивным героем для авторов является Ющенко, пришедший к власти через майдан, развязавший войну с русским языком на Украине, поставлявший вооружение и военных специалистов в Грузию с тем, чтобы та начала войну с Южной Осетией, то есть с Россией.

То, что гражданская активность, по Суслову, в первую очередь должна осуществляться в иностранных, а не национальных интересах, можно судить по совету пермским НКО

«представления справок и альтернативных докладов международным организациям. Наиболее эффективно эта форма действий работает, когда государство, в соответствии с принятыми обязательствами, выступает с отчетом перед какой-либо международной структурой, например перед Комитетом по правам человека ООН, Комитетом против пыток ООН и т. д. Результатом может стать включение рекомендаций НКО в резолюцию соответствующего международного органа по отношению к государству».

Далее авторы ищут концепцию наиболее эффективного воздействия на государство и задаются оригинальным вопросом: «почему в одном случае митинг кончается отставкой правительства, а в другом — ничем?» Однако, далеко заходят планы скромного методического центра из Перми, не правда ли?

Отвечая на поставленный вопрос, Суслов и Черемных предлагают черпать мудрость из колодца всё той же «Солидарности»:

"Известный польский правозащитник Марек Новицкий, разъясняя специфику общественных действий НКО, подчеркивал, что необходимо планировать их так, чтобы добиваться полного, а не частичного удовлетворения властью требований».

«Центр гражданского образования» разъясняет рецепт Новицкого в виде притчи:

«Как говорил М. Новицкий, если мы потребуем от власти отдать нам спичечную фабрику, над нами только посмеются. Если же мы попросим у власти одну спичку — скорее всего, мы ее получим. Потом мы можем сказать: мы просили одну спичку и получили ее. Все увидят, что мы смогли добиться своего. Потом мы попросим десять спичек. Десять спичек тоже пустяковая вещь, нетрудно будет востребовать их. Наш авторитет еще более окрепнет: всё, что мы требуем от власти, выполняется. Потом мы можем просить коробок. Потом — десять, сто, ящик, вагон. И власть и общество уже будут рассматривать нас как силу. Власть на всякий случай сочтет за благо не связываться и давать, что просят. Когда мы потребуем фабрику, у нас имеется много шансов получить ее по первому требованию. Но даже если этого не произойдет, теперь мы сможет поднять на борьбу достаточно много людей. Они будут верить в нашу успешность и поэтому будут решительнее в своей поддержке. Вероятность победы очень велика».

Действительно, начинали пермские «иностранные агенты» со скромного частного музея за 100 км от Перми, а через 10 лет к их услугам были и посты уполномоченного по правам человека и ребёнка, и должности в министерстве, и многомиллионные транши как от иностранных спонсоров, так и от пермского правительства. Но, судя по метафоре, гражданским активистам нужна «вся фабрика».

Читайте также: Почему в России «патриотическим» воспитанием управляют иностранные агенты?

Но как бы ни были сильны рецепты победы от Новицкого, Сороса или Суслова, а без денег трудно. Поэтому ещё не оперившихся борцов «за нашу и вашу свободу» учат, как правильно брать деньги на демократию:

«Чаще всего взгляды НКО обращаются к зарубежным донорам. Причины понятны. Получение денег от зарубежных благотворительных организаций дает НКО известную независимость».

Вот прямо такую же, как у общества «Мемориал», под копирку переписавшего для Медведева программу «десоветизации» с резолюции парламентской ассамблеи ОБСЕ, где та уравняла нацистскую Германию и СССР.

Чтобы внимающие активисты паче чаяния не возроптали на то, что их старшие товарищи сплошь и рядом получают многомиллионное госфинансирование, а им нельзя, пермский учебник по созданию открытого общества делает поправку:

«Иногда это могут быть средства бюджета. Отказываться раз и навсегда от получения денег из рук власти, вероятно, не стоит, но каждый раз следует задумываться о том, не попадает ли НКО вследствие такого финансирования в зависимость от власти. Если такая опасность есть, НКО должна задуматься: будут ли ее действия являться защитой общественных интересов или защитой интересов власти (иногда против общества)».

Прочитав это, задумаешься. Многочисленные пермские НКО из либерально-правозащитного лагеря ежегодно осваивают десятки миллионов рублей на разработку инструкций, регламентов и служб по выявлению детей, которых можно было бы умыкнуть из семей «на реабилитацию». Получают деньги на работу телефонов доверия, по которым жертва сама сообщит, из какой семьи ее можно забрать. То есть из бюджета щедро финансируется весь арсенал инструментов западной ювенальной юстиции. Поэтому категорически нельзя назвать такую работу по организации ювенального террора, финансируемую государством, «защитой общественных интересов». «Защитой интересов власти» такую деятельность НКО также можно назвать с очень большой натяжкой.

Да, отдельные представители власти получают выгоду от созданного в России «рынка детей». Но власть как система получает нарастающую дестабилизацию общества в виде гнева миллионов родителей, лишенных по беспределу детей, и самих этих детей, у которых отняли нормальную семейную среду воспитания и социализации, а следовательно, беззащитных перед манипуляторами того же Сороса или Навального. А значит, вывод один. Успев встроиться в систему распределения грантов, выходцы из признанных ныне «иностранными агентами» организаций наладили такую систему выдачи государственных грантов, которая всё равно ориентирует работу НКО в интересах зарубежного политического центра, но уже теперь без его финансовой помощи.

Кстати, с 2008 года уполномоченным по правам ребенка в Пермском крае является как раз бывший методист «Центра гражданского образования» Павел Миков, известный всей стране и Пермскому краю тем, что является, пожалуй, самым яростным сторонником и лоббистом внедрения в России западных ювенальных технологий: закона о тюрьме для родителей за шлепок, сексуального просвещения с пяти лет, телефонов доверия, «беби-боксов», усыновления в США и прочего.

Далее методисты, как по нотам, расписывают практические действия НКО.

«1. Доведение до сведения властных структур наших ожиданий.

2. Информационные акции. Их основная цель — не только проинформировать как можно больше людей о проблеме и наших требованиях, но и найти как можно больше влиятельных сторонников.

3. После завершения поиска союзников возможным шагом может стать предъявление ультиматума (здесь и далее выделено мною — П.Г.) тем, от кого зависит принятие требуемого решения, с указанием срока, когда начнутся акции общественного давления.

4. Следующими шагами становятся коллективные акции прямого нажима, которые могут сводиться к разрыву связей между государством и его гражданами (граждане не выполняют каких-либо предписаний государства, бойкотируют какие-либо учреждения или сервисы; в результате утрачиваются привычные рычаги управления) и к созданию перебоев в деятельности государственных учреждений (блокирование информационных каналов учреждения, создание обстановки, в которой затрудняется работа учреждения, и т. п.). Опасность для власти несут те митинги и демонстрации, которые являются акциями массового неповиновения, являются, в сущности, ультиматумом власти».

А вот это уже чуть ли не цитаты из бестселлера Джина Шарпа по организации «ненасильственных переворотов». Сравните пермские рекомендации и цитату из учебника проамериканского «революционера»:

"Массовый отказ в сотрудничестве и неповиновение могут настолько изменить социальную и политическую обстановку, особенно соотношение сил, что способность диктатуры контролировать экономический, социальный и политический процесс управления обществом на деле исчезает. Это называется ненасильственным принуждением».

Из приложения к той же книге:

«Методы ненасильственных действий: 143. Блокирование передачи команд и информации; 144. Задержки и препятствия работе учреждений».

Согласитесь, у Суслова как-то всё даже технологичнее. А ещё вспомните, как проходил захват власти на Украине, и найдите, что называется, десять отличий. Тут же, кстати, возникает нескромный вопрос, а вообще вся эта методика не подпадает ли под действие 280-й статьи УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», которая предполагает лишение свободы сроком до пяти лет?

От митингов и демонстраций авторы, наконец, переходят к наиболее действенным шагам гражданских активистов — «мирному захвату помещений». В качестве положительного примера приводится случай «мирного захвата административного здания в Краснокамске», расположенном в 30 километрах от Перми.

«Ненасильственно захватившие здание люди находились там в течение недели. Председателя думы в здание не впускали, начальнику милиции разрешали войти для переговоров при условии неприменения силы. Приехала разбираться в конфликте уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина. В конечном счете власть сдалась. Примечательно то, что «захватчикам» даже удалось отбиться от обвинений в административных правонарушениях». В том числе и потому, что «в команде «захватчиков» была депутат Краснокамской город­ской думы от КПРФ Елена Корлякова».

Вот вам и секрет успеха технологии «мирного захвата помещений». Во-первых, переговоры оппозиционерам надо вести с кем-то вроде выпускницы американских правительственных программ международных визитов США Татьяной Марголиной, покровительницы всех «иностранных агентов» Прикамья. А во-вторых, в «команду «захватчиков» надо брать депутатов КПРФ. Помните, как зимой 2012 года они уже стали ломиться на сцену митинга либералов на площади Сахарова?

Читайте также: Наперекор Путину: на пост омбудсмена двигают сторонника ювенальной юстиции

Также в своей книге Джин Шарп задаётся вопросом, как заблокировать силовой аппарат, чтобы он отказался от подавления действий «демократов», демократически свергающих государственную власть, или, для начала, «мирно захватывающих помещения». Он обращает внимание на необходимость «морального разложения армии, полиции и государственных служащих и переподчинении их демократическому движению». И вот в этой же методичке ЦГО приводит в пример свою же деятельность:

«Подготовка преподавателей учебных центров милиции, ежегодно выпускающих сотни курсантов, позволяет получить максимально возможную отдачу от работы НКО, подпитываемой весьма ограниченными ресурсами. Пилотная программа, нацеленная на создание основ системы обучения правам человека в Учебных центрах Пермского ГУВД, была реализована в апреле 2004 — марте 2005 гг. в рамках проекта, получившего одобрение ГУВД Пермской области и финансовую поддержку Европейской комиссии. Программа реализуется Центром гражданского образования и прав че­ловека (г. Пермь) с 2002 года».

Отчет о проделанной работе подкреплен фотографией, где офицеры милиции корпят над материалами Центра под флагом Евросоюза. При этом сотрудникам учебных центров милиции в ЦГО прививали «толерантность как профессиональное качество милиционера». Как говорится, без комментариев.

Фрагмент из сборника «Защита общественных интересов: истории успеха российских НКО»

На этом фоне другие положительные образцы деятельности НКО, приведенные в сборнике, кажутся уже мелкими шалостями. Так, в пример ставится акция «Вова, до­мой!». Она была организована

«Молодежным левым фронтом (МЛФ) в Санкт-Петербурге 28 февраля 2004 года. Тогда около двух десятков активистов в майках с надписью «Вова, домой!» собрались у подъезда дома, где раньше жил президент РФ В. В. Путин. Здесь уже были собраны представители прессы, получившие анонс о готовящейся акции протеста. На лицах активистов МЛФ были маски президента. Члены МЛФ постояли у подъезда около минуты, позируя перед камерами и фотоаппаратами, а затем направились в сторону Невского проспекта. Они несли плакаты: «Вова, домой!», «Лодка утонула», «Аквапарк рухнул», «Метро взорвалось». Как объяснили журналистам организаторы акции, подобными лозунгами молодые коммунисты подытоживали четыре года президентства В. В. Путина».

Фрагмент из сборника «Защита общественных интересов: истории успеха российских НКО»

Какое отношение это имеет к защите общественных интересов, не ясно. Но пример иллюстрирует политические предпочтения авторов и задает вектор действий для обученных гражданских активистов.

Читайте также: Патриотизм — это не только ценное чувство, но и много-много грантов

В заключение хочется сказать, что на примере Перми, может быть, лучше всего видно, что такое работа «иностранных агентов»: с иностранным и местным финансированием, проникновением во власть, идеологической обработкой населения, администрации, силового аппарата. Да, после событий на Украине в 2014 году их деятельность в определенной степени была ограничена, но не в полной мере. Государственное финансирование для некоторых лишь возросло, а их воспитанники остались на своих местах и даже набрали административного веса. Так, по мановению пальчика бывшего методиста «Центра гражданского образования», а ныне главы отдела дополнительного образования министерства образования Пермского края Дмитрия Жадаева своего поста — главы краевого центра военно-патриотического воспитания — лишился полковник спецназа Росгвардии Николай Лобанов.

Дмитрий Жадаев, является автором методики изучения детьми толерантности к лицам с различной сексуальной ориентацией. Его авторству принадлежит и методика о диссидентском движении в СССР, опубликованная в «Вестнике Совета по гражданскому образованию при Министерстве образования Пермского края». В ней Жадаев, наставляя учителей, делает далеко идущие выводы:

«Важно показать ребятам, что все попытки граждан воспользоваться своими гарантированными государством и Конституцией правами постоянно пресекаются властью, причем чаще всего незаконными способами».

Ну, а раз так, то логично, что у пермских детей, обученных этим установкам, не остаётся никакого другого выбора, кроме как по рецептам «Центра гражданского образования» принять участие в «акциях общественного давления», «прямого нажима», «массового неповиновения» и, конечно же, «мирного захвата административных зданий». Может быть, по этой причине пермские митинги Навального являются одними из наиболее многочисленных в Поволжье?

И совершенно логично тогда, что офицер Росгвардии, структуры, которая официально себя позиционирует в качестве главной силы, призванной дать отпор возможному государственному перевороту, изгоняется из системы гражданского и патриотического воспитания Прикамья, пропитанной духом Сороса и Джина Шарпа. В преддверии президентских выборов не переводятся ли внедрённые за годы кадры в боевое положение?