«Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг». Этими словами апостол Иоанн закончил свое Евангелие, дав тем самым понять, что оставил лишь конспект тех событий, которым был сам свидетелем. Каждое из четырех Евангелий — лишь такой же конспект, лишь очень краткая запись того, что составители этих книг смогли рассказать о жизни Иисуса из Назарета. Три синоптических Евангелия (Матфея, Марка, Луки), судя по всему, составляют труды профессиональных биографов, работавших по тогдашним канонам этого жанра, имевших в своем распоряжении штат сотрудников, собиравших и отсеивавших воспоминания современников, сохранившихся по записям и изустно.

Современная библейская наука постановила для себя с чего-то считать, что Евангелия составлялись спустя значительное время после событий. И даже расставила их по очередности, первым провозгласив Евангелие от Марка, затем Матфея, Луки, в самый конец поместив рассказ Иоанна. Библейская наука считает буквы, занимается крючкотворчеством, до смысла ей дела особо нету, поэтому, конечно, у нее все вверх тормашками. Не очень важно, кто там писал первым, кто вторым и третьим, но если уж внимать смыслу, то, скорее всего, первым было написано Евангелие от Иоанна, и почти сразу вскоре писались прочие. Евангелист Марк явно следует за Иоанном, показывает очевидное знакомство с этими записями, но в отличие от Иоанна игнорирует богословский контекст, который у того очень силен, чтобы следовать традиции написания биографии, не уклоняясь в содержание вероучения, которое на тот момент и так было всем понятно. Задача евангелистов — сопроводить вероучение, традицию которого хранила и деятельно исполняла Церковь, биографической справкой о жизни Христа, и это им удалось.

Вероятно, правильно считать, что Марк, Матфей и Лука были «главными редакторами» тех коллективов, которые работали над составлением Евангелий, по крайней мере, сейчас это звучало бы так. Сами же эти научные работы были заказом крупных христианских общин, озаботившихся тем, чтобы на общих собраниях рассказы о Христе и Его жизни соответствовали действительности и были избавлены от домыслов или «негодных бабьих басен», как выражался о таких сочинителях апостол Павел. К периоду возникновения первых крупных общин, начало которым было положено апостольской проповедью, и следует относить время написания всех четырех известных нам Евангелий.

Иоанн, как мы сказали, не соблюдал жанра, не писал отвлеченную биографию, он описал личные воспоминания, привнеся в них собственное богословское понимание, его Евангелие сугубо авторское, не выдает никаких редакторских правок, не подчиняется никаким канонам. Отличие же прочих евангелистов между собой, казалось бы, не столь значительно по стилю (ибо они писали, как мы отмечали, по принятому на тот момент канону составления биографий), однако они явно разнятся по задачам, которые поставили перед ними заказчики, сделав акценты на тех эпизодах, которые были по каким-то причинам важны для христианских общин, для которых они выполняли работу.

В эти рождественские дни нам привычно интересен рассказ евангелиста Матфея о волхвах. В литературе, поэзии, живописи это один из самых воспетых сюжетов. Что хотел сказать современникам да и потомкам рассказчик, почему он внес этот эпизод в свое повествование? И что за звезда привела этих людей к Младенцу? Надо помнить, что конспект (которым, как мы и отметили, является любое Евангелие) призван передать главное, он не обязан вдаваться в несущественные детали. Конспект не обязан даже в точности следовать хронологии, волен не обладать стенографической точностью. Итак: «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним».

Волхвы, кто были эти люди? И почему их упоминание в своем рассказе о жизни Христа посчитал важным евангелист Матфей? Если совсем просто — это была дипломатическая миссия, хорошо организованная, в сопровождении естественнонаучной и этнографической экспедиции. И, конечно, и даже в первую очередь — разведка. Сбор данных, налаживание нужных связей, распространение выгодных своим властям сплетен. Совсем недавно, еще столетие назад до появления иных, быстрых средств связи, такие и подобные миссии снаряжались и Российской империей. Пржевальский, Цыбиков, Норзунов — эти известные как исследователи люди были, к примеру, не только и не столько путешественниками, географами, учеными, исследователями, но и дипломатами и разведчиками.

Наши волхвы также были посланы своим правительством для изучения политической обстановки у соседей. Совсем недавно произошла аннексия Египта Римской империей, многие народы жили ожиданием вторжения и оккупации. Наиболее обостренные отношения были с Парфией, с которой Рим не мог договориться о своем праве на протекторат над Арменией, и, надо полагать, наши библейские волхвы были как раз из тех мест. Они были в курсе местного иудейского фольклора, знали об ожидании народом Мессии и, видимо, имели цель наладить отношения с местной оппозиционно настроенной к царю Ироду, ставленнику Рима, знатью. Им явно удалось вызвать волнение в городе упоминанием о виденной «звезде Царя иудейского», из-за чего добились аудиенции у самого Ирода Великого.

Из повествования Евангелия можно понять, что Ирод предложил им поработать двойными агентами, скорее всего, даже заплатил, чтобы войти в доверие к населению и поточнее разузнать о настроении людей и мессианских их чаяниях в городках и деревнях, отдаленных от столицы. Получив отличную «крышу» — распоряжение самого царя для доступа куда вздумается — волхвы за его же счет провели нужные разведданные и убрались восвояси, не поделившись ими с заказчиком. Что указывает на то, что власть Ирода им не показалась такой, с которой их правительству следует иметь близкие, надежные контакты.

«Звезда Христа», которую они видели «на востоке» и которая вела их, вряд ли имеет отношение к небесному явлению. Как астрономический феномен ее поведение выглядело бы совершенно странным. Да и почему это должно быть что-то летающее по небу? Скорее всего, речь идет о гексаграмме, шестиконечном «Щите Давида» (или «Звезде Давида»), довольно древнем символе, на тот момент никак не связанным с Государством Израиль, а имевшим вполне фольклорное значение. «Видеть» его «на востоке» волхвы могли на любой вазе в виде орнамента в какой-нибудь еврейской зажиточной семье или многих таких семьях, которые и поведали нашим разведчикам на свой лад, что она для них всех значит. Звезда орнаментально изображалась в местах молитвенных собраний иудеев, живших за пределами родины. Видимо, мессианские надежды достигли такого накала, что «звезду» стали рисовать буквально на каждом заборе, и этот явно оппозиционный знак распространился по всему иудейскому миру, в том числе и за границей, где оппозиции вообще никто не мешал выражать свое мнение по поводу чужого правительства.

На своей родине «волхвы» видели звезду, потому что ее изображали иудеи, от них, собираясь в свое путешествие, все узнали о ее значении и пришли в Иерусалим вполне подготовленными и даже целенаправленно завели о ней речь с местными духовными и политическими авторитетами. «Вела» их звезда вплоть до Вифлеема, города, где был помазан на царство Давид. Это был его город и его звезда. Звезды здесь были, видимо, выцарапаны на стенах, на дверях — повсюду, и чем ближе подходили волхвы к Вифлеему, тем звезд становилось больше. И на главной городской синагоге звезда была, видимо, та самая, что остановилась «над местом», где на тот момент был Младенец (Мтф. 2: 1−12). Она была знаком духовной оппозиции существующим порядкам. Дары, кстати, скорее всего, тоже приносились в синагоге, где в то время находились Матерь с Младенцем.

Вот, собственно, и вся история, которая изложена у евангелиста Матфея. Осталось подытожить выводом, зачем он ее рассказал. Дальше в повествовании следует бегство в Египет, и это было явно политическое бегство, поэтому, надо полагать, Матфей хотел в достаточной мере обрисовать для своих читателей социальную и политическую обстановку в стране и за рубежом, подчеркнув достаточное единство иудейского мира, жившего в ожидании Мессии. И там, и повсюду среди иудеев весть о грядущем Христе звучала задолго до проповеди Крестителя. Все было подготовлено, осталось лишь принять. Звезда и впрямь привела волхвов в нужное место. Наслушавшись рассказов простого населения, жившего в глубинке, об опостылевшем всем Ироде, наши дипломаты пришли к выводу, что народной поддержки и авторитета он не имеет и потому не о чем с ним договариваться. В воздухе пахло недовольством Иродом, Римом, и это было для их правительства хорошей новостью.

Евангелист Матфей этим кратким рассказом дал своим читателям справку о тогдашнем положении дел, чтобы исторический контекст последовавших событий был более-менее ясен. А контекст такой: компрадорская власть, не имеющая поддержки в народе, не интересна даже возможным союзникам. Потому надежных союзников у Ирода и не было, он лишь исполнял приказы Рима и свои прихоти. Волхвы отдали свои царские дары не правящему царю, а надежде народа на новую жизнь. Связав и свою дипломатическую миссию с этой надеждой.