3 декабря 2008 года Европейской Комиссией по инициативе Польши и Швеции в развитие ЕСовской "политики соседства" принята программа "Восточного партнёрства" (Eastern Partnership, EaP, далее - ВП) для Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Армении и Азербайджана. Это редкостно для евробюрократических продуктов внятный и предметный документ. Создаётся впечатление, что эта программа была написана и утверждена не до, а после газового кризиса между Россией и Украиной, столь мастерски направленного Украиной против ЕС: настолько явно большая часть её посвящена именно "энергетической безопасности". Настолько предсказуемо подчинено это ВП одной цели. Эту цель древние советологи приписывали мифологической советской "доктрине Брежнева", согласно которой страны социалистического лагеря должны были передать СССР львиную долю своего суверенитета в обмен на военную и социально-экономическую помощь. Но правда в том, что запрограммированный в ВП отказ участников ВП от своего суверенитета в пользу ЕС никак не будет компенсирован ни экономическим содержанием (запрограммированные расходы ВП ничтожны), ни - самое главное - участием членов ВП в выработке и принятии решений ЕС о странах ВП: хотя бы таким символическим участием, каковым позволено пользоваться в ЕС странам Прибалтики, Румынии и Болгарии. ВП - это не "Брежнев сегодня" (суверенитет в обмен на деньги), это в лучшем случае "Брежнев завтра" - максимальный приз участникам, отдавшим ЕС свой суверенитет не за деньги, а за сомнительное удовольствие вымаливать у ЕС деньги и особый статус, чем уже занялись вожди стран ВП.

Пропагандисты ВП напряглись и заговорили о каких-то новых "ценностях", предоставляемых носителем ценностей (то есть ЕС) участникам этой программы, русская дипломатия обиделась на неприглашение в ВП, удовлетворилась указанием авторов ВП на то, что оная ВП не конфликтует с отношениями ЕС с Россией и несказанно обрадовалась придуманному для неё (но не предусмотренного программой) статусу наблюдателя. Зачем? Никаких новых ценностей ВП не предлагает, никакого профита для его участников (и тем более - России) не подразумевает, но предельно откровенно формулирует новые, ещё более конкретные и циничные применения колониальной "политики соседства" ЕС специально для его восточных соседей, подъедающей восточно-европейские и кавказские остатки СССР. Наблюдать (даже находясь в "особом статусе") это запрограммированное изнасилование, обижаться, что на это мероприятие не позвали - дело крайне сомнительные, не имеющее ничего общего ни с дипломатическим профессионализмом, ни с государственной честью.

Участникам и наблюдателям ВП важно признать, куда именно, кроме указанной в программе зоны "жизненных интересов ЕС", их записали и какие "ценности" для них приготовлены.

Во-первых, программа ВП беспрецедентно внятно даёт понять её участникам: ваш статус для отношений с ЕС - это статус даже не второго и не третьего сорта, это что-то вообще находящееся за пределами равноправного и даже неравноправного диалога, это просто диктант для вечных учащихся школы вечно неполноправных. Ведь если на деле равным статусом при принятии принципиальных политических и экономических решений в ЕС не обладают даже члены ЕС Латвия, Литва, Эстония, Болгария и Румыния, то очевидно, что "страны-кандидаты" (Хорватия, Турция) обречены на ещё более "особые" условия ведения диалога. За ними, рангом ниже в градации допущенных к диалогу с ЕС в статусе "возможных кандидатов" следуют только Албания и Косово (даже не признанное всеми странами ЕС). Так вот: статус стран ВП - Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Армении и Азербайджана - для ЕС принципиально ниже статуса Албании и непризнанного Косово. При этом даже участие Белоруссии в ВП дополнительно оговорено в программе особыми успехами её отдельного диалога с ЕС.

ВП является не просто фрагментацией и детализацией прежде принятой "политики соседства" ЕС, но явным снижением уровня и ограничением перспектив для участников ВП, исключающими их полноправное членство в ЕС, - в сравнении с прежней риторикой вокруг "нового соседства" как формата приближения к членству в ЕС. В коммюнике программы ВП прямо говорится: цель ВП - сотрудничество его участников с ЕС в рамках оборонной и экономической политики ЕС, перспективой которого названо не более чем включение в "Экономическое сообщество соседства", служащее лишь шагом к полноценному участию в экономике ЕС. Очевидно, что даже долгосрочные успехи стран ВП обещают им только следование в экономическом фарватере ЕС без каких-либо надежд на политическое сотрудничество и участие. При этом в экономическом плане странам ВП обещано включение не в "Экономическое сообщество соседства", а лишь в специально создаваемый для них "ареал свободной торговли" - особый экономический режим вне ЕС и вне его "соседства".

Во-вторых, общая цель ВП реализуется отнюдь не в следовании "ценностям" или иным риторическим уловкам. Реализация ВП прямо заявлена в трёх бескомпромиссных направлениях: 1) энергетическая безопасность, 2) сокращение неравенства социально-экономического развития стран-участниц, 3) принуждение к реформам. Счастливые наблюдатели от России должны прямо сказать: чему именно в этих целях ЕС они хотят подчинить безопасность, развитие и реформы в своей стране. Тем временем авторы ВП гораздо более откровенны и больше не упаковывают свои намерения в риторику: они признают, что участники ВП "имеют различные цели в отношениях с ЕС", и естественно, что ЕС считает себя свободным в диверсификации своих целей в отношениях с соседями.

В-третьих, самая крупная и детально прописанная часть программы ВП, "энергетическая безопасность", вынесена в самостоятельный раздел и совершенно отделена от уступающего ей по объёму раздела об экономике. Цели "энергетической безопасности" ВП:

1) реализация долгосрочной стратегии энергоснабжения и транзита,

2) региональная интеграция энергетической инфраструктуры стран ВП (здесь ВП требовательно всё ещё настаивает на уже решённом закрытии Армянской АЭС),

3) полная интеграция энергетического рынка Украины с рынком ЕС, приоритетом которой называется реабилитация сети нефтяного и газового транзита на Украине, включая мониторинг поставок,

4) конвергенция энергетической сферы Азербайджана с энергетическим рынком ЕС и её инфраструктурная интеграция в ЕС,

5) кооперация углеводородного транзита Белоруссии с ЕС и реформы в энергетическом секторе Белоруссии. При этом особый акцент программа делает на транзитном статусе участников ВП.

Детальная "платформа энергетической безопасности" ВП, сформулированная для текущей реализации программы, требует: гармонизации энергетических политик и законодательств стран-участниц с соответствующими политикой и законодательством ЕС, сближения и развития региональных энергетических рынков, диверсификации источников энергопоставок, включая поставки из Средней Азии по "Южному коридору". Требование диверсификации энергопоставок, предъявляемое ЕС странам ВП, представляет собой странное соединение солипсизма и невежества: ведь для большинства стран ЕС источники внешних энергопоставок и без того вполне диверсифицированы (они находятся не только на Востоке, но и на Севере, и в Африке), а вот, например, для Белоруссии или Грузии, равно как и для всех остальных стран ВП, глупо говорить о диверсификации поставок, в любом случае опирающихся на источники в России и Средней Азии. В продвижении риторической (то есть лишённой экономического содержания при энергопоставках из Средней Азии, а не из Ирана) идеи "Южного коридора" авторов ВП даже не беспокоит то простое обстоятельство, что эта, вторая главная, цель ВП ничего даже не обещает ни Белоруссии, ни Украине, ни Молдавии, ни Армении.

В наиболее общих формулах беспокоясь о коррупции в странах ВП, поддержании внутренней демократической стабильности, снижении уровней внутренних конфликтов, - в конкретном, предметном "районировании" зон конфликтов ЕС видит их только там, где они угрожают исключительно объявленным в ВП энергетическим "жизненным интересам", а именно энергетическому транзиту, а не целостной стабильности регионов и государств. Но и здесь всё непросто.

Отчаянной глупостью выглядит указание (среди закавказских угроз энергетической безопасности) на грузино-абхазский спор вокруг ИнгурГЭС и одновременно полное игнорирование потенциала конфликта вокруг Нагорного Карабаха, который даже не учитывается в проектировании закавказской энергетической интеграции. Но это не глупость, а указание целей и представление о том, что уже не может быть фактором риска. Демонстративной "некомпетентностью" выглядит особая забота ВП о транзите газа из России на Балканы через Молдавию и Приднестровье: будто бы что-то ему угрожает непосредственно в регионе, а не, например, на Украине, и будто бы этот транзит недостаточно прозрачен для инвесторов и потребителей.

Истинная забота об "уверенности инвесторов", задача укрепить её силами всех вовлеченных в ВП игроков, не покидает авторов ВП там, где, совершенно очевидно, нет и не было места экономическим (а не политическим) инвестициям: в Транскаспийском энергетическом транзите из Средней Азии на Кавказ. При этом без особенных сантиментов всем странам ВП предписывается интегрировать своим энергетические инфраструктуры, а затем включить их в сети ЕС, даже не обсуждая проблем их нынешних инвесторов и собственников, конфликтных обстоятельств, традиционных рынков сбыта и снабжения. Экстерриториальность такого "партнёрства" и "снижения диспаритета в развитии", избирательность такой "энергетической безопасности", едва ли не прямо изымаемой из суверенного ведения стран ВП в вечный "предбанник", контролируемый безответственной перед странами ВП евробюрократией, - видны невооружённым глазом.

Установление контроля ЕС над энергетической сферой и энерготранзитной инфраструктурой Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Армении и Азербайджана - без равной этому контролю политической и экономической ответственности ЕС перед странами ВП - вот что с очевидностью является главной целью ВП как новой, энергетической формулы европейского колониализма, в которой (за исключением незначительных собственных энергетических возможностей Азербайджана) главная "энергетическая" роль ВП - не производство, а транзит.

Этот энергетический колониализм, без всякого сомнения, не был бы реализован в иных обстоятельствах. Но теперь - в кризис, без денег от ЕС, с новой войной США за демократию в Азии - проникнутый высокими ценностями Европейский Союз, не стесняясь, объясняет Восточной Европе и Кавказу, что самая важная их ценность для Европы, самое важное их цивилизационное предназначение - добровольно отдать новым хозяевам транзитные ключи от энергетических дверей России и Азии.