Турция в подбрюшье России. Каков будет ответ?
В южном подбрюшье России — в Закавказье и Средней Азии — стремительно формируется новая геополитическая и геоэкономическая реальность. Этот процесс напрямую связан с резкой активизацией в регионе Турции и укреплением ее политического, экономического и гуманитарного влияния. Фактически речь идет о создании под эгидой Турции нового макрорегиона, распространяющего свое влияние на страны Ближнего Востока через военное воздействие Анкары на соседние Сирию и Ирак, а также на южный сухопутный маршрут китайского проекта «Один пояс — один путь».
Амбициозный президент Турции Реджеп Эрдоган уже давно предпринимает попытки консолидировать так называемый тюркский мир. Именно в его правление дряблая международная организация тюркской культуры, созданная еще в начале 1990-х годов, обрела в 2020-х годах более жесткий каркас организации тюркских государств, предусматривающий сближение участников не только в культурной, но и в политической, экономической и оборонной сферах.
География организации тюркских государств обширна: от Чёрного и Средиземного морей на западе до Восточного Туркестана — Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР (СУАР). От пограничья бывших советских республик с Афганистаном на юге до российских регионов Южной Сибири на севере. Укрепление уже существующей оси Анкара — Баку — Исламабад означает привлечение к геополитическим планам турецкого руководства одного из крупнейших государств Южной Азии и ядерной державы — Пакистана, а также обеспечение надежного доступа к Индийскому океану и Персидскому заливу.
Активность президента Реджепа Эрдогана по созданию тюркского мира не случайно возросла именно в последние годы. Воссоединение Крыма с Россией в 2014 г. и участие Вооруженных сил РФ в антитеррористической войне в Сирии вызвали определенную ревность в Анкаре — и Крым, и Сирия в течение длительного времени входили в состав Османской империи. Нарастающие противоречия между Россией и Западом по вопросу денацификации и демилитаризации территории б. УССР и длительная внешнеполитическая пассивность России на постсоветском направлении были восприняты турецким руководством как благоприятный фон для активизации освоения Закавказья и Средней Азии.
Осенняя война 2020 г., в ходе которой Азербайджан в значительной части вернул свои международно признанные территории, привела к резкому ослаблению Армении и укреплению влияния Турции в регионе. Армянский премьер-министр Никол Пашинян, пришедший к власти на гребне цветной революции, известен своими прозападными взглядами и политической непоследовательностью. Именно его отказ от достигнутых ранее армяно-азербайджанских договоренностей привел Баку и стоящую за ним Анкару к военному решению застарелого территориального конфликта. Ввод российских миротворцев на линию соприкосновения лишь на время приостановил боевые действия. Отказ официального Еревана от всестороннего урегулирования, проведение политики, схожей с известной позицией Льва Троцкого перед заключением Брестского мира — «ни мира, ни войны», лишь раздражает Баку и ведет к очередному витку военной конфронтации, который становится все более неизбежным, несмотря на заключенное трехстороннее (Россия — Азербайджан — Армения) соглашение и временный, пятилетний мандат российских миротворцев.
Позиция Армении по Нагорному Карабаху уже привела к громким заявлениям в Баку, что этот вопрос потерял свою международную актуальность. Иными словами, судьба армянского эксклава является внутренним делом Азербайджана. В формулировках реальной политики Армения и тем более Нагорный Карабах теряют свою политическую субъектность и превращаются в объекты для манипуляций со стороны более сильных геополитических игроков. Россия не сможет помочь своему формальному союзнику по ОДКБ — Армении не только и не столько по причине ее полуизолированного географического положения и отсутствия общей границы, но, в первую очередь потому, что армянское руководство продолжает занимать неопределенную позицию и не желает само помочь сохранить армянскую государственность.
Значительное участие Анкары во второй карабахской войне позволило Турции окончательно закрепиться в Закавказье и через Азербайджан обеспечить себе стабильный выход к Каспийскому морю и далее — в Казахстан и другие страны Средней Азии. Используя сложное международное положение России в условиях ее до предела обострившегося противостояния с Западом, определенную враждебность и антироссийские настроения в среднеазиатских государствах бывшего СССР, Анкара активно формирует новую геополитическую реальность.
Москве в условиях гибридной войны с Западом неудобно официально признавать антироссийский дрейф постсоветского пространства — это означало бы расписаться в слабости собственных позиций на одном из ключевых направлений внешней политики и в малой эффективности созданных интеграционных объединений. Кроме того, в нынешних условиях для России важно сохранить конструктивные отношения с Анкарой, даже временно закрывая глаза на ее активность в Средней Азии, ведущую к ослаблению региональных позиций России, и откровенно антироссийскую политическую позицию по бывш. УССР, включая поставки киевскому режиму боевых беспилотников.
Отсутствие резкой официальной реакции традиционно не исключает использования неформальных рычагов, от мер экономического давления до непубличной и закрытой дипломатии. Деятельность Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), который используется Казахстаном для транспортировки 80% его экспортных нефтяных поставок через порт Новороссийск, была приостановлена уже несколько раз в 2022 году. Хотя российская сторона мотивировала эти действия техническими или юридическими причинами, в Казахстане этому не поверили. Президент Касым Токаев дал поручение проработать реализацию альтернативных маршрутов транспортировки нефти, в первую очередь через Каспий и далее в Турцию по трансграничному нефтепроводу Баку — Тбилиси — Джейхан.
Эта инициатива носит более декларативный характер пиар-акции в поддержку тюркского единства в ущерб интеграции с Россией, чем реального экономического проекта. Ни состояние танкерного флота на Каспии, ни мощность нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан не позволят Казахстану заменить КТК транскаспийским маршрутом в ближайшие годы, если не десятилетия. Кроме того, Азербайджану экономически невыгодно смешивать «в трубе» разные сорта нефти — собственного производства и транзитную из Казахстана. Тем не менее 24 августа, после очередной остановки КТК президент Казахстана Касым Токаев посетил Азербайджан. Официальные источники и СМИ умалчивают о конкретных договоренностях, возможно, достигнутых на переговорах со его азербайджанским коллегой Ильхамом Алиевым, — основной упор делается на политическую составляющую братских отношений между двумя странами, то есть на пантюркизм.
Россия настороженно наблюдает за усилением турецкого влияния на постсоветском пространстве Закавказья и Средней Азии. Пантюркистские силы включают в зону своих интересов и непосредственно российские регионы, косвенно стимулируя сепаратистские тенденции в самой России. Еще не забыта нашумевшая фотография турецкого президента Реджепа Эрдогана с картой тюркского мира, в который были включены российские регионы.
Китай имеет свои виды на будущее Среднеазиатского региона и планы по его освоению. Маловероятно, что в Пекине приветствуют активное формирование нового геополитического макрорегиона под эгидой Анкары.
Наиболее жесткую реакцию на усиление позиций Турции в регионе проявил ее исторический соперник — Иран. Общее противостояние Москвы и Тегерана западной гегемонии все больше сближает страны: активно развивается экономическое сотрудничество, в том числе в части промышленной и научно-технической кооперации в производстве подсанкционной продукции двойного назначения. Транскаспийский транспортный маршрут между Россией и Ираном обеспечит не только более высокую эффективность двусторонней торговли, но и существенно облегчит России доступ в Персидский залив и Индийский океан. Россия не может не учитывать интересы своего важного партнера, которым является Иран.
Тегеран болезненно реагирует на изменение геополитической конфигурации вдоль своих границ и последовательное укрепление Анкарой своих региональных позиций. Особое раздражение в Исламской Республике вызывают попытки разыграть карту так называемого Южного Азербайджана. Победная эйфория после второй карабахской войны привела некоторых азербайджанских общественных деятелей и журналистов к мысли о необходимости развить военный успех на международно признанную территорию Исламской Республики и отторгнуть у нее территории компактного проживания этнических азербайджанцев под предлогом их «освобождения».
Иранский Азербайджан расположен на севере страны, численность этнических азербайджанцев в Иране — более 30 млн человек, то есть около трети общей численности населения Ирана и в несколько раз больше общей численности населения собственно Азербайджана. Непродуманные публичные призывы к военной операции по «освобождению» второй после собственно персов по численности этнической группы Ирана вызывают справедливое раздражение в Тегеране и чреваты новым широкомасштабным конфликтом, в который неизбежно будет втянута и Россия.
Турция имеет свои законные и справедливые интересы в регионе. Однако Анкара, что называется, «под шумок» идущего глобального противостояния активно и последовательно расширяет географию и характер своих амбициозных устремлений. Формирование под эгидой Анкары нового геополитического фактора от Закавказья до Китая и от Пакистана до Сибири мало отвечает национальным интересам России. Несмотря на всю занятость событиями вокруг бывш. УССР, Москва будет вынуждена реагировать на изменение ситуации на своих южных рубежах.