Обещали мир, а устроили чистку: почему «Матрица-4» так зашла именно сейчас

Четвертая часть «Матрицы» должна была выйти еще в мае, но, как и со многими другими фильмами, работа над ней затянулась из-за коронавируса, и премьера состоялась 16 декабря. И, похоже, это пошло ей на пользу: центральная в фильме тема свободы выбора, казалось бы, уже навязшая у зрителя в зубах, сейчас зазвучала по-новому. До пандемии сложно было представить, что еще нового можно сказать нашему современнику о свободе. Он привык к ней. Слово это, которое так много повторялось в последние пару веков, оказалось настолько замылено, что в пресности с ним могло соперничать разве что слово «любовь», которое давно стало ленивым выразителем любого более-менее позитивного впечатления. На таком фоне персонажи «Матрицы» с их отчаянными поисками свободы выбора выглядели бы в лучшем случае фриками, которые грели бы свои головы над непонятными зрителю проблемками. Такое положение создателей фильма, судя по тому, что они сняли, не устраивало, и неизвестно, получилось бы у них так удачно встряхнуть тему, если бы действительность не встала на их сторону.

В фильме есть сцена мозгового штурма, когда разработчики обсуждают, какой должна быть «Матрица-4». Самым настойчивым оказываются мнения, что в «Матрице», во-первых, должно быть ни черта не понятно, чтобы у зрителя при просмотре взрывались нейроны, и во-вторых, она должна быть мясорубкой. От боевика на этот раз создатели фильма отошли, за что им честь и хвала (бегание по потолку в латексных штанах — эффектно, но для нашего времени устарело), и сделали выбор в пользу психологического и философского размышления с минимумом мордобоя, насколько, конечно, это позволяют рамки популярного жанра. С учетом того, что речь идет о массовом продукте, можно сказать, что получилось у них невероятное: они сумели поговорить о чем-то действительно значимом, и разговор этот оказался не бессильной претензией «на смысел», а подлинным его поиском. Короче, это творчество, а не поделка. Причем очень живо рисующее нашу современность.

Вводные печальны: всё, над чем трудились Нео и его товарищи, за что они положили жизни, растрачено. Революция пошла прахом. Нео засунут обратно в матрицу, где телом вновь лежит в батарейке, а разумом пребывает в образе полубезумного Томаса Андерсона — всемирно известного гейм-дизайнера и создателя культовой игры «Матрица». Воспоминания о собственном прошлом, которые захлестывают его сознание, методично глушатся синими таблетками, на которые крепко подсадил Томаса его психоаналитик. Тут же провалы в сумасшествие, алкоголь и попытки самоубийства. Тут же случайные встречи с Тринити, которая тоже пытается узнать подлинную себя под иллюзорным образом и периодически испытывает могучее желание сломать челюсть своему супругу, который смеется над ней, когда ей кажется, что она узнает себя в главной героине игры «Матрица».

В чём-то эти заходы звучат даже смешно, но на экране всё выглядит предельно депрессивно, как только может выглядеть сознание под непрерывной зомбежкой. Попытка стряхнуть с себя морок напарывается на отсутствие представления о том, с кого — себя, кто он, этот Я. Куда будешь ты идти, где твой путь, кто должен быть рядом с тобой — как бы ты ни бился над этими задачами, ты обречен на беспомощность, покуда не понимаешь, что же в тебе — твое, что — навязанное, и кто тот ты, над которым проводятся эти ужасающие эксперименты. Хочется выйти — но идти некуда и некому. Поэтому поначалу жизнь Томаса Андерсона предстает бездной отчаяния, куда он вглядывается и которая в ответ вглядывается в него. И в принципе, весь фильм можно было бы сделать об этом, чтобы получилась трагическая история героя нашего времени, чьи интуитивные поиски себя так и остались бесплодными. Добавим сюда забвение памяти о победе, которую одержало сопротивление, принижение подвига борьбы и самопожертвования, сведение образа силы человеческой воли на уровень масскульта ‑ и получилась бы вполне достоверная картина современности. «Обещали мир, а устроили чистку», говорит один из персонажей, окончательно достраивая образ эпохи.

Хэппи-энд в кино, которое начиналось драматично, зачастую выглядит поблажкой зрителю: ну, ты же не хочешь огорчаться, так на тебе позитива. Выросшего на ровном месте просто потому, что должно же чего-то хорошее вырасти. Нельзя ведь лишать человека надежды на счастливое окончание черной полосы.

И правда — нельзя, участь потерявшего надежду почти предопределена. Только в жизни счастье не выходит получить по доброй воле сценариста: его приходится заслужить. Поэтому в фантастической «Матрице-4» достоверности больше, чем в ином «кине про жизнь».

«Лишь только тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой», говорил Гёте и был прав. И новая «Матрица» о том же. Свободный разум, свобода человека делать выбор, от которого будет зависеть его жизнь, делать осознанно и самостоятельно, и давать такое же право другому человеку — даже когда думаешь, что знаешь, что именно было бы для него лучше, но понимаешь главное: отказывая ему в свободе воли, ты на корню обрубаешь тот росток, который вырос из зерна его личности. Поэтому звучащие в фильме слова «Ограничения — для ограниченных» — это не про маски, в которых сидят пассажиры токийского поезда. А про ту почти прямую отсылку к «Великому Инквизитору», в которой излагается представление о людях как о тупом стаде, которое и само радо отдать свою свободу в специально обученные руки. В «Матрице» выбор был сделан. Дело за нами.