ЕС поставил диагноз Турции: рождается новая империя

Накануне саммита глав МИД ЕС, который пройдет 24—25 сентября и на котором будут рассматриваться новые санкции в отношении Турции в случае отсутствия прогресса в диалоге с Грецией в урегулировании кризиса в Средиземном море, верховный председатель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель заявил в ходе выступления на сессии Европарламента, что «империи возвращаются». И Турция — одна из трех, наряду с Россией и Китаем, которая находится «на подъеме».

По словам Борреля, Анкара «была ослаблена нами в прошлом», но «сегодня создаются новые условия, как в зоне соседства ЕС, так и в глобальном мире». Он призвал Евросоюз «продемонстрировать готовность защищать свои права и интересы в целом и Греции с Кипром в частности, которые находятся под угрозой, установить «минимум доверия и диалога с Турцией, чтобы «остановить недавнюю эскалацию, искать пути решения наших проблем и улучшения наших отношений». «Пришло время лидерам принять непростые решения», — резюмировал дипломат. Фактически он продвигает тезис президента Франции Эммануэля Макрона, который обвиняет Анкару в строительстве «новой империи». Как заявлял Макрон, «мы видим, как имперская региональная держава (я имею в виду Турцию) возвращается с некоторыми фантазиями о своей собственной истории, стремится эксплуатировать иностранные страны, как это видно из ее вторжения и оккупации территорий Кипра, Сирии, Ливии и Ирака».

Франция исторически чувствительна к событиям в этой части мира. Она всегда рассматривала, то пассивно, то активно, как сферу влияния свои бывшие колонии в Северной Африке (Тунис, Марокко, Алжир), Африке к югу от Сахары (Мавритания, Сенегал, Буркина-Фасо, Мали, Нигер, Чад) и на Ближнем Востоке (Ливан, Сирия). С 2000 года Париж реализует амбициозную программу по восстановлению влияния в Африке и на Ближнем Востоке, воспринимая турецкий имперский проект как конкурирующий. Сейчас Франция призывает ЕС, и не только его, разработать новую стратегию действий как в отношении Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья, так и в Турции, искать баланс интересов с учетом новых геополитических реалий. «Германия и другие партнеры начинают соглашаться с нами в том, что повестка дня Турции сейчас проблематична, — говорит Макрон. — Если шесть месяцев назад некоторые люди говорили, что только Франция обвиняет Турцию в различных вещах, теперь все видят проблему».

Боррель же утверждает, что ЕС, укрепляя в течение 30 лет так называемое общеевропейское видение, избавился от «имперского соблазна», создав единую Европу», но прозевал приход к власти в Турции «суверенистов снаружи, ратующих за единоличный суверенитет государства, и авторитаристов внутри». Почему такое произошло? Интрига тут в том, что возврат к модели империи в Турции негласно поддерживал Вашингтон при молчаливом согласии Брюсселя. Только эта модель по-разному воспринималась американцами и турками. В свое время, выступая в конце 2009 года перед соратниками по правящей партии, министр иностранных дел Ахмет Давутоглу рассказывал, что на одной из встреч с экс-президентом США Биллом Клинтоном тот просил у него объяснить причины возрастающей внешнеполитической активности Турции. Давутоглу ответил так: «Обведите на карте вокруг Турции циркулем круг диаметром 1000 километров — в него попадет 20 стран, обведите круг диаметром 3000 километров — в него попадет 70 стран. Турция будет интересоваться своим окружением».

Что касается США, то они демонстрировали заинтересованность в направлении «циркульной дипломатии» в сторону отказа от идейного наследия кемализма и перехода к так называемому мягкому исламу, заманивая Анкару перспективами стать лидером в мусульманском мире вместо обычного геополитического статиста в ЕС. Но при этом Турцию толкали не в сторону восстановления ее влияния в границах бывшей Османской империи, а в сторону тюркского мира, отсекая от Анкары прежде всего курдов и арабов, что сейчас и происходит на Ближнем Востоке. Не случайно появилось Тюркское содружество государств (Тюркский совет), которое пытаются позиционировать как аналог Европейского союза для Казахстана, Узбекистана, Азербайджана и Киргизии. Но надо признать, что успех Анкаре сопутствует только на азербайджанском направлении. Там в ходу выражение «одна нация, два государства». Баку проводит активную интеграционную политику с Анкарой, жертвуя при этом Нагорным Карабахом, что требует специального анализа.

Большинство экспертов сходится во мнении, что происходит не возрождение Османского государства, а конструируется совершенно новая исключительно тюркская империя. Поэтому если Макрон ставит перед ЕС задачу изгнания Турции из Восточного Средиземноморья и Северной Африки и некоторых арабских стран, то президенту России Владимиру Путину предстоит дать оценку активному проникновению Турции в Закавказье и реальному перебросу ее внимания на Среднюю Азию. Кстати, эта ситуация может послужить триггером преображения, если иметь в виду перспективы решения курдского вопроса на Ближнем Востоке и урегулирования нагорно-карабахского конфликта в Закавказье. Внешним игрокам, в том числе и ЕС, еще предстоит определить «кто друзья, а кто враги» и в какую сторону развернуться. Ясно пока только то, что Брюссель будет дистанцироваться от Анкары, поскольку у него нет своих рецептов против возрождения турецкого имперского проекта.