Белая Русь: краткая история дерусификации

В Белоруссии до установления советской власти все было плохо не только с белорусским самосознанием, но и, собственно, с белорусским организациями, способными поднять этот вопрос. И дело тут не в «жестоком царском режиме», а в абсолютном игнорировании населением любых проявлений белорусского воздействия на массы. Для того чтобы понять, кем себя считали белорусские крестьяне, достаточно почитать воспоминания советского историка Николая Улащика, родившегося в деревне под Минском. Слово «белорус» он впервые услышал уже после событий 1917 года. Также хорошо раскрывает этот вопрос публицистика и воспоминания самих белорусских националистов дореволюционного периода. В качестве характерного примера один из публицистов приводит случай, когда красноармейцы назвали его мать белоруской. В ответ она заявила, что является русской.

Белорусские крестьяне не только не желали белорусизации, но даже не подозревали, что их называют белорусами. Возможности воздействия белорусского национализма были крайне ограниченными. У него не было ни денег, ни людей. Когда немецкая оккупационная власть в период Первой мировой войны начала разбираться, какие антигосударственные силы действуют на оккупированной территории, в отношении белорусского национализма было сказано, что он представляет собой группу археологов и литераторов, которых можно усадить на одной скамье. Именно немецкие оккупанты помогли белорусским националистам создать школы, начать выпуск прессы и т. д. Но серьезной белорусизации не получилось.

В процессе Гражданской войны и после нее часть белорусских националистов уехала в эмиграцию, а другая осталась строить советскую власть. И последние получили не только возможность проводить белорусизацию, но и обрели всемерную поддержку большевистского руководства. Советская белорусизация началась еще до образования СССР. Этот вопрос был поднят уже в конце 1920 года. Но его поддержали далеко не все. Дело вышло на новый уровень, и проблема была озвучена Сталиным на Х съезде РКП (б). Противники белорусизации подготовили записку, в которой утверждали, что она представляет собой искусственное явление. Но на них с критикой обрушился нелюбимый современными белорусскими националистами Сталин. Он сказал: «Здесь я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем белорусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского, ввиду чего поднять культуру белорусского народа можно лишь на родном его языке».

То есть именно Иосиф Виссарионович поставил точку в вопросе, нужна ли белорусизация. Надо сказать, что огромной была и его роль в формировании территории Белоруссии в современных границах. В 1924 и 1926 годах Сталин многое сделал для того, чтобы части РСФСР были переданы в состав БССР. Об этом говорят многочисленные документы, сохранившиеся в архивных фондах. Описывая одно из заседаний в Кремле по вопросу о передаче Гомельского и Речицкого уездов из РСФСР в БССР, белорусский представитель отмечал, что Михаил Калинин предложил спросить об этом у местного населения этих уездов, за что был подвергнут критике со стороны Сталина.

Надо сказать, что в массе своей белорусы критически отнеслись к белорусизации. В то время в СССР существовала еще некая свобода слова, поэтому в прессе появилось множество писем простых людей с требованиями прекратить повсеместно вводить белорусский язык. Советские чиновники сталкивались с тем, что крестьяне утверждали, что белорусского языка они не понимают, что он уже отжил свое и не надо его реанимировать. Ехавший в 1926 году на Академическую конференцию по реформе белорусской орфографии и азбуки Вацлав Ластовский остановился на ночлег в Полоцке, где заговорил с хозяином квартиры о белорусском языке. Мнение полочанина Ластовскому не понравилось.

Тем не менее белорусизация развивалась. На белорусский язык переводился документооборот, образование, городская навигация, прочие проявления государственной и общественной жизни. Один из могилевских административных работников, возвратившись в город после командировки, во время которой русские надписи были заменены белорусскими, не смог сразу сориентироваться, настолько непонятны ему были новые названия учреждений. Кстати, в Могилеве произошел и совсем странный случай, который можно отнести к перегибам — было проведено сожжение русскоязычных книг. Белорусизация развернулась настолько широко, что в Минск потянулись жившие в эмиграции белорусские националисты. И, как показала дальнейшая практика, напрасно. В конце 20‑х — начале 30‑х годов началась борьба со всевозможными уклонами, в том числе и с «нацдемовскими». Излишняя активность белорусизаторов повлекла за собой политические репрессии. Белорусизация стала сворачиваться.

Новый её всплеск произошел в период Великой Отечественной войны на оккупированной территории. Немецкое оккупационное командование, как и в Первую мировую войну, делало ставку на антигосударственные силы. В оккупированной Белоруссии вновь появилась символика, бытовавшая при немцах в 1918 году. Активизировались радикалы, в том числе и белорусские фашисты. В 1944 году Белоруссия была освобождена. Белорусизаторы времен войны постарались уехать вместе с отступающими немцами и продолжили свою работу в Европе и США, но уже без возможности распространять свое мнение на народную массу.

После войны повторять подобные практики никто не рискнул, но белорусский язык запрещать не собирались. Постепенно в необходимость изучения белорусского языка в школе были внесены коррективы. От его изучения имели возможность отказаться дети военных, которые в любой момент могли уехать с родителями в любую точку СССР. Позже право отказаться от изучения белорусского языка в школе распространилось и на другие категории детей, но им массово никто не пользовался, т.к. об этом было практически неизвестно. Надо сказать, что в 20‑е годы игнорировать белорусизацию могли железнодорожные работники и их семьи, т. к. советская власть имела право перемещать их по всей территории страны.

Новая вспышка белорусизации и дерусификации произошла накануне распада СССР и особенно в первые годы независимости. Несмотря на государственную политику по расширению использования белорусского языка на все возможные сферы, простые люди не слишком это оценили. Пришедший к власти в 1994 году Александр Лукашенко уловил настроения подавляющего большинства населения. Неприятие белорусизации вылилось в 83,3% поддержавших на референдуме 1995 г. равный статус русского и белорусского языка. Сторонников белорусского как единственного государственного оказалось 12,7%.

Попытка белорусизации отдельных сфер наблюдалась в бытность министром культуры Павла Латушко. Но эта попытка оказалась неудачной, на происходящее ответили саботажем.

Но ситуация вскоре изменилась. Наступил 2014 год. Белорусы массово поддержали Крымскую весну, а по поводу событий на Донбассе заняли сторону, противоположную той, которую заняла националистическая оппозиция. Белорусская власть встала перед выбором — поддержать народ или националистов. И власть определилась. Произошла встреча Лукашенко с Турчиновым, поездка на инаугурацию Порошенко, голосование за антироссийскую декларацию, фактическое признание себя бастионом против «русского неоимпериализма». Также это вылилось в необъявленную дерусификацию. Стала исчезать русскоязычная городская навигация. При условии, что по разным оценкам от 92% до 97% белорусов являются русскоязычными, а большинство туристов также владеют русским языком, надписи на информационных вывесках в Минске стали выполняться на трех языках — белорусском, английском и китайском. Исчезла русскоязычная вывеска на железнодорожном вокзале. Эти действия поддержала и оппозиция. Появлялись люди, называющие себя языковыми инспекторами и требующие усиления белорусизации. Против трех публицистов, описывавших происходящее, было заведено уголовное дело. Но массовое общение белорусов как проходило, так и проходит на русском языке.

В результате всего этого у внешнего наблюдателя присутствует некий диссонанс, когда он спрашивает у местного как пройти к станции метро «Кастрычницкая», а ему объясняют, как пройти к «Октябрьской». В настоящее время белорусизация воспринимается большинством белорусов как некая данность, которую нужно переждать как пору года.