Во-первых, пять дней наблюдая за «процессом», могу сказать, что я горжусь тем, что имел честь общаться и работать с Юрием Павловцом, Сергеем Шиптенко и Дмитрием Алимкиным. Мои коллеги — это настоящая белорусская элита, за которую не стыдно. Мои коллеги — порождение великой имперской советской эпохи, которая дала всем народам Советского Союза образование, знания и смелость иметь свое мнение.

Франсиско Гойя. Шабаш ведьм (фрагмент). 1819 — 1823

Они имеют честь, совесть, ум, знания и, как это убедительно доказывает «процесс», на голову выше своих оппонентов, которые вместо разговора по существу предъявленных обвинений, не имея на руках никакой хоть сколько-нибудь интеллигибельной аргументации, начинают копаться в частном белье. Спокойная, уверенная аргументация моих коллег лишний раз доказывают, что в своих статьях они не могли заниматься разжиганием межнациональной розни, так как это просто не их интеллектуальный уровень.

Во-вторых, сторона обвинения на фоне аргументации Юрия Павловца, Сергея Шиптенко и Дмитрия Алимкина, их иронии по поводу происходящего в открытом режиме мелкого судилища имеет весьма бледный вид. Думаю, далеко не случайно оппозиционные прозападные белорусские интернет-ресурсы, которые два дня вели онлайн-трансляцию суда, предвкушая расправу белорусской власти над патриотически настроенными политологами, потом резко перестали это делать и уже пятый день тихонько молчат, не замечая главное политическое событие недели в республике.

Почему? — ведь так кричали — «Распните их, распните!» Ответ прост — чем дальше в «лес», тем больше всем становится очевидна истинная природа этого постановочного судилища — это расправа с теми, кто посмел критиковать государственных чиновников и их антироссийские действия. Шоу-то не получается, обвиняемые становятся обвинителями. Поэтому оппозиционная и государственная пресса и пытается замолчать этот процесс.

В-третьих, есть у меня один вопрос, на который длящийся уже пятый день «процесс» не дает ответа. Год назад все государственные и прозападные СМИ зашлись в обоюдном экстазе, сутками обвиняя (и транслируя это на всю страну) арестованных белорусских интеллектуалов в том, что они писали о «недонароде», «недонации», «недоязыке». Вот уже прошло пять дней этого политического судилища, а что-то я ни разу в стенограмме аргументов обвинения и всего процесса в целом так и не услышал этих слов.

Где эти «сильные» аргументы белорусского следствия? Где этот вой белорусской пропаганды? Где те цитаты авторов, в которых они об этом писали? Молчит следствие. Молчит обвинение. Молчит госпропаганда. Как воды в рот набрали. Не идет почему-то речь о «недонации», «недоязыке» и «недонароде». А кто будет отвечать за тот информационный шабаш, который шел по всем белорусским телеканалам год назад? Кто будет отвечать за откровенную ложь в отношении наших публицистов, которую транслировали почти все государственные каналы и газеты, не говоря об оппозиционных?

Франсиско Гойя. Сон разума рождает чудовищ. 1797

В-четвертых, какую «экспертизу» довольно сложных и многоуровневых политологических текстов могли сделать филологи по образованию с белорусскоязычного факультета белорусского пединститута (!), которые всю жизнь занимались исключительно проблемой приставок и суффиксов в белорусском словообразовании? Образованные люди понимают, о чём я говорю.

Про содержательный разговор по поводу лингвистических и психологических проблем порождения высказываний, которые в своем творчестве поднимают Витгенштейн, Хайдеггер, Гадамер, Деррида — я уже вообще молчу — не каждый философ готов содержательно их обсуждать, что говорить о филологах с белорусскоязычного факультета пединститута. Но без глубоких знаний этих мыслителей невозможна даже худо-бедно состряпанная на коленке экспертиза. Что говорить о наших «экспертах»? Сегодня этим «экспертам» удалось во всей красе показать свой «уровень» знаний, и это, честно говоря, повергло в шок не только меня, но и многих российских экспертов, с кем мы успели обсудить эту тему.

Было бы очень интересно поговорить с белорусскими «экспертами», подискутировать на эти темы, особенно по такой проблеме, как возможность априорного трансцендентального синтетического суждения, без глубокого понимания которой невозможна никакая глубокая лингвистическая экспертиза, но нет, к сожалению, никакой возможности. Но если такую экспертизу не могут сделать «эксперты», которых сегодня в республике просто нет, так как белорусская образовательная система сегодня просто физически не может дать соответствующего высшего образования, то что говорить о следователях, которые и подавно далеки от этих трансцендентальных и феноменологических смыслоформ?

В-пятых, после недели проходящего на наших глазах судилища оно начинает вызывать откровенную улыбку, так «низенько» копает обвинение. На этом фоне вполне понятным становится факт невызова многих экспертов и других ответственных лиц, включая министра информации Ананич, причастных к этому откровенному позору, в суд. Потому что как только они бы открыли рот и стали говорить не по писаному, вся эта пропагандистская и националистическая шелуха слетела бы с обвинителей моментом, как это и произошло с первым экспертом — библиотекарем, которая не смогла дать содержательного ответа ни на один вопрос.

Из ее ответов в пятницу следует, что обвинение не имеет никаких содержательных аргументов и на ровном месте пытается засудить наиболее образованных и честных белорусских патриотов за их убеждения.

«Эксперт» не только не может по существу ответить ни на один задаваемый вопрос, но и, например, считает, что эксперт такой специфической комиссии, как та, в которой она работает, а именно по вопросам противодействия экстремизму, национальной розни и так далее, может не иметь специальных знаний, а достаточно только «фоновых». По логике «эксперта» получается, что любой неграмотный человек, обладающий лишь фоновыми знаниями об окружающей действительности, также может быть членом такой комиссии. Так, может, пригласим «начальника транспортного цеха»?

Также эксперт подтвердила информацию, что в составе экспертной комиссии мининформа, которая разбирала статьи Юрия Павловца, посвященные рассмотрению проблемных вопросов белорусской истории, не было ни одного историка. Венцом саморазоблачения первого «эксперта» стал вопрос к ней Сергея Шиптенко, попросившего уточнить, сколько у «эксперта» имеется научных публикаций по вопросам экстремизма. Ответ «эксперта»: «Научных нет». «А ненаучных?» — с иронией уточнил свой вопрос «подсудимый». «Только экспертные заключения», — ответила эксперт, признав, что эти экспертные заключения не имеют никакой доказательной силы. Глядя на ответы «эксперта», остается только развести руками.

И в-шестых. Вот уже пятый день идет суд. Людей обвиняют в разжигании, притом в тех текстах, которые печатались в России и российским же Роскомнадзором не квалифицированы как разжигающие эту самую рознь. Однако в белорусских оппозиционных СМИ уже который день снова идет не только откровенная травля публицистов и идеологических оппонентов, но и откровенное разжигание розни в отношении русских. И ни белорусский мининформ, ни белорусское следствие на это никак не реагируют.

Вот и получается, что громкий процесс издал на самом своем старте громкий пшик и с каждым днем превращается во всё более откровенное политическое судилище над идеологическими оппонентами. Но как показывает история, многие президенты восточноевропейских стран начинали свои политические карьеры в тюрьмах, а выходя из них, становились общенациональными героями и лидерами. Чем Белоруссия хуже, европейская же страна?

Советский плакат

Мои коллеги — порождение великой имперской советской эпохи, которая дала всему народу Советского Союза образование, знания и смелость иметь свое мнение. Они — дети и носители Имперского проекта, которые оказались не востребованы эпохой постсоветского распада. Волею судеб они оказались на территории, на которой не нужны высокие теоретические знания, высокий штиль, городская культура, философия, литература, поэзия, наука, искусство.

Имея слишком высоко для нынешней белорусской территории заданную образовательную и моральную планку полагания своей интеллектуальной деятельности, по мере вымывания из республики советского имперского элемента, постепенно они оказались во враждебной среде местных националистов и просто людей, недалеких во всем. И стали бельмом на глазу. Они стали мешать жить целой новой прослойке белАрусов, которые каким-то непостижимым образом проникли в госаппарат, науку, культуру, искусство и хотели бы задавать некие новые рамки того, что считать знанием, того, что считать культурой, образованием и так далее, опираясь на свой статус новых хозяев жизни, что раньше им не давали делать «советские» или «русские». В полной мере этот процесс, кстати, воплотился на Украине, только куда с более негативным эффектом.

Но! — имея рядом действительно образованных, интеллектуальных и интеллигентных людей, любые такие местечковые потуги с опорой то ли на литвинизм, то ли на польщизну, то ли на советскую деревенскую культуру становятся смешными. И, естественно, среда их отторгла. Но это лишь приговор современной местечковой «белорусскости», которая даже в тройном прыжке в высоту не может достичь тех высот, которых достигли белорусы в составе СССР. Это дело — приговор той системе, которая строится в республике сегодня на костях советской эпохи.