Слышит ли власть голос народа? И что делать, если не слышит?

Говоря о хаосе 90-х годов в России, мы вспоминаем предательство КПСС — «народных вождей», пожелавших стать крупными бизнесменами; разграбление страны отечественным и иностранным капиталом; разруху, сжатие производства и «социалки», господство криминала и иные, весьма «материальные» и ощутимые беды. Однако параллельно с катастрофой очевидной, которую можно назвать экономико-социальной, произошло нечто не менее серьезное, нечто, дающее знать о себе сейчас и грозящее нашей стране новой катастрофой.

После Перестройки в российской политике не осталось никого, реально отстаивающего интересы просто человека. Понятно, что замкнувшая на себя всю власть КПСС превратилась в нынешних господ-бизнесменов — такова судьба любой партии, отгородившейся от народа и ставшей новой элитой. Однако даже в самые темные времена в России существовал иной слой людей — представители «высших слоев», несогласные со своим положением, употреблявшие все свои возможности на благо народа, на его просвещение. Их называли «интеллигенцией».

Хуже или лучше, но они пробивались к народу, пытались поднять его на борьбу за свободу и достойную (не только в материальном плане) жизнь. Они старались сами соответствовать идеалу нового, свободного и нравственного человека. Конечно, не все интеллигенты шли до конца: страх потерять свое высокое положение зачастую пересиливал. Но верных делу людей всё же осталось достаточно, чтобы совершить три революции, изменившие ХХ век (1905 года, февральскую и октябрьскую 1917-го) — тот же Ленин, отстаивавший власть Советов Рабочих и Солдат, сам был отнюдь не из рабочего класса.

Что же мы видим теперь? Есть ли в современной России сколь-нибудь заметный слой людей, обращающихся к народу, объясняющих его положение, призывающих его на отстаивание собственных интересов? Конечно, власть имущие стараются не «раскачивать лодку» слишком сильно — им нужно сохранить свое господство — и время от времени обращают свой взор на сферы и регионы, в которых «низы» притесняют уж слишком сильно. Но это — плохое утешение для рядового гражданина, которого начинают обирать просто чуть медленнее и менее откровенно.

Так что же это за неведомый для сегодняшней России слой — интеллигенция? Почему нужно говорить об его отсутствии, когда в СМИ все еще можно прочитать откровения каких-то медийных персон, заявляющих о себе как новой «интеллигенции» (либералов) и даже как-то выступающих «против власти»? Как связано ее отсутствие и возможность вывести Россию из катастрофического пике? Ответить на это проще всего, обратившись к реальным примерам из прошлого — а именно, к одному из ярчайших русских интеллигентов, Николаю Гавриловичу Чернышевскому.

Российская интеллигенция вообще зародилась из живого чувства, рожденного встречей представителя «высших слоев» с бытом простого народа: «когда Радищев рукавом камзола отер слезу, увидев сироту». Шок от увиденной картины заставил первых интеллигентов — тогда еще дворян — разобраться в том, как на самом деле устроена жизнь и на чем в реальности держится их господство как класса.

К этому этапу относится знаменитый спор западников и славянофилов, ныне понимаемый крайне превратно. И те, и другие мечтали о некоей утопии, идеальной системе, в которой все люди будут жить в братстве и счастье. Обе стороны поначалу плохо изучили реальное положение вещей, и потому их, вообще говоря, фантазии оказались весьма различны: западники считали, что к земле обетованной ближе находится Запад, славянофилы же хотели, чтобы к их идеалу ближе находилась Россия (конечно, не современная им — против которой выступали обе стороны — и некая потерянная, древняя). К этому различию добавлялась разница в философских предпочтениях: одни больше любили Гегеля, другие — Шлегеля.

Конец иллюзиям (а вместе с тем — и противоречиям) положило ознакомление, с одной стороны, с реальной жизнью западных стран (у Герцена), с другой — с реальной историей России (у Хомякова). Оказалось, что идеала нет ни там, ни там, и что он лежит в будущем. Стало понятно также, что нашей стране надо изменяться — но не по западному капиталистическому пути, пришедшему в тупик, к предательству интересов народных масс и господству буржуазии, а по какому-то особому.

Более-менее внятные философские очертания «особого» пути впервые дал Белинский: развитие каждого человека (а не экономики, что мы видим при капитализме) как главная цель прогресса; коллективизм, не подавляющий личность, а позволяющей ей раскрыться, замена принципа конкуренции — общими сознательными усилиями в борьбе с природной стихией и т. д. Человеком, впервые попытавшимся перенести эти теоретические, философские принципы на реальную жизнь, искавшим прочные основания для будущего «рая на земле» и объявившим о необходимости практической борьбы за улучшение мира, стал Чернышевский.

Рассматривать Чернышевского как простого философа-утописта — в корне неверно. Он действительно мало нового добавил к образу «идеала», его литературные качества не вызывают особого восхищения, философские открытия — сомнительны. Тем не менее, имя Чернышевского прогремело не только на всю Россию, но и на весь мир — его авторитет за границей был не многим меньше, чем у жившего в те годы Карла Маркса. Более того, сам Маркс выучил русский для того, чтобы читать труды Чернышевского.

Разгадка этого парадокса проста: Чернышевский перешел от мечтаний (далеких от жизни) — к делу. Его главное достижение — даже не роман «Что делать?» (который, впрочем, тоже пробудил многих будущих революционеров, в том числе и Ленина, написавшего одноименную работу), а работы по экономике (которые и превозносил Маркс). Чернышевский перенес идеал интеллигенции с небес на землю.

Чернышевский, изучив современное ему российское общество, пришел к идее непримиримой борьбы народа с господствующими классами, в данном случае — крестьян с помещиками. Главной задачей интеллигенции в этом случае становился не поиск компромисса между богатыми и бедными, господами и крепостными — а организация простого народа на борьбу за новое общество.

По этой причине Чернышевский стал одним из главных противников либерализма в нашей стране — чем заразил и многих других революционеров, в том числе Ленина. Он видел, что либералы выступают как проводники интересов не трудового народа (крестьянства), а нарождающегося класса буржуазии (бизнесменов, будущих капиталистов), как и крестьяне, подавляемого помещиками, но, как и помещики, враждебного крестьянству. Буржуа, по большому счету, хотели просто занять место помещиков и передача власти в руки большинства народа не входила в их планы.

Вся последующая история подтвердила правильность этого наблюдения. В начале ХХ века либералы даже выступали против всеобщего избирательного права. Сейчас — они «обслуживают» конфликт одной части элиты с другой, отделяют себя от простого народа в «креативный класс», «дельфинов», «норковых революционеров» — и обращаются к широким массам только постольку, поскольку им нужна протестная энергия для смены одних господ другими, близкими к ним. Тема смены общественной формации, переделки экономической или властной системы полностью ими игнорируется. Власть, перешедшая в руки простого народа, — их главный ночной кошмар.

Будучи реалистом, Чернышевский понимал, что нельзя совмещать революционную борьбу за интересы народа и наслаждение всеми привилегиями, которое дает его высокое социальное положение. Он вел аскетический образ жизни, полностью посвящал себя революции. Когда в «Что делать?» Рахметов спит на гвоздях, готовя себя к пыткам, — это не просто фраза. Чернышевский говорил: «Я борюсь за свободу, но я не хочу свободы для себя, чтобы не подумали, что я борюсь из корыстных целей».

Его нравственный авторитет был не меньше, чем его заслуги как экономиста или мыслителя. Правительство так боялось влияния Чернышевского, что вынуждено было пойти на грубые фальсификации — лишь бы отправить его подальше в Сибирь, на каторгу. Жандармы, охранявшие его, говорили: «Нам поручено везти преступника, а мы везем святого».

Характерно, что, когда русские богословы вроде Бухарева называли «Что делать?» книгой, христианской по духу, сторонники правящего класса клеймили Чернышевского «нигилистом» и «развратником». Поводом для этого послужило то, что в романе описывался, по сути, гражданский брак. Чернышевский утверждал, что главным в отношениях мужчины и женщины является любовь, а не вопросы имущества или порядки общества. Он считал ревность последним делом: если любви больше нет, то супруги должны разойтись: альтернативой этому является измена и жизнь во лжи. Как обычно, критиковавшие революционера за «половую распущенность» чиновники и офицеры сами оказывались главными распутниками. Реальные же отношения Чернышевского с женой стали для последующих поколений примером самой чистейшей, высокой и человечной любви.

Личность Чернышевского — какой она предстала взгляду современников — лучше всего просуммировал его друг Некрасов в посвященном революционеру стихотворении:

Его еще покамест не распяли,

Но час придет — он будет на кресте;

Его послал бог Гнева и Печали

Рабам земли напомнить о Христе.

Ленин писал о Чернышевском как о «молодом штурмане будущей бури». Сама же буря — это борьба народных масс за лучшую долю, за новое общество без неравенства и угнетения. Ценность Чернышевского не в том, что он придумал красивую утопию (что было, конечно, заслугой для предыдущих поколений революционной интеллигенции). Ценность его в том, что он обратился к самим массам, указал на необходимость их борьбы. «Штурман» — очень точное определение: сколь бы ни был доблестен и талантлив сам интеллигент, главное в нем то, что он передает свои знания, навыки и усилия народу, готовит его к сражению. Он задает направление, открывает другим глаза. Ему интересен и нужен простой человек, потому что конечная цель не власть Чернышевских, а власть самих народных масс.

В этом — одно из важнейших отличий настоящей революционной интеллигенции от современных «псевдоинтеллигентов». Нынешние либералы не развивают народ, не объясняют ему его интересы, не открывают ему глаза на истинное положение вещей. Они лишь используют низовой протест в своих интересах, в перерывах кичась своим бесконечным превосходством над «темными массами», «мухами», «анчоусами», «ватниками» и т. д.

То, что в России вместо Чернышевских сплошные либералы, — один из страшнейших вызовов для нашей страны. Власть имущие по определению думают не о народном счастье, а о личной выгоде и удержании господства — за счет всего на свете. Вся же интеллигенция (если таковая и была в последние годы СССР) предала народ и перешла на сторону элиты. Теперь простым людям, далеким от политики, необходимо самим искать пути к спасению себя и Родины: никто другой им в этом не поможет.

Смогут ли «низы» обойтись без помощи «передового отряда» революционеров из высших классов? Появится ли в России действительная новая интеллигенция, понимающая, куда катится страна (и мир), и что только у простого народа есть реальная необходимость (и потенциальная возможность) переломить негативные тренды? Пока что на эти вопросы нет четкого ответа.

Ситуация повсеместно ухудшается. Скоро и остатки интеллигенции (если они есть), и народные массы окажутся перед лицом того, что страна никому не нужна, кроме них самих. Жизнь диктует свои правила и взыскует своих героев — чего бы кому ни хотелось. И наше дело не оплакивать утрату традиции Чернышевского, а изучать и продолжать ее.